Охотничий пес (СИ) - Попов Андрей Алексеевич. Страница 18

   - Господин ауто-да-фер, сэр, - окрикнул Иена Ульрих, когда на следующий день он пришел в полицейский участок.

   - Здравствуйте, Ульрих, - он пригляделся к толстенной книге в его руках. - Вижу, вы таки получили ту книгу?

   - Я хотел осветить ваш позавчерашний вопрос.

   - Ну... теперь, когда маг сбежал... Что ж, внимательно слушаю.

   - Элиот Олдеринг в своем трактате досконально описывает свойства пространства и времени, поэтому я постараюсь для вас пересказать это как можно проще. Он ввел такое экзистенциальное понятие как пространственно-временное соопределение. Пространство и время неразделимо влияют друг на друга, потому оказание влияния на одну зависимую, побочное влияние будет оказываться и на вторую. Время не имеет кой-то определенности будущего, только некоторые вероятностные возможности, которые можно просчитывать и прогнозировать. И квантовый реконструктор просчитывает все возможные вероятности и толкает существующую реальность к запрограммированной последовательности событий, это называется вероятностной реконструкцией. Ему не по силам сдвинуть луну с орбиты, но изменение даже, казалось бы, незначительных событий как выигрыш в казино, так или иначе, приводит к побочным последствиям большим, чем можно было предположить. Саму ткань мироздания разрывает из-за вмешательства в естественный ход истории.

   - К примеру?

   - Несколько столетий назад некто, пока назовем его так, очень рвавшийся до власти, воспользовался этой магией, и Великий экзархий Альрон Долгожитель вдруг беспричинно умер. За его экзархасское одеяние началась кровопролитная бойня меж множественными противоборствующими родственниками, продлившееся десять лет. Вспомните, например, Иктуса Однодневного и Алехария Братоубийцу, они ведь пробыли экзархиями от суток до года-двух. За весь период Дворцовых браней в государстве сменилось более четырнадцати кандидатов, и все они были благополучно убиты!

   - Знаю, империя тогда трещала по швам из-за разразившейся гражданской войны.

   - Затем, за неимением кандидатур, аристократический сенат единогласно выбирает экзархием однолетнего Эдема, внучатого племянника двоюродной сестры Долгожителя. А регентом малолетнего правителя становится кто? Инон Марие, троюродный дядя юного царя, ныне его зовут "Великим слугой короны", и неспроста. Он провел образовательные реформы, открыл по всей империи Общественные колледжи имени себя, дав возможность низшим сословиям получать профессиональное образование. Он практически единолично восстановил единство всей империи после десятилетия неопределенности и упадка, а еще он реконструировал свое будущее, чтобы получить власть.

   - Этого не может быть, он же... герой! Почему об этом никому не известно?

   - Это подтверждают некоторые признания магов, которые делали реконструкции по его требованиям. Инон Марие был дальним от Великого экзархия родственником и не мог рассчитывать на наследование престола. Ну а платой за результат его трудов стали смуты и гражданская война. Он и получил, что хотел, однако за это расплачивались другие люди. Лишь немногие из магов, знающих легенду, не называет ее бредовой байкой. Рецепт этого колдовства утрачен еще с последней битвы на Обледенелых землях, и все-таки вы нашли бумаги и фолианты, доказывающие, что квантовый реконструктор не миф и не химера. Я украдкой подсмотрел в них... Не смотрите на меня, это ради науки. С уверенностью могу заявить, что мало кто, смог бы собрать артефакт с нуля, если бы у него не было прототипа

   - Значит, сейчас нас может ждать нечто похожее на Дворцовые брани?

   - Наверное, - сказал он как-то неуверенно. - Кто-то дал магу редчайшие чертежи реконструктора Олдеринга, которые он еще где-то взял, как и сам прототип, к тому же. Кто-то денежно вкладывался в мага и его подружку два года, пока колдовская игрушка не была завершена. И, кроме того, этот кто-то официально не существует. Мессарош сбежал, прихватив реконструктор с собой, и ныне у него есть все шансы доставить его заказчику, и кто знает, к чему это приведет в этот раз...

Глава четвертая

   Сырое утро после сильнейшего проливного дождя цвело запахами озона, протухшей речной воды и спозаранку галдящим рыбным рынком. Полураскрытое окно с мансарды дома на улице Драных котов открывало отличный вид на Речной порт. Оранжевый отсвет поднимающегося солнца, отраженный в редких облаках, плывущих по небесному холсту, разразился огненным заревом. Прохладный ветерок вздымал полупрозрачную занавеску, пуская в спальную запахи улицы, сдувая серебристую пыль с подоконника.

   Аннабель притворялась спящей, Золан дремал позади нее и обнимал за обнаженные плечики. Его волосатая рука держала ее крепко, не давая девушке пошевелиться. Вскоре он проснулся, облобызал ее белоснежную шею, обдав зловонным дыханием похожим на запах кошачьих фекалий, и встал, скрипнув ржавыми пружинами кровати.

   Она продолжала неподвижно лежать, укутавшись в накрахмаленное одеяло лицом, и ждать, когда отчим оставит ее, наконец, одну. Спустя полчаса сорокачетырехлетний Золан Брандт умылся, оделся в нестиранное белье, сорочку и брюки, нахлобучил шляпу-котелок на лоснящиеся волосы цвета перца с солью, набросил на плечи бежевый пиджак в винных пятнах, не застегивая пуговиц, и покинул квартиру.

   Некоторое время, девушка продолжала лежать, высчитывая минуты с момента, когда зычно клацнул дверной замок. Она вылезла из постели и, переступая яблочные огрызки и смятые газетные листы, подошла к окну, глянув на улицу. Она увидела отчима, уходящего вдаль, и когда потеряла его из виду, стала одеваться в спешке. Девушка лет девятнадцати с розовыми глазами цвета кварца, белоснежными кудрявящимися волосами и призрачно-молочной кожей взяла горсть почерневших монет, припрятанных заранее под половицы, собрала мешок старого маминого тряпья и захватила фарфоровую куклу аристократичной леди, подарок отца-кукольника. Используя отмычку, она ловко вскрыла замок от входной двери, которую отчим постоянно запирал от нее, и покинула дом, взяв с собой изъеденный молью плащ.

   На улице становилось жарко, как это бывает в середине лета, но не по сезону теплый плащ с капюшоном был ей необходим, чтобы скрыть от любознательных прохожих свою необыкновенную внешность и чувствительную кожу от губительных солнечных лучей. Липкий пот, отдающий гарью, проступал у нее под одеждой, тек тоненькими ручейками по ее спине и накапывал с влажных прядей волос. Редко попадавшие ей на открытые руки солнечные лучи жгли кожу, от чего она начинала морщиться.

   Желтоватое небо над улицами Каннескара набрякало маревом топливных выхлопов, хохочущие чайки позли белоснежными кляксами по скатерти небосвода. За шиферными крышами жилищ высоко поднимались темные трубы индустриального леса, увенчанные длинными башнями сизо-черного чада. Городскую громаду разнохарактерных обиталищ окаймлял сверкающий ореол восходящего солнца. Мрачные стены домов возвышались со всех сторон, оплетенные как виноградными лозами, водопроводными кишками из меди и латуни. На перекрестке из-под сводчатой арки выкатил ревущий тягач, заставив Аннабель попятиться в испуге. Тесные улицы расступились, когда она вышла к густо заставленной брезентовыми палатками и самодельными прилавками Базарщине.

   Авеню заполняли люди и Иные, они расталкивали друг друга у раскладных столов с ворованным барахлом, подгнивающей позавчерашней рыбой и тухнущими овощами, над которыми вилась плодовая мошкара. Кто-то пихнул Аннабель локтем, она уронила мешок из рук, и все его содержимое, затаптываемое прохожими, рассыпалось на дороге.

   Она пала наземь подбирать вещи, когда увидела вдали улицы знакомое лицо.

   Отчим увидел ее тоже.

   Она оставила вещи на дороге, взяв только отцовскую куклу и мешочек с монетами, и побежала вглубь рыночной толчеи. В висках у нее застучала барабанная дробь, пот потек под шерстяным плащом и по лицу, оставляя на губах соленый привкус. Вонища, стоявшая над Базарщиной, жгла ей горло. Она наталкивалась на прохожих, ругательства летели ей вслед.