Охотничий пес (СИ) - Попов Андрей Алексеевич. Страница 57

   - Как же вам удалось ее остановить?

   - Ее убила альвейга, - сказал он медленно, пробуя на вкус то, что сказал, будто не то чтобы верил в свои же слова. - Я такого еще не видел, вспышка света и будто бы ее душа отделилась от тела вся в каких-то доспехах, и с шестью руками. Очень все это странно.

   - Ничего странного, - сообщил Иен не только детективу, но и Ханне и Марку. - Это их защитный механизм, они создают себе астрального защитника, когда им что-то грозит. Они обладают удивительной и мощной магией, ничем не уступающей магией магов. И эта магия ни на что не похожа, ей не страшен даже мой противомагический иммунитет. Что ж... - многозначительно выдержал паузу он, как это делала Анна. - Я так думаю, нам пора войти и самим во всем разобраться. Если хотите, детектив, можете с нами пойти, они вас пропустят со мной.

   Збынек скакал впереди всех, они все гусиным клином вышли в вестибюль, отпугнув стражу секретарским жетоном, и направились в большую залу, где и произошла кровавая баня. Тут Иена достал мерзостный гнилостный запах альвейгской магии, перебивающий все прочие ароматы лакрицы, гниющих тел, икры и крови, растекшейся озером под двумя обрубленными половинками Мареки-гуля. Охотник едва-едва сумел перебороть рвотные позывы, уже ощущая горький привкус желчи во рту.

   Благо, что просторную залу обдувал ветер сквозь окна, и запах не концентрировался в замкнутом пространстве. Иен был вынужден войти через дубовые двери только после минутной заминки, крепко зажав свой сверхчувствительный нос платком, промоченным эфирным маслом.

   - Я сказал, - закричал командир гардов, его лицо было свекольного оттенка. - Вон с места преступление, полиция тут не имеет никакой юрисдикции!

   - Они со мной, - сказал Иен, его голос звучал гнусаво, как при насморке. - Ну а вы, мистер...

   - Бенгт Эрвик, командир Экзархасской гардианы. А вы-то кто, позвольте узнать?

   Он показал ему секретарский жетон с выгравированной литерой "С":

   - Ауто-да-фер энсин Иен Маршак, и ведь это вы меня вызвали.

   Он осмотрел величественный зал, груды разорванных тел и гуля, прикрытого двумя простынями в разных концах помещения. Сходства меж гулем и генерал-губернаторшей не было практически никакого, за исключением орлиного носа и лежащего на ее раздутой шее-пузыре розы из слоновой кости на тоненькой цепочке, фамильного знака Хонканенов. Рядом с ее телом лежала лицом вверх бронзовая статуя прежней Мареки, худой женщины с кудрями волос на изящных плечах и овальным ригэсским блюдом лица. Иен чувствовал, как у него кружится от запахов альвейгской магии голова и снова подступает тошнота.

   - Ну и что вы можете сообщить? - нетерпеливо спросил командир Эрвик.

   - Акт гулификации, очевидно же, - желчно отозвался он и обратился к Ханне. - Ну, что ты можешь сказать по этому поводу?

   Ей было приятно, что Иен обратился к ней, это читалось на ее просиявшем лице. Иен стал к ней лояльнее после событий месячной давности, она это очень ценила, и он видел, как она старается изо всех сил не ударить лицом в грязь и показать на что способна.

   - Ее кормили кровью мага, затем пропустили кормежку через месяц, - ответила она сразу. - Значит, если с ней это случилось сегодня ночью, месяц назад она попробовала маговской крови, как раз в то же время, когда в городе начались беспорядки. Возможно, ей отравили еду или питье, для этого достаточно всего капли крови.

   - Точно так, - подбодрил ее Иен. - Мы можем побеседовать с альвейгой?

   Иену не хотелось еще и лицом к лицу видится с причиной его позывов тошноты, но дело - есть дело.

   - Мы поместили ее под стражу в одной из комнат, пройдемте за мной, - выговорил Эрвик и, поглядев исподлобья на Лоренсена и его полисменов, повел их по коридорам и лестничным пролетам.

   Они оказались у двери в гостевую спальню, ее охраняли двое молодцов с суровыми и серьезными лицами в киверах с имперским грифоном, плюющим языками пламени, он держал в когтях стрелу по форме зигзага и розу. Они были вооружены винтовками, алые мундиры рябили глаза. При их появлении, они даже не шелохнулись и смотрели в одну точку впереди себя. Эрвик распорядился, чтобы они открыли дверь в спальню, и тогда в многострадальный нос Иена ударил тошнотворный запах альвейгской магии, вследствие этого его чуть было не вырвало прямо на начищенные сапоги сторожей.

   - Да что с вами такое? - потребовал объяснений командир, недоумевая, отчего вдруг Иен согнулся в три погибели, и не пожелал войти в комнату.

   Он лишь отрицательно закивал головой и отошел в сторону, открывая неподатливое окно, чтобы глотнуть воздуха. Занавески заплясали, подхваченные весенним зефиром, его чувствительный нос настойчиво требовал передышку, и он понимал, что войти к альвейге не сможет. Он стал судорожно думать, как же поступить, и подозвал к себе Ханну:

   - Слушай, - проговорил в полголоса. - Тебе придется самой к ней зайти и обо всем расспросить.

   - Но... почему? - ее глаза азартно заблестели, но в голосе он слышал беспокойство.

   Он без слов ударил пальцем себе по носу, и она понятливо кивнула.

   Он остался со всеми в коридоре и, прикрывая платком нос, смотрел на комнату через открытый дверной проем, когда Ханна вошла туда. Это была богато обставленная спальня мебелью из красного дерева с позолотой на орнаментах и пестрящей сценами мифологии вышивкой на обивке диванных подушечек, атласно-белые стены были завешаны коврами-гобеленами, двухместную кровать упрятывал полупрозрачный полог из воздушной ткани. Альвейга в мешковатых вишнево-бардовых шароварах и в шапочке с бубенчиками сидела на полу в позе лотоса и медитировала, что-то бубня себе под крючковатый нос на своем языке. Когда Ханна подошла к ней, она сама замолчала и открыла глаза, воззрев на своего гостя с большим интересом. Иная была худа с белоснежно-молочной кожей, стягивающей скелет как одежда плечики вешалки. Волосяной покров полностью отсутствовал, немного вытянутый череп как яйцо, был гол, у нее были выраженные скулы, маленькие округлые уши, согнутые в самых кончиках, а черные как агат глаза стягивало дымчатое второе веко. Ее длиннющие и, на вид, ломкие паучьи пальцы украшали перстни с крохотными пауками в окаменевшей смоле и проволочные браслеты.

   - Здравствуйте... - неуклюже начала Ханна. Альвейга моргнула как ящерица и даже подняла уголки тоненьких губ в улыбке. - Я хочу с вами поговорить.

   - ...Паха ля ша кету раса туи, дитя человеческое, - прозвенела она. - Пауки шепчут, что сегодня разрешится давний спор... спор с самим собой одного несчастного существа и второго... Этот второй... он уже окуклился и ждет превращения, Тиаваль уже сплел вокруг него золотую нить.

   - Кто же это? - недоуменно спросила Ханна, поглядывая в сторону учителя.

   - Тот, кто все чует, - улыбнулась она. - Тиаваль, Великий хранитель Паутины душ, никогда не ошибается в своих пророчествах, милая.

   У Иена желудок сделал четверное сальто, облив дно пищевода желудочным соком.

   - Откуда вы знаете?

   - Говорю же, пауки нашептали, - хохотнула она и подняла ладонь вверх, по пальцам ее вниз спустился крохотный паучок на струнке паутины.

   На материке альвейги получили права еще до принятия закона о выдачи нелюдских грамот, их на содержание брали аристократы из-за их необычайных талантов в ювелирном деле. За их дары человечество не только никогда не пыталось истребить чужемирян, но и позволило жить альвейгам в роскоши на обеспечении своих богатых хозяев, передавая их по наследству из поколения в поколение, как реликвию и драгоценность. Они фактически бессмертны, обладают собственной магией и ясновиденьем.

   - И все же, - снова попыталась завязать разговор Ханна. - Я хотела вас кое о чем спросить.

   - О моей хозяйке, нес ха им уни кету раса... Мадам умерла сегодня ночью, - сказала она грустно, похоже, она любила свою хозяйку.

   - Ну... не совсем, - сконфузилась Ханна. - Вы убили ее только недавно.