Латинские королевства. Трилогия (СИ) - Рюриков Алексей Юрьевич. Страница 12

Из отъезжающей знати, кстати, уплыл только Гильом Аквитанский, графу Блуа и многим другим пришлось задержаться, поскольку подул встречный ветер, и корабли вернулись. Поэтому, когда пришло известие о египетском наступлении, они оставались при короле.

На следующий день, иерусалимская рать выступила из Акры, имея в составе «около трех тысяч рыцарей» (на самом деле это число всех конных, включая оруженосцев, сквайров и сержантов) и 8-10 тысяч пехоты. Из знатных особ сопровождать тур не отказался никто, потому с королем отправились граф Блуа и Конрад Германский.

В сражении в долине Рамлы, таким образом, сложилась непривычная для тех мест ситуация, когда силы латинян оказались почти равны противнику количественно, а с учетом качества…

Шараф аль-Маали имеющий значение размер оценить не то не смог, не то не успел, и при подходе франков ринулся в бой, как только заметил их появление. Поступок столь же смелый, сколь и последний — египтян рассеяли конной атакой, окружили, и началась свалка, позже перешедшая в бойню.

Впрочем, бой выдался ожесточенным, но если войска Фатимидов уничтожили практически полностью, включая командующего, то франки понесли потери в основном в первые минуты и оказались они невелики, хотя на поле остались навсегда Конрад Германский, который «сражался с такой яростью, разя всех врагов, кого только мог достать мечом, что в конце концов остался один в окружении трупов врагов» и граф Этьен де Блуа, смывший все же кровью проявленную четырьмя годами ранее в Антиохии трусость.

Немедленно после битвы, Балдуин двинулся к Аскалону, где латиняне, преследуя остатки противника, «на плечах убегающих египтян» смогли ворваться в город при спонтанном штурме.

К следующему дню, город блокировал генуэзский флот, задержавшийся, как ранее упоминалось, с отплытием и решивший принять участие в инциденте на стандратных условиях — треть добычи плюс улица в иммунитет, так что египетский флот из сорока судов оказался заперт в порту.

На следующий за тем день, король, подтянув пехоту, продолжил активный штурм, и через два дня положение Аскалона, чей гарнизон в основной массе лег в долине Рамлы, стало безнадежным. Спустя еще день, город пал.

Традиционно для взятого «на копье», Аскалон был разграблен, трофеи поделены, после чего уцелевшие желающие уехать, отправились с генуэзцами в Европу. Остались, тем не менее, многие из пришедших с Аръегардным походом, да еще в начале июня прибыл довольно большой флот, из конвоев пизанцев, венецианцев и французов с паломниками (в числе которых были и рыцари). Немалая часть паломников оказалась готова поменять статус на переселенца, если, конечно, «подъемные» будут. Фьеф там, земля или лавка — по рангу и сословию. Резервы для раздачи у короля теперь водились, да и от желающих завоевать себе что-нибудь полезное, отбоя не было. К тому времени и уже осевшие в Леванте вассалы Балдуина стянулись к Аскалону.

Проблема возникла совсем другая. Собранная волей случая, по причине сорвавшихся планов визиря Египта — а те, если уж глубоко копать, так из-за разгрома Клыч-Арслана… так вот, собравшаяся ударная армия оказалась по меркам Заморья тех лет огромной. Около 20 тысяч единиц «мечей и копий», если поэтично. Из которых до трех тысяч тяжелой (или приближенной к таковой) кавалерии. В Леванте франки таких сил еще не собирали никогда.

Но такая орда долго сидеть на одном месте не могла, тем паче в разоренном только что Аскалоне. Их можно было или повести куда-то целиком, или распустить по ленам, фьефам и прочим менее солидным местам, обустраиваться. Второй вариант Балдуина I привлекал значительно меньше.

Цели же для армии имелись на любой вкус. От все тех же городов побережья — до Дамаска и Египта. Но прибрежные левантийцы и Дамаск после предыдущих стычек вели себя лояльно, не нарываясь на войну, и поход на них означал только приобретения — земель и золота. Удар по Египту решил бы, помимо того еще сразу две задачи. Укрепление безопасности Латинских королевств, поскольку исчезал активный противник, и — ослабления пока не перешедших в руки франков прибрежных городов. Без поддержки самого мощно в этой части Средиземноморья египетского флота, людей и поставок из Египта, побережье резко теряло в обороноспособности.

К минусам относились трудности похода через Синай.

В итоге, летом 1102 года, Балдуин, в прошлом младший Булонский, а ныне Иерусалимский, подумывал помыть сапоги в Ниле.

План первого этапа был не просто понятен, он был один. Аскалон, крепость защищавшая восточные границы Египта, а заодно служившая таможенным терминалом на древней, но оживленной Via Maris (приморской дороге — из Египта в Антиохию) и одним из ключевых блокпостов на тамошнем отрезке Пути специй, который, понятно, сам по себе являлся составной частью Великого Шелкового, так вот — Аскалон взят. Далее по Via Maris, никуда не сворачивая — и вы в транзитном переходе Пелузий попадаете к самому восточному притоку Нила (тогда еще не высохшему), а следуя вдоль него, упираетесь в Каир… ну, для начала в Бильбейс, крепость защищающую Египет с востока.

Трасса Аскалон — Аль-Ариш — Пелузий — Бильбейс оснащена комфортными караван-сараями, указателями и колодцами, а крепостями не оборудована.

Дилемма начиналась дальше. Идти на Каир перспективно и в тренде тура по библейским местам — франки упорно называли его Вавилоном. При этом о том, что Каир арабский новодел, а библейский Вавилон это в другую сторону, знали из присутствующих очень немногие, если вообще кто-то разбирался в этих тонкостях.

Но можно идти к побережью. Там морские и торговые ворота Египта, Дамиетта и сама Александрия, соперничающая последнее время за место гиперхаба аж с Константинополем. Возьми эти два города — и знаменитого флота Фатимидов можно не опасаться, а значит, все побережье Леванта падает в руки, все торговля Египта оказывается в твоих руках… И, что немаловажно, штурм портов поддержит союзный флот, а при направлении главного удара по линии Бильбейс-Каир, рассчитывать можно только на себя. Отвлекающие операции флот проводить не станет — это купцы, хоть и боевые, но работают они только платно, в данном случае — за часть добычи.

В сущности, других препятствий не ожидалось. Египет к 1102 году представлял собой очередное подтверждение удачно выбранного времени для начала Крестовых походов — слабеющее государство, без союзников. Наоборот, с точки зрения второй исламской ветви, «багдадцев», к которым относились практически все мусульмане восточнее Красного моря, Фатимиды именовались «братья неверных и семя шайтана».

Интерлюдия

При отце нынешнего египетского халифа, аль-Мустансире экономика росла, но рейтинг власти падал, отчего возникали нестроения и мятежи. Всего за 30 лет до описываемых нами событий, Нил глючил и в 1066–1072 гг. Египет остался без урожая, следствием чего стал голодомор с обычным набором: голод, болезни, иногда каннибализм. Тюркам-мамлюкам задерживали зарплату, в ответ они грабили банкоматы и фатимидские дворцы с казначейством.

Тогда Мустансир назначил визирем Бадра аль-Джамали, губернатора в Палестине, крещеного мамлюка из армян, для наведения порядка. Бадр был человеком простым и рациональным, он вырезал оппозицию, затем вырезал неверных мамлюков, потом тех, кому не нравился визирь… заодно уменьшив количество едоков — в голодные годы это полезно.

Еще Бадр стал, строго говоря, править Египтом, оставив халифу лишь дела духовные. Впрочем, тут ничего нового не случилось, в том же Багдаде такая практика сложилась уже давно, Каир даже отставал от моды.

После смерти Бадра, визирем логично сделался его сын, ранее упоминавшийся аль-Афдал ибн, естественно, Бадр.

А после смерти халифа, Афдал назначил нового, причем младшего сына, по каковому поводу случился небольшой бунт, окончившийся победой визиря и эмиграцией сторонников старшего брата халифа… В общем, египтяне жили весело и мятежно, но притом богато. В хороший год, Египет становился житницей Средиземноморья и экспортером сельхозпродуктов, а еще контролировал торговлю между Средиземноморьем и Индийским океаном, Африкой, а частично и Аравией, став одним из крупнейших мировых торговых хабов.