Серебряная клетка (СИ) - Буланова Юлия. Страница 6

Мы впервые ссоримся с ним. И я не понимаю, за что он так со мной? Почему любит ее, а не меня? Обида и ревность рождают злость. Так любовь становится ненавистью. Не захотел отдать свое сердце мне так, не достанется оно и ей. Оно станет кусочком льда. И никогда ты уже не сможешь любить, Тианис. Никогда. А ты, Офелия, почувствуешь, каково было мне. А я уйду. Уйду и забуду о вас, жалкие смертные!

И, наконец, сольная партия венцом которой должны стать фуэте, призванное изобразить темное колдовство. Шестьдесят четыре фуэтэ, вместо стандартных тридцати двух.

Кстати именно виртуозное исполнение этого элемента и подарило ей одну из главных ролей в постановке. Другие девочки даже не пытались соревноваться с ней в этом. Никто не мог похвастаться той же стремительной легкостью движений. И у тех, кто смотрел на нее, всегда закрадывалось подозрение, касается ли, девушка ногами земли или кружится в нескольких миллиметрах от пола? Остряк Дэн в шутку прозвал ее за это Маленьким Левитроном. Но Дана на него за это совершенно не обиделась. Даже наоборот - слегка возгордилась.

Итак, фуэте. Зал взорвался аплодисментами, но, вот несправедливость, ей даже поклониться зрителям нельзя было. А нужно быстро уйти. Чтобы всем было ясно: она в ужасе сбегает, осознав, что натворила.

Вот и все! Можно отдыхать. Недолго, конечно. До середины второго акта. Ее задействовали в «Метели». Конечно, не в качестве Лоремины. Там на сцену в одинаковых воздушных белых платьях и снежных коронах выйдут почти все юные балерины.

  Девушка стремительно покинула сцену. За кулисами ее встретила мадам Желис. Пожилая дама удостоила воспитанницу легкого кивка и бросила:

- Вполне достойное исполнение, Вирэн.

А Диана гордо вздернула подбородок и прошла мимо, не соизволив хоть как-то отреагировать на похвалу. Слова Марго Желис и добрые и злые, если они не касались техники исполнения, девушка давно уже попускала словно бы сквозь себя.

Это не делало их отношения лучше, но мира с противной старухой Дана уже не хотела. Да любить Дана еще не умела. И взрослые страсти ей были совершенно чужды. Но испытывать глубокую неприязнь к человеку, который вот уже семь лет не упускал случая ее уколоть, у нее получалось отменно.

И тут внимание девушки привлекает дикий визг. Дана вздрогнула и испуганно заозиралась по сторонам. Нашла причину и скривилась.

Ну, конечно же... Евангелина! Главная истеричка класса. Не выдерживает ее тонкая натура столкновений с суровой действительностью, в связи с чем окружающие имеют счастье наблюдать безобразные сцены с воплями, заламыванием рук и закатыванием глаз. Ирэн, конечно же, тоже не тихая голубка, но ведет себя не в пример адекватнее. Хотя это скорее от того, что у нее вокальные данные послабей будут.

Рядом с вопящей балериной уже одетой в костюм Доброй феи, которая помогает Офелии растопить сердце возлюбленного с несчастным видом стоял мальчик лет семи-восьми. Хорошенький такой голубоглазый с золотистыми кудряшками. Ангелочек просто. И плакал. А между ними лужа бурого цвета и смятый пластиковый стаканчик.

- Я не хотел, - всхлипывал малыш. - Простите, я не хотел. Правда!

- Мне плевать, чего ты хотел, а чего не хотел! - орала Ева. - Идиот! Ты мне пуанты испортил! Как я теперь на сцену выйду?! Они же мокрые! И грязные! Что тут, вообще делают маленькие недоумки!? Я буду жаловаться!

- Ева, заткнись, - грубо рявкнула на нее Диана.

И вовсе не потому, что дипломатия ей была чужда, просто эта истеричка по-другому не понимает. Если с ней ласково говорить, когда она в таком состоянии, ты сам рискуешь стать объектом ее недовольства. Сейчас ей уже все равно, на кого кричать. А Дэна - единственного человека, способного ее быстро утихомирить сейчас нет. Он на сцене и до конца первого акта там будет находиться.

- Запасная обувь есть?

- Нет, - снова взвивается она. - А из-за этого...

- Не ори, слушай! У меня в гримерке на столе лежит запасная пара. Обычные - те, к которым ты привыкла. Мне они сегодня не понадобятся. Пока время есть, советую подогнать их под себя, а не тратить его на истерики.

   Ева поперхнулась воздухом, но сказать что-нибудь грубое не решилась. Ей ведь пуанты фактически подарили. Поступок более чем щедрый. По крайней мере, далеко не каждая балерина готова отдать подружке запасную пару в середине спектакля. Вдруг, самой понадобятся? От этого ведь никто не застрахован. А без обуви путь на сцену тебе заказан. Рисковать никому не хочется, в особенности из-за кого-то.

И если бы Дана передумала, ей бы и слова никто не сказал. Ни преподаватели, ни ребята. Балетная обувь - часть самих балерин. Ну, или, по крайней мере, основной их инструмент. Не позаботился о себе - сам виноват. Требовать, чтобы кто-то отдал тебе туфельки, вне зависимости от того, нужны они ему или нет, ты не имеешь права. А если кто-то проявил такое небывалое участие к тебе, то будь благодарен по гроб жизни. Потому как артисты балета не столько друзья, сколько соперники. А помогать конкуренту никто не обязан.

Девушки смерили друг друга неприязненными взглядами. Одна прекрасно понимала, что вторая отдала ей то, что ей, по большому счету, и не нужно вовсе, чтобы просто не слушать ее вопли. Ни о каком дружеском участии тут речи не шло.

Потом Диана взяла ребенка за руку и торопливо увела его из-за кулис. Малыш плакал. И ей стало жалко его. Наверное, материнский инстинкт взыграл. Она отвела мальчика в укромный уголок и присела на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

- Привет. Меня зовут Диана, но для друзей Дана. Ты тоже можешь звать так. Хочешь?

Мальчик кивнул, а потом выдавил из себя все еще всхлипывая.

- А я - Эдмонд.

- Очень приятно, - улыбнулась девушка. - А как ты здесь оказался, Эдмонд?

- Я хотел посмотреть, как там за занавесом? Вы же оттуда приходите, а потом туда возвращаетесь. Интересно же! Я своей учительнице сказал, что в туалет хочу. Она меня отпустила и...

- Ты решил обследовать мир закулисья?

- Угу. Только я не хотел пачкать ее туфельки. Я просто споткнулся. А сок вылился.

- Понятно.

- Мы с мамой уже смотрели этот спектакль в прошлом году. Мне так понравилось. А еще я думал, что она - добрая фея. А она злая. Очень злая! А так не должно быть! И ты не должна быть доброй.

- Это еще почему?

- Потому что ты - Лоремина! - выдало это чудо. - И принца заколдовала.

- Так это я на только сцене Лоремина, а так Дана Вирэн. Глупый, - девушка щелкнула мальчишку по носику. - Давай мы с тобой пойдем в туалет и умоемся. Ладно? А потом я отведу тебя к твоей учительнице и другим детям.

- А мы пойдем в туалет для актеров, да?

- Эм... - замялась она. - Думаю, все же не стоит.

- Почему?

- Ребята нервничают перед выступлением. Им лучше не мешать. Давай поднимемся на следующий этаж? Там тоже должен быть туалет. Для персонала.

- А что на том этаже?

- Не уверена, но, по-моему, производственные помещения. Костюмерная и художественная мастерская, где наши костюмы разрабатывают. Но мы только в туалет. В сами помещения заходить не будем. Это запрещено.

- Но интересно же!

- Хочешь, чтобы меня ругали?

- Нет.

- Вот так-то. Ладно, малыш, пойдем. А-то все самое интересное пропустишь.

- Не пропущу. Я уже этот спектакль смотрел. И, вообще, я бы хотел, чтобы принц в тебя влюбился. Потому что ты добрая. И красивая.

- Спасибо, - польщено улыбнулась она.

- А Тианис, который не на сцене, а настоящий, он хороший?

- Да. Очень. Его зовут Дэн. И он добрый и веселый. Самый замечательный, в общем.

- И он тебя любит?

- Нет.

- А почему?

- Не знаю, - девушка постаралась улыбнуться как можно более беззаботно. - Может быть потому, что я тоже не люблю его?

А на душе у нее вдруг стало так тоскливо. Потому что Дэн был, наверное, единственным человеком, в которого она могла бы влюбиться. Если бы он воспринимал ее не как младшую сестренку. С Дианой он танцевал, болтал о жизни и смеялся до колик в животе. А для свиданий и прочих удовольствие у него всегда были другие.