Пантера (СИ) - Махавкин Анатолий. Страница 22

Объект их интереса, огромный человек, под два метра ростом, игнорировал интерес учёных, пристально изучая оборудование лаборатории. Стоявший рядом с ним молодой человек вообще не интересовался ходом эксперимента, а больше следил за теми, кто оказывался рядом. Судя по всему, это был телохранитель американца.

Оставшиеся двое, казались братьями-близнецами, с одинаково кислыми выражениями на крысиных физиономиях. Оба держали в руках планшеты, непрерывно делая там пометки. Разговаривали они очень тихо, но Розовой показалось, что она различила польскую речь.

Орлов забился в самый угол лаборатории, с трудом разместившись между гудящими ящиками непонятного назначения и молился, чтобы на него никто не обратил внимания. В отличие от остальных, он хорошо знал одного из гостей и знал, какое тот имеет отношение к космонавтике и Соединённым Штатам.

Рослый мужчина действительно являлся военным, генерал-лейтенантом вооружённых сил России и фамилия его была — Тарасов. Впрочем, к космосу офицер имел самое непосредственное отношение, ибо когда Орлов последний раз сталкивался с генералом, тот курировал какую-то космическую программу.

Именно из-за этой последней встречи Иван старался не попадаться Тарасову на глаза, справедливо опасаясь того, что тот сможет его узнать и вся спокойная жизнь тут же полетит ко всем чертям.

Встреча эта произошла около десяти лет назад. В тот же день Иван первый раз увидел и Станиславского.

Иван Орлов осиротел в возрасте тринадцати лет. Из-за этого он ненавидел число тринадцать лютой ненавистью, которая росла всякий раз, когда в жизни происходила очередная неприятность, связанная с чёртовой дюжиной. Родители мальчика погибли в автокатастрофе и из родственников у него осталась только старая бабка, не сумевшая справиться с воспитанием подрастающего разгильдяя.

Плюнув на последние годы учёбы, Иван с друзьями предпочёл заниматься боксом, посвятив спорту всё свободное время. Особых успехов в соревнованиях не добился, поэтому его отчислили с предпоследнего курса института, осчастливив военкомат достойным призывником. Парень имел неоспоримое достоинство — крепкое здоровье, посему угодил в десант.

Впрочем, служба у Ивана не задалась. Не прошло и месяца, после учебки, как его и ещё пару десятков таких же здоровых лбов, отправили в неизвестном направлении. Начальник части выглядел весьма смущённым и даже взбешённым, когда препирался с сопровождающим — неприметным штатским, чем-то похожим на сегодняшних крысинолицых иностранцев. Запрыгивая в кузов автомобиля, Орлов вспомнил, что сегодня — тринадцатое и ощутил неприятное сосание в животе. Еще сильнее парень занервничал, когда из разговоров выяснилось, что все отобранные оказались сиротами.

На аэродроме группу встретил молодцеватый полковник и весело поинтересовался, не желают ли чудо-богатыри послужить делу космических исследований. Естественно, все грели желанием и офицер с шутками и прибаутками проводил их на борт рокочущего Ила. За прошедшие годы облик весельчака практически не изменился, лишь добавилось седины, да сменились звёзды на погонах.

Высадили их ночью и до самого утра автомобиль подпрыгивал на каких-то кочках и колдобинах. С первыми лучами света, совершенно разбитых и измочаленных дорогой солдат выгрузили на пустынном плацу, перед чёрной коробкой трёхэтажного здания. Никаким космодромом тут и не пахло. А вот смердело чем-то неприятным, точно.

И полковник перестал шутить, сменив приветливую улыбку на оскал. И охрана в непонятной форме, напоминающей натовскую, выглядела весьма неприветливо, едва не тыкая их стволами «скорпионов». Кто-то невесело пошутил, что их привезли на какую-то вивисекцию. Шутка получилась больно похожей на правду и никто не засмеялся.

Группу разделили. Каждого поодиночке повели, вроде бы, на медосмотр. Ну, по крайней мере, процедура напоминала медицинский осмотр. Орлова раздели донага, осмотрели с ног до головы, обстучали и сунули в пять разных аппаратов. Потом мужеподобная медсестра, с трудом произносящая русские слова, накачала его какой-то дрянью, от которой Иван ощутил себя раздавленной куклой и отключился.

Сколько времени Орлов находился без сознания — неизвестно. Парню снился неприятный кошмар, в котором огромный металлический паук вскрыл его черепную коробку и вытаскивал извилины, одну за другой. Чудовище осматривало добычу и жадно слизывало воспоминания.

Когда Орлов пришёл в себя, выяснилось, что паук ему не привиделся. Странное приспособление с множеством блестящих отростков, напоминающих щупальца, нависало над операционным столом, куда поместили молодого человека и мигало разноцветными лампочками.

Иван ощутил себя как-то странно: под черепной коробкой словно бегал стадо взбесившихся тараканов и щекотало голову мохнатыми лапками. Но это мелочи: парень с огромным трудом вспомнил собственное имя, да и остальные воспоминания давались с неимоверным усилием, будто приходилось ворочать тяжеленые камни. Но это его нисколько не тревожило; напротив, Иван ощутил небывалый подъём, радость и ожидание чего-то хорошего. Всё виделось в розовом свете и больше всего хотелось вскочить и работать, работать, работать.

Сквозь туманную пелену Орлов различил два голоса.

— Бесполезно: славянский менталитет. Можно полностью стереть его память, промыть мозги, однако никакой мощности не хватит, чтобы сделать наложение.

— Так что, предложение наших заокеанских друзей?

— Заклятые друзья, да…У них тоже проблемы, но да, мы вынуждены согласиться. Правда возникли определённые трения с вашим руководством, но думаю мы сумеем их порешать.

— Не обращайте внимание. В случае чего, Сергеев вас поддержит. Даю гарантию.

— Понятно. Приму к сведению. А он…в курсе?

— В пределах допустимого. Ладно, а как поступим с этим? Отработанный материал. Я пролистал отчёт и считаю, что он абсолютно бесполезен. Разберёте на запчасти?

— А у вас жёсткая позиция, полковник. Да нет, пусть походит…в сборе.

Оба голоса рассмеялись. Орлов попытался открыть глаза и когда получилось, увидел парочку в белых халатах. Одним был тот самый полковник, а вторым — высокий худой мужчина с высоким любом и проницательными глазами за стёклами старомодных очков.

Как выяснилось, несколько позже, это и был Роберт Станиславский.

Доктор не только спас Ивана от «разборки», но и взял под свою опеку. Учёный назначил парня личным помощником и хоть частенько ругал, но относился вполне по человечески и Орлов был готов отдать жизнь за своего покровителя.

Так что жизнь его шла достаточно ровно и вполне неплохо. Поэтому Иван не желал, чтобы это «неплохо» сменилось на нечто другое и старался не попадаться Тарасову на глаза. Впрочем, генерал и сам не очень вертел тяжёлой головой, сосредоточившись на показаниях приборов.

Парочка крысинолицых вела тщательную запись процесса записи, причём один снимал, а второй ещё и комментировал записанное на английском. Пётр Лимонов, отвечающий за абсолютную секретность проекта, корчился на своём стуле и бросал страдальческие взгляды на директора. Тот же только усмехался и разводил руками: дескать, смирись.

Северцев вновь спрятался за дешифраторами и с ужасом переглядывался с отражением в тёмном экране.

— Почему его до сих пор нет? — с ужасающим акцентом, спросил один из крысинолицых. — Согласно расписанию, он должен быть здесь, десять минут как.

— Сейчас будет, — безмятежно откликнулся Малов из своего угла, — Его же должны подготовить, сами понимаете.

— Подготовить, — просипел второй крысинолицый, — Конечно.

— Бардак. — произнёс Тарасов, теперь на чистом русском, — Ничего не меняется. — Он повернулся к парочке наблюдателей, — И у вас то же самое.

Те, к кому он обращался, одновременно повернули головы и враждебно посмотрели на генерала. Тарасов ответил таким тяжёлым взглядом, что его оппоненты мгновенно отвернулись.

Запищало и над дверью вспыхнул зелёный огонёк. Массивная металлическая плита отъехала в сторону и в проёме появилась автоматическая платформа с лежащим человеком. Лицо человека отражало абсолютную безмятежность спящего. Похоже, ему снился хороший сон.