Обнимая Эмму (ЛП) - Лансфорд Ли Энн. Страница 13

      Слышу его глубокий вдох до того, как он его издает, и ворчание.

        – Ты можешь просто угомониться? - Он сжимает руки в кулаки и бьет по рулю, от чего я подпрыгиваю и ударяюсь головой об окно.

      Он тут же ударяет по тормозам, так что, к парковке он замедляется. Я потираю голову, уставившись на пришельца, изображающего моего парня. Он тянется ко мне рукой, и я застываю у двери.

      – Проклятье, - бормочет он.

Мой желудок сжимается; такое поведение – это что-то, к чему я не привыкла. Я кривлю лицо, показывая свое раздражение.

       – Что с тобой не так? Я сделала простое заявление, сказала правду. А ты ведешь себя, как полный мудак.

      – Прости. Мне жаль. – Он может произнести эту фразу сколько угодно раз, но лучше бы он сказал что-то другое. Что-нибудь более правдоподобное. – Я всегда мог сохранять грань между тобой и ими. Сейчас не могу, и это пугает меня.

      – Я знаю, как решить эту проблему.

      – Ага, Эмс. Знаю, о чем ты. Плюнуть на мою мечту играть в футбол в университете; разрушить команду, которая выигрывала Чемпионат Штата три года подряд, и все, когда я был стартовым квотербэком. Ты не понимаешь и даже не пытаешься посмотреть на это с моей стороны.

      – Я понимаю твою мечту. Я поддерживаю ее, но какой ценой? Кто ты? Эти идиоты – потребители. Отморозки. Ты слышишь, что они говорят о людях? Они предвзятые, Уилл, и уж ты-то не должен мириться с этим.

      – Не согласен, но все же, что ты хочешь, чтобы я сделал? Разрушил все? Я противостою им, занимаю такую позицию, какую, по твоему мнению, я должен занять, и это переносится на поле. Затем это задевает каждый аспект моей жизни, и чего я этим добьюсь? Знаю, они – мудаки, черт, они даже опасны, но держать их рядом помогает мне больше, чем причиняет боль.

      – И такие люди тебя окружают? Это вредит нам. Представь, что подумают твои родители?

      – Не надо. Не начинай, Эмс. – Его голос повышается, и шея вытягивается. Это битва, которую он ведет внутри себя. – Я не могу быть везде, чтобы защитить всех, поэтому это лучший выход. Мне это не нравится даже больше, чем тебе, и, если бы я был лучше, у меня была бы твердая позиция, но я боюсь.

      – Чего?

      – Потерять футбол. Потерять тебя. Только это имеет значение, и я не знаю другого способа сберечь и то и другое. – Его голос дрожит, заметно, что все это слишком сложно. Знаю, он складывает все приоритеты и планы в одну корзину; футбол и меня. Нет никакой разницы, иногда они даже становятся синонимами. Его любовь принадлежит мне, но игра – это его страсть. Он говорит, что для него жизнь обретает смысл только на поле и в моих объятиях.

      – Ладно. Я буду вести себя хорошо. Только не заставляй меня оставаться на всю ночь. Следующий год будет лучше, ты будешь в университете и сможешь прославиться без узколобых ненавистников, окружающих тебя.

      – Спасибо, - шепчет он, дотянувшись до меня. Я охотно прижимаюсь и держу его всего лишь чуть-чуть крепче. Этот год, судя по всему, будет довольно трудным, и пока я буду близко к нему, как сейчас, я смогу выйти из этого невредимой.

      Как я и представляла, как только мы тормозим на заброшенном поле, известном как «футбольная территория», девушки, одетые в форму, которая была приличной еще пять кварталов назад, а сейчас просто как ПРОСТИТУТКИ, парни уже вплотную подошли к тому, чтобы напиться, обжиматься, непристойно вести себя и смеяться над собой. Ну, хоть что-то правильное в этом есть… смех, потому что они – посмешище. Я делаю глубокий вдох и заставляю его спуститься глубоко внутрь, успокаивая себя, так как оказалась в этой змеиной яме. Уильям сжимает мою руку, его попытки улыбнуться – просто жалкие. Я дотягиваюсь и целую его в подбородок - обнадеживая нас обоих, что смогу быть вежливой. Прошу большого человека наверху (им. в виду Бог) немного помочь с терпением, потому что еще никто со мной не разговаривал, но знаю, мне нужна дополнительная помощь.

        – Пошли, квотербэк. – Подмигиваю ему и позволяю вести меня к самодовольным идиотам.

      – Выглядит неплохо.

      – Эй, Уильям, захвати пиво.

      – Оу, Эмма удостоила нас своим присутствием.

      – Повернись-ка и дай мне посмотреть на твою задницу в этих шортиках.

      Это обычное приветствие; но в прошлый раз все зашло слишком далеко.

      – Сет, еще один комментарий, касающийся задницы моей девушки, и ты будешь весь сезон лежать недееспособным.

      – И как ты себе это представляешь?

      – Ты не сможешь бегать с двумя переломанными ногами, и питательные вещества, которые ты не получишь из-за сломанной челюсти, сделают выздоровление крайне медленным. – Его голос, словно сталь, глаза немигающие. Я – не та тема, которую можно затронуть без последствий. Знаю это и должна радоваться, но от этого мои нервы на грани. Он не отпускает мою руку, никогда не расслабляясь в конфронтации с Сетом.

В конце концов, Сет поднимает руки в знак поражения.

        – Дерьмо, Уильям. Вот так значит?

      – Именно так. – Брайан подталкивает своего брата, другие парни не смотрят мне в глаза.

      – О’кей, понял. Оставь немного огня для игры.

      – Держи свои глаза подальше от Эммы, а свои комментарии при себе, и не сгоришь в этом огне. – Все начинают болтать, сглаживая неловкость этого момента, и я расслабляюсь рядом с Уильямом. Это не та дистанция, которую я хочу, но заявление хорошее. Он не откладывает разговор и не притворяется мертвым. Его губы касаются моего лба, и я, как слышу, так и ощущаю его дыхание на моей коже. Знаю, что он чувствует, учитывая какой глубокий вдох он делает. Мы были здесь всего пять минут, а я уже истощена.

      Остаток вечера нам никто не портит. Было уйма распутства, но оно было вокруг нас, но не затрагивая нас. Футбольные шлюшки, я имею в виду девушек, которых используют, продолжают пить, смеяться и вести себя, будто не знают, что такое чувство собственного достоинства. Очевидно, я никогда с ними не подружусь, и это делает меня такой же субъективной, как эти люди, я признаю и принимаю это.

***

      Футбольный сезон в самом разгаре; середина сезона в режиме нон-стоп. Мы учимся жонглировать нашим временем между занятиями и играми. Он каждый день подвозит меня в школу и следит, чтобы находиться возле класса после каждого урока, чтобы увидеться со мной, поймать быстрый поцелуй или мимолетное прикосновение. После школы и до самого вечера он на поле. Домашние задания и подготовка имеют приоритет, и наше время сокращается до несуществующего. Это бесит, но так будет не всегда. Следующий год будет хуже, он будет в университете в часах езды от дома, но, в некотором смысле, находиться в другом городе для него будет легче. Я буду ждать своего часа, и, когда тяжесть спадет с его плеч, знаю, все встанет на свои места.