Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге - Шекли Роберт. Страница 96

— Насчет чего?

— Насчет рассказа, Боб. Я могу чем-нибудь помочь?

— Ты-то? Ты всегда можешь дополнить описание марсианского рассвета…

Вот так и работает наш брат профессиональный писатель — постоянно что-то теряя, что-то находя.

Я могу телепортироваться куда угодно

Я могу телепортироваться в любую точку Вселенной. Эта способность покажется бесценной тем, у кого ее нет, но, поверьте, она создает больше проблем, чем решает.

Об этом я узнал совсем недавно, когда решился на свою первую телепортацию. С рождения спавшая во мне способность проявилась год назад, и поначалу я пользовался ею очень осторожно, главным образом в пределах своей квартиры, внезапно исчезая из одной комнаты и тут же появляясь в другой. Это так напугало мою кошку, что она сбежала и не вернулась. Но я не расстроился. Она не позволяла гладить себя, зато не упускала случая свернуться клубком на моей голове, стоило мне уснуть.

Итак, в один прекрасный день, утомленный однообразием жизни, я счел, что готов совершить большое путешествие. Выбор пал на Виридиан-5, вполне подходивший для двухнедельного отпуска.

В процессе телепортации объект перемещается из исходной точки в точку назначения практически мгновенно, а это значительно быстрее, чем скорость света. Расстояние между точками не имеет значения — время перемещения едва ли превышает погрешность современного измерительного оборудования. Причем у вас нет никакого выбора — вы не можете двигаться, скажем, со скоростью восемьдесят километров в час, проплывая над крышами домов, как Мэри Поппинс с ее зонтиком. Существует множество гипотез о природе среды, сквозь которую проникают телепортеры, но, само собой, никто из нас не может притормозить, чтобы изучить окружающую обстановку. Просто раз-два — и мы в пункте назначения.

Большинство людей завидуют тем, кто способен прыгать сквозь пространство. Но они не знают о сопутствующих трудностях. Они видят только внешнюю сторону процесса: чтобы попасть в Рим, не нужно суетиться с авиабилетами, торопиться в аэропорт и разыскивать свой самолет. Если вы захотели побывать на Марсе, дорога не отнимет полгода жизни. А если вас заинтересовала недавно открытая планета в созвездии Вольф-32, не обязательно подвергаться заморозке, чтобы попасть туда еще при жизни. Достаточно лишь сказать: «Я хочу быть там!» — или что-то в этом роде. Мгновение — и вы на месте.

Но это очень, повторяю, очень поверхностный взгляд на явление. Люди не задумываются о подводных камнях.

После того как я решил посетить Виридиан-5, на меня обрушилась куча мелких дел, которые всегда нужно переделать, когда покидаешь город на пару недель, — вне зависимости от того, каким образом произойдет перемещение. Но мои приготовления не ограничивались временны ми рамками. Никаких крайних сроков, никаких расписаний полетов, под которые нужно подстраиваться. Я мог оказаться, где бы ни пожелал, через долю секунды после принятия решения. Поэтому я продолжал жить обычной жизнью. Недели шли одна за одной. Я неспешно готовился к путешествию.

Через два месяца этой канители я начал себя презирать. С такими темпами проще добираться до Виридиана обычным звездолетом. Теперь я уже сомневался, действительно ли хочу побывать там.

А впрочем, пожалуй, для проволочек имелись основания. Меня мучили смутные сомнения. Дело могло оказаться не таким простым и безопасным, каким оно представлялось поначалу.

Но я решил исполнить задуманное во что бы то ни стало, а потому принялся пилить себя, подтрунивать над собой, назначать себе крайний срок… который всякий раз приходилось откладывать. Промучившись две недели, я поклялся: дата отъезда — ближайшая пятница, ровно в полдень, и ни минутой позже.

Пятница наступила слишком быстро. Я приготовил себе легкий, но питательный завтрак, словно и правда собирался в долгий путь. На деле же путь для телепортера является не более чем умозрительным понятием, а само перемещение происходит в одно мгновение ока.

Тем не менее я нервничал, и чем ближе к назначенному часу, тем сильнее. В полдвенадцатого я метался по гостиной вокруг стоявшего посреди нее чемодана (я могу телепортировать все, что держу в руках), выкуривал сигарету за сигаретой и поглядывал на цифровые часы, шустро отсчитывающие десятые доли секунды.

Без минуты двенадцать. Я до отказа наполнил грудь воздухом и задержал дыхание, словно собирался нырнуть в воду. Истекла последняя секунда. В висках стучала кровь. Я знал, что слишком близко принимаю к сердцу происходящее, но ничего не мог с этим поделать.

Пять, четыре, три, два, один, старт!

С чемоданом в руках я телепортировался на Виридиан-5, в курортный городок Луу.

Поначалу, следуя рекомендациям других телепортеров, я стоял, зажмурив глаза и прижав к ним ладони. Надо было привыкнуть к новым сильным ощущениям — тут и воздух другой, и запахи совершенно не такие, как дома. Да уж, ароматы здесь те еще — меня даже затрясло от отвращения.

Кожные рецепторы, органы обоняния и слуха доложили в центр управления, что они столкнулись с чем-то неприятным и даже жутким, к чему они вовсе не были готовы. Напрасно центр управления пытался успокоить взбудораженные чувства — меня все еще трясло, и страшно было открыть глаза. Несколько месяцев я готовился к этому прыжку, и вот сейчас забыто прошлое и нет дела до будущего; важно только происходящее в настоящем времени.

Спустя некоторое время я начал приходить в норму. Органы чувств понемногу привыкали к стойким раздражителям, забывая, насколько враждебными те показались в первый момент. А вот слуховому центру головного мозга требовалось больше времени, чтобы разобраться в чужеродной какофонии, атакующей меня со всех сторон. Это основная функция слухового центра, и она крайне важна для моего выживания.

Но в сложившейся ситуации главный центр управления вынужден был отменить задачу по анализу шума. Меня окружала чужая цивилизация. Чуждые существа разговаривали на чуждом языке в среде, заполненной другими чуждыми звуками. Понадобились бы годы, чтобы выявить в этом хаосе некий смысл; я же рассчитывал провести здесь только две недели. Слуховой центр получил строгое указание считать все воспринимаемые звуки белым шумом, если только он не услышит речь на английском, испанском или всегалактическом языке. Он немедленно подчинился. Романтическая часть моей натуры всегда рада войти в транс, чтобы воспринимать любые звуки как музыку. Вычленение в этой «музыке» осмысленных сигналов — работа трудная, к ней романтическая часть моей натуры относится отрицательно.

Со зрительным центром дело обстоит иначе. Глаза — самые правдивые органы, я на них полагаюсь, чтобы ориентироваться в пространстве, анализировать окружающую обстановку и принимать необходимые решения. Зрение поставляет данные с пометкой «жизненно важно» — эту информацию нельзя игнорировать.

К сожалению, главный центр управления не способен интерпретировать эти важные данные и действовать в соответствии с ними. Мои глаза оказались совершенно не готовы к картине, которая перед ними открылась. (Эти органы интересуются только тем, что находится непосредственно перед ними в настоящий момент.) Важные, но едва поддающиеся обработке визуальные сигналы потоком устремились в главный центр управления, когда я чуть размежил веки и осторожно посмотрел сквозь пальцы.

Передо мной бушевал хаос из форм и цветов, поэтому я снова закрыл глаза. Зрением командует главный центр управления, посылая четкие указания, что именно нужно искать в окружающем мире. На этот раз он потребовал, чтобы зрение сконцентрировалось на выявлении движущихся и стационарных объектов. Более сложные задачи последуют позже.

Я медленно открыл глаза — мой непокорный зрительный центр, игнорируя не только прямые запреты, но даже инстинкт самосохранения, заставлял зачарованный, полный детского изумления взгляд беспорядочно метаться по сторонам. Я казался себе странником, бредущим в мире до того экзотическом, что к нему нельзя привыкнуть — можно лишь все глубже и глубже погружаться в его чары.