Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна. Страница 22

— Дом живой?

— Можно и так сказать. Он пластичный. Становится таким, каким его хочет видеть хозяйка.

Я растерянно оглядела спальню:

— Получается, так видела твой дом жена?

Во взгляде Раввера появился лёд:

— Да. И у меня просьба: ещё четыре дня желай поддерживать дом в таком виде. Понимаю, дело может оказаться трудным, но это необходимо, чтобы обезопасить тебя и меня от неприятностей.

Почти мгновенно до меня дошло:

— Ты хочешь скрыть брак со мной. — Я понимала его резоны, но сердце чуть-чуть кольнуло обидой.

Дом отозвался подвыванием стен. Раввер тревожно оглядел потолок и снова обратился ко мне:

— Я сейчас занят решением важного государственного дела, но если мои оппоненты узнают, что я женат и остаюсь на посту, они могут предпринять опасные для моей жизни действия. По этой же причине тебе не следует покидать дом. Я бы не советовал даже в сад выходить. Некоторые ружья стреляют достаточно далеко и метко, чтобы выстрелов можно было опасаться даже там.

— Ты же волшебник, — растерянно напомнила я. — Разве вы так уязвимы?

— Для физических предметов — да. Я могу разрушить пулю моей родовой способностью «Тлен», но для этого надо её практически коснуться. Признаюсь честно, я не настолько ловок, чтобы ловить пули на лету.

Представив его ловящим пули, я невольно улыбнулась.

— Можно рассчитывать на твою помощь? — Раввер забарабанил пальцами по подлокотникам. — Ты сохранишь дом в текущем виде на четыре дня? Для этого необходимо отдать соответствующий мысленный приказ, дом всё исполнит… — Его взгляд помрачнел. — Вероятно, ты хочешь получить за это награду? Не стесняйся, просто скажи, я достаточно состоятелен, чтобы отблагодарить тебя за помощь.

Предложение было настолько неожиданным, что я не сразу поняла: он предлагает деньги за то, чтобы я оставила его дом в привычном виде. Отчасти ради его и моей безопасности.

Какие же у него отношения с супругой были, если он привык торговаться из-за подобных вещей?

Я уже открыла рот сказать, что сделаю это просто так, но внезапно поняла, что кое-что хочу получить прямо сейчас:

— Научи меня какому-нибудь заклинанию, — срывающимся от волнения голосом попросила я. — Оставлю всё, как хочешь, только научи меня магии, пожалуйста.

Наверняка у него море дел, но меня распирало от желания сделать что-нибудь магическое. Я молитвенно сложила руки. Раввер ошарашенно на меня смотрел. И я поспешила объяснить:

— Ты занятой человек, но… Это же мир магии, а я так мечтала, так хочу, ты просто… это… Так невероятно… настоящее волшебство, такое… — взмахнув руками, я умолкла, чтобы не выглядеть совсем уж глупо: он весь такой взрослый серьёзный, а я лепечу, как восторженная школьница.

— Мне придётся к тебе прикоснуться, — тихим, чарующим голосом предупредил Раввер.

У меня по спине поползли мурашки, щёки стало жечь. От взгляда Раввера внутри разливалось пламя.

— Д-да, если нужно, то, конечно, я просто… э… я… — Я закрыла лицо руками. — Я так волнуюсь.

Щёки жгло от стыда за несдержанность. За сумасшедшим стуком сердца я не услышала, как Раввер поднялся. Он сел рядом, матрац прогнулся под его тяжестью.

Нас с Раввером разделяло сантиметров двадцать, он протянул руку с браслетом:

— Положи свою правую ладонь на мою.

Мне вдруг стало необъяснимо страшно. Выдохнув, я медленно положила руку на его горячую ладонь — браслеты соприкоснулись, пальцы Раввера сплелись с моими. Волна жара окатила меня с ног до головы, выбив лёгкую дрожь. Раввер тяжело дышал, поморгал, словно избавляясь от видения.

— Моя магия, — низким, сипловатым голосом заговорил он, — по сути своей агрессивна. Это магия смерти и теней.

В его устах это звучало нестрашно.

— Мужская магия ориентирована на атаки, — его пальцы тепло и ласково сжимали мою руку, голос вкрадывался в душу, — а женская на защиту и созидание. — Он прикрыл глаза, и я ощутила между нашими ладонями нечто едва осязаемое, словно поток воды. — У женщин нашего рода только одна созидательная способность — воплощение теней.

— И они?.. — сбивчиво прошептала я: меня снова охватывала дрожь, на этот раз от ощущения, что в меня через ладонь вливается что-то тёплое и мощное.

— Они воплощаются только иллюзиями, но это может быть полезно и… красиво. Для этого нужно представить, как конкретная тень превращается во что-нибудь, что тоже надо чётко представить и наполнить образ магией.

Раввер направил мою руку в сторону тени секретера, и я ощутила, как между нашими ладонями и этой тенью протягивается нить, в которую вливается поток наполнявшего меня тепла.

Из накрытого серым пятном ковра проклюнулся чёрный побег. Он в несколько секунд вырос на метр, вытягивая в стороны колючие ветки, раскрывая зеленеющие листочки. На стрельнувших вверх ветках набухли бутоны, распахнулись багряные лепестки, выпуская махровые пестики и тычинки. На кровавом полотне лепестков расползались ярко-голубые узоры. Несмотря на неожиданное сочетание цветов, растение выглядело гармонично, но как-то… хищно.

— К-красиво, — прошептала я.

Зажмурилась, представляя, как из тени выскальзывают яркие бабочки, направляя неожиданно податливый поток тепла в тень, и чуть не задохнулась от ужаса, ощутив за этой тенью бесконечную глубину, проваливаясь в неё.

Раввер отдёрнул свою руку, и я тут же снова оказалась рядом с ним, сидела на постели. Тень выстрелила стайкой неровно окрашенных бабочек. В груди стало тесно от восторга. Бабочки закружили по комнате, будто подхваченные ураганом осенние листья, и, ослепительно вспыхивая, снова нырнули в свою тень.

Цветок Раввера увядал на глазах, съёживался, ронял тающие лепестки.

— Это волшебство недолговечно, — тихо пояснил Раввер. — Теневые иллюзии надо постоянно подпитывать, для этого нужна практика. И не бойся тренироваться: тебя затягивало в тень из-за моей магии. Пока наши браслеты не соприкасаются, такого не повторится.

— А что делает твоё колдовство? Ты можешь войти в тень?

Мы были так близко, что мне стало жарко. Браслет потеплел. В груди потяжелело от нахлынувшего вязкого желания наклониться и прижаться к губам Раввера. Я забыла и бабочках, о магии, всё заслонил он.

— Да, могу, — хрипло прошептал Раввер, глядя на мои губы. — Только об этом не стоит распространяться…

Браслет дёрнулся, мои пальцы наткнулись на пальцы Раввера, он опустил взгляд на наши руки.

И решительно пересел в кресло. Всколыхнувшийся воздух обдал меня холодом, немного отрезвляя. Голова казалась тяжёлой. Радость исполнения детской мечты о волшебстве билась где-то глубоко внутри, а на поверхности остался жар сладкого, тревожного возбуждения.