Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна. Страница 2

Я приободрилась, повисла на плече красивее: подперев подбородок ладонью, самодовольно взирая на расстилавшуюся передо мной улицу.

— Поймали, — хмыкнул Илеост.

— Хоть спать, наконец, пойдём, — этот кто-то зевнул. — Оповещу остальных.

— Да, будь любезен.

Вот так меня, будто трофей, пронесли до дома нашего ордена. Постукивая посохом, взнесли по ступеням высокого крыльца под насмешки стражей. Если бы нёс кто-то другой, мог бы устать, но Илеост здоровый, как бык, и вредный до невозможности.

— Я сама, — буркнула я, когда мы оказались в ярко освещённом светлом холле.

— Сдам с рук на руки, — Илеост снова шлёпнул меня по заду.

Кто-то засмеялся. Я попробовала развернуться и посмотреть, чтобы знать, кому устраивать страшную мстю, но дежурные и что-то забывшие здесь вечером братья и сёстры ордена поспешно сделали вид, что даже не смотрят в мою сторону. Не смотрят они, как же!

С боковой лестницы вышел давешний красавчик всё в том же неприметном сером плаще. Я попыталась поймать его взгляд, чтобы кивнуть в подтверждение назначенной встречи (окликнуть не решилась, чтобы Эсин не узнал о моих планах), но случайный избранник хмуро смотрел в пол. Похоже, у него тоже проблемы. Значит, будет о чём поговорить в промежутках между делом!

Если промежутки будут. Я провожала красавчика взглядом: выглядел он мощно, но силён ли в горизонтальном положении? И вообще, кто он? Брат из другого города или заказчик?

Илеост пересёк зал и стал подниматься по главной лестнице.

— Да пусти ты меня, — я поёрзала по твердокаменному плечу. — Синяки из-за тебя будут, чудовище.

— Это малое наказание за то, что ты учудила, — раздражённо отозвался Илеост.

У, сердится. Ну и отлично: пусть нервничает, здоровье себе портит — будет знать, как красивых девушек за шкирку таскать и на плечо против их воли закидывать.

Едва миновали первый этаж, мне стало не по себе: чего там Эсин удумает? Вряд ли он успел остыть. Да и брусчатка там была свежая, за счёт ордена постеленная, а я…

Только сейчас подумала: квартал подпалили светлые — нам и платить за его отстройку. Отчаянно дёрнулась, но Илеост ухватил меня за пояс и прорычал:

— Не дёргайся, а то уроню. Прямо красивым личиком в ступени.

— О, рад, что ты оценил моё личико. Может, и что другое оценишь, а? — кажется, я скатывалась в панику. — Слушай… а городские власти на кого расходы по ремонту повесили?

— На нас, — откликнулась Мав. — Рада, что ты наконец-то сообразила.

Целый квартал… это же какие деньги! Такое даже Эсин не простит. Что делать, что делать? Взгляд заметался по сторонам: а ведь здесь было подозрительно много новых лиц. Представители города? Одного даже узнала: крупнейший подрядчик по строительству… ой…

Мимо прошли два седовласых старца, обсуждая проект новой застройки. Получается, Эсин всё это время разбирался с последствиями?

— Что вы хотите за мою свободу? — пробормотала я, хотя мы поднимались уже на четвёртый этаж, выше — только храмовые помещения.

Мав отстала на пару шагов, чтобы заглянуть мне в лицо:

— Мы хотим, чтобы тебя, наконец, наказали по заслугам.

— Все свои сбережения отдам, — молитвенно сложила руки. — И платья. И… и… Плотоядно улыбаясь, Мав смотрела мне в глаза, одними губами прошептала:

— Эсин тебя закопает.

Да уж, так я ещё не портачила. Тут даже отдыхает случай, когда я залила вином фейерверки к юбилею городского главы.

— Илеост, миленький, — проскулила я. — Запри меня где-нибудь на пару дней, пока Эсин не отойдёт.

Довольно хмыкнув, Илеост поставил меня перед резной серебрёной дверью в кабинет пресветлого, постучал.

— Войдите! — даже сквозь дерево чувствовалось, что Эсин вне себя.

С гаденькой улыбкой Мав толкнула створку.

Илеост впихнул меня в кабинет.

Я зажмурилась.

Сзади хлопнула дверь.

Всё, котёнку конец.

Глава 2

— Хватит строить из себя несчастную! — Эсин треснул по столу.

— Я несчастная, — пискнула и выпятила грудь. — Правда-правда.

Он молчал.

Я тоже. Дымом в кабинете не пахло — на один повод меньше меня ненавидеть.

Эсин продолжал молчать.

Осторожно приоткрыла глаз: он сидел в кресле с высокой спинкой, увенчанной ажурным диском. Волосы у Эсина длинные, светлые, а брови и ресницы чёрные, глаза ярко-голубые, будто светящиеся. Холодное сияние люстры подчёркивало широкие скулы, пухлые чувственные губы. Высокий белый воротник рубашки, перехваченный золотой цепочкой с тремя хрусталиками-амулетами, был помят, но жилетка и мантия — в идеальном порядке.

Вот сколько раз видела Эсина, а каждый раз млею. Великолепный мужчина, широкоплечий, внушающий трепет одной только внешностью.

И сейчас очень-очень злой.

— Ты хоть иногда думаешь?! — Его пухлые губы презрительно искривились.

— Но я ничего не поджигала, это Сол…

— Ты же знаешь, какая она вспыльчивая! — Эсин ударил кулаком по столу, подскочила чернильница.

Отвела взгляд на книжные полки. Пустила на глаза слёзы и с несчастным видом уставилась на зашторенное окно. Затем на развешенное по стене оружие. Заставила нижнюю губу задрожать, прикусила. Уставилась на цветной коврик у массивного стола.

— И что мне с тобой делать? — устало, но сердито, спросил Эсин.

— Даже не знаю, — несчастнейшим голосом отозвалась я.

Вздохнула.

Потянула белую тонкую материю лифа, будто мне жарко и тяжело дышать, хотя шея и декольте голые: плащ Илеост не вернул.

— Ты сильно разозлился? — ухватила едва достающую до ключицы светлую прядь и стала накручивать на палец. — Сол много имущества попортила?

— Лила, объясни, зачем ты полезла к мужу сильной и очень ревнивой волшебницы?

— Я думала, она завтра вернётся.

— Можно подумать, соседи бы ей об этом не рассказали.

— Ну… я бы выкрутилась, — продолжала накручивать прядь, облизнула губы. — Как-нибудь.

— И об этом ты бы подумала позже.

— Ну разумеется.

— Ох, Лила-Лила.

Глянула на него исподлобья: Эсин, облокотившись на стол, потирал лоб. Устал бедняжка. И всё из-за вспыльчивости Сол. Ну вот что она пожадничала? Хорна бы и на неё хватило.

Но самое главное: Эсин, похоже, перебесился. Есть шанс минимизировать наказание. Стянув ботиночки, я бесшумно прошла по ковру и прислонилась к столу возле руки Эсина. Погладила широкую спину в шёлке алой мантии:

— Сильно устал?

— А ты как думаешь?

— Сильно, — опустилась на колени и погладила его по бедру. — Измучили тебя своими глупыми претензиями, да?

Указательным и средним пальцем прошагала по его ноге к широкому расшитому бисером поясу. И погладила по бедру. Эсин искоса смотрел на меня, я снова облизнула губы и прикусила. Сердцебиение учащалось. Эсин — единственный мужчина, который мне после стольких раз не надоел. Когда его широкая ладонь легла мне на макушку, вдоль позвоночника хлынули мурашки, во рту стало сухо. Пальцы скользнули в волосы, добрались до затылка, перебрались на подбородок. Я утонула в чистом сиянии его глаз.

— И что там у тебя было с Хорном, а? — очерчивая мои губы, Эсин улыбнулся одним уголком рта.

И потянул вверх.

Поднявшись на ослабевшие ноги, влезла между колен Эсина и присела на край стола. Огонь тёк по венам, возбуждало даже прикосновение деревяшки. Глядя в светлые глаза, я стала рассказывать.

— Хорн, как ты знаешь, очень большой и страстный, как все орки, — (Эсин потянул подол платья вверх, накрыл ладонями мои колени). — Мы зашли с чёрного хода, он сразу сграбастал меня в объятия и прижал к стене. — (Руки скользнули выше, подтолкнув, Эсин заставил меня сесть на стол). — Он вдавливал меня в эту стену, толкался бёдрами и рычал на ухо.

— Это, конечно, тебя неимоверно возбудило, — Эсин лениво поглаживал мои бёдра, а я уже задыхалась, от движения его пальцев мутился разум.

— Да, — снова облизнула губы. — Очень. Я была вся мокрая, — я задохнулась: Эсин провёл ладонью по внутренней стороне бедра и накрыл промежность.