Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна. Страница 20

— Гур, ты за меня, я быстро, — полуорк схватил меня в охапку и перекинул через седло.

— Роно, не глупи…

Но полуорк увозил меня к кустам у дороги:

— Считай, у меня живот прихватило!

Он хотел меня безумно, просто и безыскусно, горячий член распирал штаны. Во рту у меня пересохло, руки и ноги отяжелели от желания. Спрыгнув с коня, Роно стащил меня, швырнул на траву.

— Раздевайся, — вибрирующий рык.

Он хотел меня прямо здесь, по-звериному. Дрожащими от возбуждения руками я распутывала ремешки. Сзади сопел Роно, его штаны трещали, с таким нетерпением он раздевался. Штаны с меня он тоже сорвал, внутри всё горело, я прогнулась, потянулась ему навстречу. Он ворвался внутрь, я застонала, прогибаясь. Впившись в мои волосы, Роно придавил голову к земле и стал бешено всаживать в меня огромный горячий член.

В глазах потемнело, я затряслась от удовольствия, хныкала, волны наслаждения захлёстывались, сливались, весь мир сосредоточился на ощущении, как в меня врывается член, на шуме дыхания надо мной. И движения всё чаще-чаще-чаще, жар концентрировался у меня между ног, я зажмурилась, представила вдруг, что это тёмный трахает меня с бешеным желанием, и по телу пробежала умопомрачительная судорога, меня всю перетряхнуло.

Полуорк, зарычав, спустил в меня горячую струю семени, толкнулся ещё пару раз и отпустил.

Приподнялась на руках. Застыла на четвереньках, глядя на траву, закапанную слюной, ощущая, как по коже разбегается знакомое покалывание, а в груди растёт ощущение чуда… и всё это отравлял тот факт, что я на кой-то ляд представила тёмного.

Ну зачем?

Ощущения были прямо престранные.

Но двигаться, как обычно, хотелось, так что я вытерлась лопухом, натянула штаны. Полуорк рухнул рядом.

В спине торчал арбалетный болт.

Моргнула, но видение не исчезло. Полуорк даже не дышал. Внутри разрасталась пустота…

— Быстро ты мужа сменила.

Подняла взгляд на гнедого, на сидевшего на нём бандита с перевязанной укороченной рукой. Ойкнула. Попятилась. Двое других бандитов тоже были верхом, видимо, успели кого-то обобрать.

К Эсину уже пробовала взывать, не помогало.

Теперь заверещала:

— Тёмный!

Висок взорвался болью, и настала тьма.

Глава 13

— Вы уверены, что она будет в порядке? — нежный певучий голосок.

— Да, моя сестра довольно крепкая девушка, — тёмный.

Голова, лежавшая на чём-то тёплом, раскалывалась. Я покачивалась, покачивалась и покачивалась… похоже, еду, лежу, свернувшись калачиком, положив голову на чьи-то колени, и чья-то тёплая ладонь греет лоб.

— Вы такой смелый, господин Вейл, настоящий мастер.

— Ну что вы, Клэр, мои навыки фехтования оставляют желать лучшего. А смелость… разве я мог оставить любимую сестричку на растерзание бандитам? — тёмный погладил меня по голове. — Это был приступ безрассудной смелости, мне просто повезло.

— Ах, господин Вейл, господин Вейл, — укоризненно-игриво отозвалась она. — Мой брат, Жиан, мечник первого звена. Чтобы добиться таких успехов, он много тренировался, а я любила за ним наблюдать.

Тёмный молча поглаживал меня по волосам. Клэр продолжала:

— Не спорю, вы явно не стремитесь демонстрировать свои истинные навыки, но эта победа была ни в коем случае не случайной. И даже будь я столь же не сведуща в фехтовании, как обычная девушка, я бы не поверила, что только удача дважды позволила вам отразить гардой арбалетный болт.

— Вы мне нравитесь всё больше и больше, дорогая Клэр, — промурлыкал тёмный.

Я тут, понимаете ли, без сознания лежу, а он флиртует. Вот нахал! Он пробежался пальцами по моей шее, снова накрыл лоб.

— Не желали бы вы встретиться… — начала Клэр.

Но её голос утихал — я уносилась во тьму сна. Слишком внезапно… тёмный постарался?

Подо мной ничего не качалось, явно была просто постель и подушка вместо коленей. Сзади тихо зашелестела бумага.

Открыла глаза: обитая деревянными панелями стена с выцветшими картинками, комод, окошко, закрытое зелёными занавесками. За ними темно. Позади меня горела свеча.

Кажется, это гостиница.

Я раздета, явно вымыта, заботливо укутана одеялом.

Сзади снова зашелестела бумага.

Тёмный.

Закрыв глаза, вспомнила, что случилось накануне. Сглотнула. Меня могли убить, украсть, могло случиться что угодно.

Мне не место на этом треклятом задании, я должна вернуться в Самран, высказать Эсину всё, что думаю о его планах и… и…

Просто представила, что врываюсь в кабинет Эсина, заявляю о провале, об отказе выполнять его поручение — и сердце болезненно сжалось, навернулись слёзы. Страшно, просто неконтролируемо и безотчётно страшно.

Не думаю, что Эсин сделал бы мне что-нибудь плохое, но подвести его, не оправдать его ожиданий — так ужасно, просто… всё внутри переворачивалось: я должна выполнить его поручение, чего бы это ни стоило. Обязана. И я сделаю это.

Села. Голова закружилась, замутило. Сжав виски, я досчитала до ста, и неприятные ощущения отступили. Висок в месте ушиба не болел.

— Что случилось? — Голос показался мне чужим. Кашлянула. — Что произошло?

— На тебя напали бандиты, треснули по голове. Клэр подвезла нас. Я снял номер, принёс тебя сюда.

— Кто меня вымыл?

— Служанка.

Обхватила себя руками, глухо поинтересовалась:

— Какие ещё новости?

— Здесь Гранограф повредили. Поэтому грань появилась внезапно.

Медленно подняла голову, но не посмела взглянуть на тёмного, только на его босые изящные стопы:

— А здесь она не появится?

— Нет, сам город Гранограф защитит.

— Те… трое, каторжники…

— Уже сообщил Противостоящим, ими займутся.

— Противостоящие?

— Ну, Гранографы и всё с ними связанное — их юрисдикция. Даже если бы я сообщил своим, в итоге пришлось бы всё передавать Противостоящим.

— Какой ты, оказывается, покладистый, — брезгливо заметила я.

Вот Эсин — он никогда не пускал дела на самотёк, было это юрисдикцией Противостоящих, тёмных или ещё чьей. Он бы лично тех каторжников тряхнул, всё выяснил и только потом сообщил. А мог бы и сам разобраться до конца. Но он — пресветлый Самрана, а этот тёмный — так, всего лишь следователь.

— Давно меня так не называли, — задумчиво произнёс тёмный.

Фыркнула. А он продолжил:

— В тебе чувствуется воспитание пресветлого. Только он сильный, опытный, и когда он так себя ведёт — это выглядит хотя бы естественно, а когда у сопливой девчонки столько гонора и безжалостности — это смешно. И немного противно.

Повернулась к нему: тёмный лежал в одних штанах, смотрел на мелко исписанные листы и явно не горел желанием продолжать беседу.

— Противно? — поднялась на ноги прямо на постели. — Противно?

— Да. — Тёмный переложил прочитанный лист вниз.

Махнула рукой, выбивая письмо, но тёмный увёл его в сторону, не отрываясь от чтения. Вот, значит, как…

Усевшись на пах тёмного, сердито уточнила:

— А так? — наклонилась, прижимаясь к его мускулистой груди. — Тоже противно?

Зрачки тёмного расширились, закрывая радужки, и пах явно увеличился, но дыхание осталось ровным. И даже глядя в глаза, прижимаясь к горячей коже, я не чувствовала его желаний, не знала, какой он хочет увидеть меня, хочет ли вообще.

— К-как? Почему я не ощущаю твоих желаний? — скользнула грудями по жёстким мышцам тёмного. — Как ты меня хочешь? Грубо или ласково? Какие у тебя предпочтения?

Он внимательно на меня смотрел. Может, ему нравится, когда всё делает девушка? Так я с радостью! Поползла вниз, скользя языком по его шее, ключице, груди, перебираясь на живот. Не знаю, чего хотел тёмный, а я бы с радостью взяла у него в рот, а потом оседлала бы… Пальцы дрожали, я пыталась развязать штаны тёмного, добраться до него, но он схватил меня за плечи и резко пересадил на место рядом с собой.

— Я не собираюсь с тобой спать.

— Что? — округлившимися глазами смотрела на тёмного, сердце билось часто-часто.