Советская психиатрия
(Заблуждения и умысел) - Коротенко Ада Ивановна. Страница 23

В процессе диагностически-консультативного общения особенности критического самооценивания Подэкспертного Человека указывали на возможность конструктивной саморегуляции эмоциональных проявлений, но для этого ему понадобилась бы определенная психологическая работа над собой.

Все дело в том, что его бурные эмоциональные реакции находились в зависимости от очень неустойчивой самооценки. Он быстро терялся и умолкал, он прямо на глазах как-будто уменьшался в размерах и сжимался в комок, но тут же мгновенно, как пружина, распрямлялся и наносил защитный удар в виде обвиняющего упрека. Удар не попадал в цель, так как обида мешала подобрать обоснованные и точные аргументы. Своей победой Подэкспертный Человек считал, если последнее слово оставалось за ним, даже если оно было не совсем по существу вопроса: самое главное в разговоре — поставить именно свою точку над «і». Эти особенности обнажали проблему ущемляемого самолюбия. Оно как автономная сила буквально заставляло Подэкспертного Человека обязательно парировать высказанный кем-то аргумент собственным (пусть даже и неудачно заимствованным) контраргументом, особенно если обстоятельства предоставляли такую возможность или провоцировали ее. Ущемляемое самолюбие всегда или почти всегда заставляло его отыгрываться. В процессе исследования оно, это самолюбие, тоже не раз было задето, и он не остался в долгу, заметив: «Вот Вы меня слушали, слушали, я разговаривал с Вами, а оказалось, что Вы тоже не золото, Вы меня не поняли. Я же все время указываю потому, чтобы меня просто все поняли». Понимал ли Подэкспертный Человек сам себя?

Между тем эмоциональные нюансы проявляемого к нему отношения он улавливал очень быстро. Ему, вернее его самолюбию, больше всего подходила нейтрально-доброжелательная и обязательно личностно-безоценочная эмоциональная атмосфера, щадящая для чувства собственного достоинства; именно на ее фоне он воспринимал (слушал и слышал!) критические замечания, которые активно перерабатывал. Такой «разбор полетов» ему подходил, так как создавал условия для процесса критического самооценивания и оберегал то, о чем он пока не был готов говорить открыто.

Из-за угрозы быть наказанным своим восстававшим самолюбием он, конечно же, не мог говорить о чувстве безмерной усталости от споров и конфликтов, о желании восстановить свои силы в спокойном и мирном окружении, о том, что ему уже не по силам требования, которые ему предъявляет жизнь и он сам, о бесполезных самоограничениях, о боязни неудач, о мрачном и подавленном настроении, сменяющим природный энтузиазм. Не мог Подэкспертный Человек говорить и о том (так как не осознавал этого), что воздушные замки, среди руин которых он не раз оказывался, он строил сам, но обычно винил других в том, что именно из-за их недоброжелательности, глупости, неискренности его идеализированные конструкции оказывались непрочными и распадались. Постепенно и незаметно стал накапливаться неприятный эмоциональный осадок, так как обиды (и напрасные, и ненапрасные, но всегда искренние, несмотря на его заблуждения) оставались неизжитыми. Поэтому эмоциональное равновесие как бы устало и чаще стало давать сбои, утрачивая былую способность быстро восстанавливаться.

Между тем Подэкспертный Человек считал, что в боевом полете выдержка и теперь не изменила бы ему. Факт, что на митинге он был далек от нее, им не учитывался. Он, кстати, был безмерно удивлен, узнав, что боевая выдержка и эмоциональный контроль не менее важны и для реализации его сегодняшних планов — отстоять конституционные права народа, несмотря на всяческие препятствия. Поймав меня на слове, когда речь шла о значении выдержки в политической борьбе, Подэкспертный Человек с удовольствием контраргументировал, сославшись на примеры боевого поведения некоторых представителей народных интересов, беспристрастно наблюдаемые и фиксируемые телевизионной камерой во время острых споров и дебатов (поединков самолюбий!).

Время между нашими беседами Подэкспертный Человек не терял даром. Он увлеченно упражнялся в составлении агитационных текстов и с новым, очевидно неиссякаемым (!), энтузиазмом стремился при очередной встрече разъяснить их смысл.

Наверно, в соответствии со своими индивидуальными особенностями и поведенческими стереотипами, сформированными прежней профессией, Подэкспертный Человек буквально, как прямое указание о непосредственном выполнении поставленной задачи, ставшей в его глазах почти военным приказом, воспринял полученные разъяснения о значении стиля для рекламно-информационных материалов. Их, как правило, должен иметь в своем «боевом» арсенале каждый, кто ясно и четко представляет себе и может определить свои программные цели, хочет довести до сознания людей свои основные идеи, генеральную линию действий, если он претендует на успех в своем политическом соревновании и рассчитывает на понимание и поддержку окружающих.

Конечно, Подэкспертный Человек без особого энтузиазма воспринял консультативное психологическое заключение о недостаточном соответствии его индивидуально-психологических особенностей и уровня подготовки занятиям политической деятельностью. Но не обиделся. Напротив, тут же попросил бумагу и ручку, чтобы записать, какая литература необходима «в помощь начинающему политику».

Пожалуй, теперь уже можно ответить, чем же настораживали поведение и высказывания Подэкспертного Человека.

К высказываниям (некоторые из них выделены курсивом) сейчас следует вернуться. Они представляют собой автентичную, т. е. не стилизованную и, конечно же, не искаженную речь Подэкспертного Человека, которая очень важна для формирования объективного представления о нем, его состоянии и особенностях.

Прежде всего, настораживали система суждений и логические основания умозаключений. Система суждений опиралась на отрывочные знания, а в логических посылках отражалась выраженная избирательность смысловых акцентов. В силу этих двух причин Подэкспертный Человек значительно проигрывал, не имея возможности сравнить собственные выводы со смысловым контекстом более широкого информационного поля, а также достаточно критически оценить их полемический потенциал, чтобы избежать логических ловушек оппонентов, не говоря уже о краткой, но информационно емкой и гибкой аргументации своей точки зрения. На «непонятном» и «скучном» научном языке (в высшей степени толерантно по отношению к Подэкспертному Человеку) это можно выразить так: в структуре мыслительной деятельности эмоциональный компонент преобладает над рациональным; тип аналитико-интегрирующей и прогнозирующей функции интеллектуальной активности, с учетом уровня и соотношения наглядно-конкретных и абстрактно-логических мыслительных операций (преобладание первых над вторыми), свидетельствует о когнитивной простоте.

Такой букет индивидуальных особенностей создает психологические (чисто субъективные) предпосылки к действиям, совершая которые, человек не учитывает или оценивает весьма поверхностно собственные представления и склонен их абсолютизировать. В практике психологического консультирования встречаются, например, люди, которые в силу указанных причин не понимают, почему в их жизни часто возникают проблемы и препятствия, рождающие в их душах разочарования, обиды, настороженность, подозрительность, враждебность к окружающим. Если такой человек, как говорится, не привык сидеть сложа руки, то есть по натуре своей активен да еще и самолюбив, обидчив, он зачастую эмоционально легко вовлекается в деятельность полемического (соревновательного, состязательного, спорного, однако не обязательно кверулянтского) характера. Он не осознает линейной простоты своих прогностических выводов, а порой и отсутствия способности к ним, так как их ему заменяют (замещают, компенсируют) эмоциональные впечатления, которые проистекают от активных действий и часто способны создавать психологическую иллюзию насыщенной, содержательной жизни. В силу указанных особенностей, чем бы (и в какой сфере деятельности) этот человек ни занимался, он, скорее всего, бессознательно предпочтет активность ради активности.