Советская психиатрия
(Заблуждения и умысел) - Коротенко Ада Ивановна. Страница 3

Отсутствие стандартов диагностики способствует установлению психической патологии у свободно мыслящих или «инакомыслящих» граждан. Диагностические подходы концепции вялотекущей шизофрении и паранойяльных состояний с бредом реформаторства применялись только в СССР и некоторых восточноевропейских странах. В СССР общепринятой являлась классификация форм шизофрении, разработанная Институтом психиатрии АМН СССР. Для обоснования невменяемости диссидентов чаще всего использовался диагноз вялотекущей (малопрогредиентной) шизофрении с преобладанием в клинической картине неврозоподобных и психопатоподобных расстройств с нерезко выраженными шизофреноподобными изменениями личности, не достигающих глубоких степеней. «Этот тип шизофрении, — как пишут Р.А. Наджаров и соавторы в главе „Шизофрения“ („Руководство по психиатрии“, т. 1), — в силу малой выраженности изменений личности и преобладания нехарактерных для „большой шизофрении“ синдромов представляет значительные трудности для отграничения от психопатии и неврозов». Добавить к этому нечего.

W. Reich (ВОЗ, 1973 г.) подчеркнул, что международное пилотажное исследование шизофрении продемонстрировало значительно более частое диагностирование ее в центре А.В. Снежневского в Москве. В отличие от других международных центров, здесь диагноз вялотекущей шизофрении устанавливался в случаях, когда компьютерная обработка достоверно устанавливала маниакальное заболевание, депрессивный психоз и, значительно чаще, депрессивный невроз.

Диагноз сутяжно-паранойяльного развития чаще всего устанавливался, когда ряд конкретных жизненных ситуаций, возникающих при конфликте с политико-чиновничьим аппаратом, необоснованно рассматривали как патологический феномен. В дальнейшем, в процессе анализа конкретных диагнозов украинских диссидентов, будут приведены примеры относительности диагностических критериев, врачебного субъективизма и недостаточной профессиональной компетентности. В таких случаях можно говорить об ошибочной диагностике и неграмотном обосновании диагноза в заключении акта судебно-психиатрической экспертизы.

Однако в 60-70-е годы практически во всех зарубежных классификациях теории, содержащие идеи реформирования общества, борьбы за правду, и религиозные убеждения не относились к бредовым параноическим нарушениям. Советская же психиатрия, исходя из идеологических концепций (которые и тогда не находили абсолютного признания среди представителей культуры, психиатрии в частности), критику существующей политической системы и предложения по ее переустройству относила к бредовым построениям.

В соответствии с третьим пересмотренным изданием американской классификации DSM-IIIR 1987 г. переживания, приемлемые и характерные для иной культуральной группы, нельзя рассматривать как доказательства психоза или бреда. В этой классификации выделяется кверулянтская «паранойя», которая относится к персекуторному бреду, сопровождающемуся чувством страха, и включает такие темы, как преследование больного, слежка, отравление, злонамеренный наговор и т. д. Ни реформаторство, ни религиозные убеждения не значатся как паранойяльность среди критериев каких бы то ни было параноидных нарушений, содержащихся в этой классификации.

Права психически больных в нашей стране по-прежнему нарушаются. Пациенты психиатрических больниц, и, в первую очередь, госпитализированные принудительно, практически не имеют возможности пользоваться услугами адвоката, их жалобы не рассматриваются. Вся жизнь этих пациентов подчинена запретам и ограничениям. При таком отношении психически здоровому человеку, помещенному в психиатрическую больницу, требуются годы, чтобы доказать отсутствие психического заболевания. О том, что в Советском Союзе манипулируют психиатрическим диагнозом в политических целях, весь мир узнал после того, как невменяемым признали генерала Григоренко (экспертиза дважды (в 1964 и в 1969 гг.) диагностировала наличие у него паранойяльного развития).

Петр Григорьевич Григоренко был прекрасным воплощением большевистской мечты. Родившийся в царской России в бедной крестьянской семье, он поднялся до высочайших постов советской власти. Горячий патриот, верный коммунист и настоящий лидер, он стал генерал-майором Красной Армии, оказал глубокое и плодотворное влияние на советскую военную теорию и практику, был осыпан почестями, наградами и высокими должностями. Несмотря на блестящую карьеру, Григоренко оставался чистым, умным человеком и грамотным профессионалом. Постепенно он стал в глазах своих бонз инакомыслящим, и на пике своей карьеры — диссидентом.

О Петре Григорьевиче Григоренко написано очень много. Поскольку С.Ф. Глузман в 1972 г. провел заочную судебно-психиатрическую экспертизу генерала (за что и был осужден на одиннадцать лет), а спустя двадцать лет они вместе с автором этих строк (А.И. Коротенко) представляли Украину в посмертной экспертизе, мы считаем возможным вновь возвратиться к рассмотрению этого случая, так как ознакомились с 29 томами уголовного дела, абсолютно со всеми медицинскими документами (включая не только экспертные и истории болезни принудительного лечения), а также с материалами американской судебно-психиатрической экспертизы и 4-часовой видеозаписью беседы американских психиатров с П.Г. Григоренко. Все эти материалы наиболее наглядно демонстрируют широкие возможности манипуляций психиатрическим диагнозом в политических целях.

Вначале небольшая биографическая справка.

Григоренко Петр Григорьевич (1907–1983) родился в с. Борисовка Запорожской области в бедной крестьянской семье. С раннего детства занимался крестьянским трудом, окончил начальную школу, вступил в комсомол. В 15 лет в поисках работы отправился в Донецк, работал слесарем, механиком, одновременно учась в средней школе. В 20-летнем возрасте поступил в Харьковский политехнический институт и на 3-м курсе по решению партии был переведен в Военно-инженерную академию, окончил ее с отличием в 1934 г., а в 1939 г. — Военную академию Генерального штаба. Еще во время учебы началась блестящая военная карьера Григоренко, прервавшаяся с началом диссидентской деятельности в 1964 г. Участвовал в военных действиях в качестве командира бригады во время кампании против японцев на Халхин-Голе в 1939 г., командовал Дальневосточным фронтом, участник боевых действий Великой Отечественной войны. Имел многочисленные награды. Уже в 1941 г. Петр Григоренко не питал иллюзий относительно гениальности Сталина и на партийном съезде выступил с критикой в адрес последнего за военную близорукость, из- за чего и не получил генеральской должности. Несмотря на свое мужество и профессионализм, войну закончил полковником.

Во время войны у Григоренко были неприятности со СМЕРШем, поскольку там перехватили его письмо к другу с критикой способов ведения войны. Из-за этого звание генерал-майора получил только в 1959 г. после осуждения культа личности И.В. Сталина. С 1949 г. служил в Военной академии им. М.В. Фрунзе, которую окончил в 1945 г., — заместителем начальника отдела научных исследований, начальником отдела кибернетики, начальником кафедры управления войсками, получил степень кандидата военных наук, готовил докторскую диссертацию, учился в Университете марксизма-ленинизма. Был автором 80 работ в области военной науки, большей частью засекреченных, написал монографию «Скрытая историческая правда и преступления против личности».

Выступление П. Григоренко против извращения чистоты учения марксизма-ленинизма, дискриминации в армии по национальному признаку, его требование внести в документы партийной конференции 1961 г. поправку, направленную на ликвидацию условий, способствующих развитию нового культа личности (Н.С. Хрущева), привели к изгнанию Григоренко из академии и переводу-ссылке на Дальний Восток. В 1961 году он основал «Союз возрождения ленинизма», распространял антиправительственные листовки, призывающие к восстановлению ленинских норм и принципов. В феврале 1964 г. был арестован, направлен на судебно-психиатрическую экспертизу в Институт им. проф. В.П. Сербского, где его признали психически больным и направили на принудительное лечение в Ленинградскую специализированную психиатрическую больницу, откуда он был освобожден через год в мае 1965 г. После освобождения на работу его не принимали, работал носильщиком, грузчиком, дворником. Петр Григоренко стал активным диссидентом: критиковал политику партии, правительства, КГБ, открыто выступал во время политических судебных процессов над диссидентами, протестовал против советской оккупации Чехословакии, защищал автономию крымских татар и т. д. Повторный арест — в 1969 г. — закончился повторным направлением на судебно-психиатрическую экспертизу в Институт им. Сербского и направлением на принудительное лечение как душевнобольного. На протяжении четырех лет находился на лечении в специализированных психиатрических больницах, освободился в июне 1974 г. В 1971 г. молодой украинский психиатр Семен Глузман по собственной инициативе, воспользовавшись полученными от адвоката генерала (С. Калистратовой) материалами уголовного дела, а также побеседовав с близкими генералу людьми, провел заочную судебно-психиатрическую экспертизу, в которой профессионально и обоснованно доказал неправомерность диагноза официальной психиатрии. Заключение было напечатано в «самиздате», а Глузман получил семь лет лагерей строгого режима и четыре года ссылки. В 1977 г. Григоренко, не помышляя об эмиграции, уезжает лечиться в Нью-Йорк, где узнает о том, что его лишили гражданства. По собственной инициативе он обращается к виднейшим американским психиатрам и психологам, и те признают его психически здоровым. Только в 1992 г. официальная посмертная судебно-психиатрическая экспертная комиссия на родине П. Григоренко сняла с него клеймо душевнобольного и подтвердила безосновательность многолетнего изнуряющего лечения в психбольницах строгого режима.