Плохой Ромео (ЛП) - Рэйвен Лиса. Страница 23
— Я и не помышлял об этом, принцесса. После всего, ты наверно будешь ныть об этом в своем дневнике.
— Да! Еще как буду!
— А знаешь, — говорит он, шагая рядом со мной невесомой походкой, тогда как я едва плетусь на своих двоих, — миллионы людей проживают свою гребаную жизнь, не записывая свои сексуальные фантазии и сокровенные мысли в книгу, которую каждый может найти и прочесть. Тебе стоит попытаться!
— Как только ты увидел, что это, ты должен был перестать читать!
— О, да, конечно, как будто возможно перестать читать, когда ты рассуждаешь о моем члене!
Я резко останавливаюсь и ударяю его в руку.
— Ау! Черт!
— Это не моя вина! Отцепись от меня!
Он хватает меня за руку и притягивает к себе.
— Ну, согласно твоим записям, тебе от меня нужно совершенно противоположное. Вот откуда вся эта агрессия? Ты злишься, что я не поцеловал тебя тогда, потому что давно хочешь оседлать мой член?
— Боже, какой же ты придурок!
— Хочу заметить, что это не «нет»!
Я инстинктивно тянусь ударить его, но он перехватывает мою руку и крепко держит за запястье.
— Неконтролируемая часть моего тела нуждается в твоих ручках, милая. Не хочешь ублажить ту часть моего тела, что чертовски тверда с тех пор, как я прочел твой тупой дневник? Не хочешь почувствовать через какой ад я прохожу по твоей милости? Ты так сильно хочешь дотронуться до члена? Вперед. Пусти же в ход ручки и положи конец моим мучениям.
Я вырываю свою руку из его хватки.
— Ты отвратителен, — говорю я, и иду прочь.
— Так, значит, ты не будешь ублажать меня ручками?! — кричит он мне вдогонку.
Я уношусь от него так быстро, как только могу, и когда я уже заворачиваю за угол, мне видно, что он все также стоит на месте, опустив голову и запустив руки в волосы.
Я иду домой нетвердой походкой, и только когда я оказываюсь в своей спальне и закрываю за собой дверь, осознаю, что у меня мокрые от слез глаза.
7
ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Наши дни
Нью-Йорк
Театр Граумана, Репетиционный зал
Четвертый день репетиций
Я кусаю свои ногти. Я изгрызла их практически до самых корней и уже принялась за шершавую кожу заусениц. Это никак не успокаивает меня, но так я хотя бы не вышагиваю из угла в угол.
Марко беседует с Холтом. Наставляет как правильно отыграть сценку.
Мой желудок скручивается в трубочку со смесью чувства тошноты и неразумного предвкушения. От этого мне хочется срыгнуть весь свой обед.
Марко говорит негромко, но я слышу каждое его слово.
— Сара пришла сюда, чтобы выяснить с глазу на глаз, почему ты ее отталкиваешь. Ее мать рассказала тебе, что ее дочь не та провинциальная девочка, которой ты думал она является, и в процессе, у тебя появляется чувство, словно ты никогда не будешь достаточно хорош для нее. В глубине души ты всегда знал, что все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, и сейчас все твои сомнения подтвердились.
Итан кивает и сосредоточенно хмурится. Его руки скрещены поверх груди. Оборонительная поза.
Он косится на меня, потом смотрит обратно на Марко с каменным выражением лица.
Я перестаю кусать кутикулу. Мне надо закурить, но на это нет времени.
— Я хочу чувствовать, что ты думаешь, что ей будет лучше без тебя, но эта мысль тебя убивает. Понимаешь?
Он кивает и постукивает ногой по полу.
Нервничает.
Отлично.
— Кэсси?
Моя очередь.
Марко подходит ко мне и обнимает за плечи.
— Поведение Сэма ставит тебя в тупик. Ты любишь его, и тебе плевать, насколько разное у вас прошлое. Он готов все перечеркнуть, но ты хочешь, чтобы он боролся. Ясно?
Я киваю. Голова идет кругом. Мне нужно присесть.
— Именно в этот момент мы чувствуем твое отчаяние. Вы не виделись несколько дней. Все чего ты хочешь, это, чтобы он остался, понимаешь?
— Да. Конечно.
Мой голос звучит увереннее, чем я себя чувствую. Он доверяет мне эту работу. Я не хочу потерять его доверие.
— У вас несколько минут на подготовку, а потом мы начнем сцену с появления Сары.
На подготовку? Как, черт побери, можно к такому подготовиться? Почувствовать эти невероятно личностные переживания? Поцеловать его?
Я принимаюсь расхаживать по залу. Мне нужно найти мою героиню, потому что она является моим барьером между фантазией и реальностью. Но я чувствую только себя. Свою боль. Замешательство.
Я закрываю глаза и дышу. Делаю длинные, размеренные вдохи через нос и выдыхаю через рот. Пытаюсь представить себе белую простыню на бельевой веревке, развевающуюся на ветру. Так я сосредотачиваюсь.
Но сегодня у меня ничего не получается. Изображение размытое и переменчивое, как телеканал, который не получается настроить.
Мои глаза закрыты, когда я слышу приближающиеся шаги. Потом меня опаляет теплом, и я понимаю, что он смотрит на меня в упор.
— Что? — спрашиваю я, все также с закрытыми глазами. Я пытаюсь удержать в воображении фокус, но он мерцает как мираж.
— Хочешь что-нибудь обсудить?
— Вообще-то, да. У меня появляется странное ощущение жжения всякий раз, когда я писаю. Что это значит?
Я дышу ровно.
Он вздыхает.
— Я имел в виду сцену.
— Я знаю, что ты имел в виду.
— Конечно, знаешь.
— Давай просто разделаемся с этим и посмотрим, что произойдет.
Если я до сих пор не выбежала с визгом из зала, то я справлюсь и с этим.
— Ты в этом уверена?
Я еще никогда в жизни не была настолько в чем-то не уверена.
Открываю глаза.
— Ладно. О чем ты хочешь поговорить?
Он засовывает руки в карманы.
— И с чего мне, блин, начать?
Я жду. Я знаю, он раздумывает, потому что у него вид такой, будто его терзает боль. Некоторые вещи никогда не меняются.
— Кэсси, тебе не кажется полнейшим безумием, что мы так и не поговорили обо всем, что стряслось между нами, и всего через несколько минут я поцелую тебя?
— Нет, ты не поцелуешь меня, — говорю я.
— Поцелую. Это есть в сценарии.
— Я имею в виду, тупица, что это Сэм поцелует Сару. Мы будем где-то в другом месте, так ведь?
Он делает шаг вперед, и я сопротивляюсь рвению отступить назад. Я больше не буду этого делать.
Жар его тела прожигает меня сквозь одежду. Я не хочу смотреть ему в глаза, но он не оставляет мне выбора.
— Мы оба знаем, что это так не работает, — говорит он так тихо, что его слышу только я. — Как бы сильно мы не стремились полностью отдаться эмоциям наших героев, это не отменит того, что именно мои руки будут тебя обнимать, и мои губы будут к тебе прикасаться. И теперь, я чувствую себя довольно странно, принимая во внимание весь наш багаж, которым можно заполнить гребаный универмаг, но, если тебе все нипочем, и ты не хочешь ничего обсуждать, давай сделаем это и посмотрим, что из этого выйдет.
Его способность заставить меня вскипеть гневом за тридцать секунд поразительна. Он хочет поговорить сейчас, потому что ему видите ли удобно?
Единственное, что у него получается хуже, чем принимать решения касательно отношений, это умение выбирать время.
— У тебя было три года, чтобы поговорить, — говорю я. — Но единственный раз, когда ты связался со мной, был тогда, когда ты был пьян и не мог связать и двух слов.
— Неправда. Е-мейлы…
— Были полны манипуляций и жалких попыток заставить меня бегать за тобой… снова. В них была только неопределенность и жалость к себе, и ты даже ни разу не извинился, заносчивый ублюдок.
— Все в порядке? — кричит нам Марко. Мы приклеиваем фальшивые улыбки на лица и киваем.
— Все нормально, — говорит Холт натянутым голосом. — Просто прорабатываем несколько идей.
— Отлично. Тогда за работу.
Холт поворачивается ко мне, но я уже сыта по горло этим разговором.