Плохой Ромео (ЛП) - Рэйвен Лиса. Страница 47

Я плыву в полузабытье, когда вдруг огромная ударная какофония звуков заставляет меня всполошиться. На мгновение я теряюсь.

Открываю глаза и вижу шею Холта, его пульс сильный и частый. Рев толпы атакует меня, и в этот момент я понимаю, что все прошло на ура.

Я чувствую себя удивительно.

Непоколебимо.

Опьянение и головокружение от происходящего вокруг.

Занавес опускается. Холт обхватывает меня руками и приподнимается, помогая мне встать на ноги.

— Пошли, — шепчет он, уводя меня за кулисы. — Выход на поклон.

Он держит меня за руку позади декораций. Мое сердце отбивает сильные и громкие удары, пока наши одногруппники выходят на сцену один за другим и принимают свою долю аплодисментов. Публика кричит и свистит. Когда появляются главные герои, аплодисменты становятся громче и более признательными.

Мы с Холтом выходим вместе. Мои ноги двигаются уверенным шагом, несмотря на то что гром аплодисментов, который приветствует нас – абсолютно сюрреалистичен. Я представляю Холта, он кланяется весь сияя. Меня так распирает от гордости за него, что на глаза наворачиваются слезы.

Затем наступает мой черед кланяться. Все мое тело покалывает, наэлектризованное адреналином после моего выступления и пребывания рядом с ним. Публика громко выражает свою признательность, меня так переполняет счастье, что такое ощущение, словно моя кожа вот-вот отслоится от тела.

Холт берет меня за руку, и когда мы кланяемся вместе, зрители подрываются со своих мест. Их бурные овации и свист почти оглушительны.

Я смотрю на Холта, не веря своим глазам. Он улыбается, лучезарно и восторженно.

Аплодисменты, кажется, длятся вечность, но наконец, помощник режиссера опускает занавес и весь актерский состав разражается всеобщим одобрительным ликованием. Все вокруг сливается в сплошные быстро сменяющиеся объятия, поцелуи и радостную болтовню, и мне так не хочется, чтобы всему этому наступал конец.

Поворачиваюсь и вижу Холта, счастливого и смеющегося. Он обнимается с парнями, целует девочек и похлопывает всех по спине. Так нормально и беззаботно.

Тепло расцветает у меня в груди, пока я наблюдаю за ним, потом он поворачивается ко мне и ни секунды не колеблясь, подходит и обнимает.

— Ты была чертовски изумительна сегодня, — шепчет он мне на ухо. — Изумительна.

Я обвиваю его шею руками.

— Как и ты. Просто невероятен.

Мы отстраняемся, чтобы посмотреть друга на друга, и все вокруг нас словно меркнет. Остаются лишь его лицо, глаза; ощущение наших тел, прижатых друг к другу; магнитное притяжение его губ, которые так близко.

— Эй, ребята! Средненько вы отыграли сегодня. Наверно, отстойно быть такими бездарными. Идете на вечеринку?

Нас кто-то похлопывает по спине и когда поворачиваемся, видим улыбающееся лицо Джека. Холт сердито косится на него, отчего улыбка Джека становится только шире.

— Мы придем, — говорю я.

— Ты за рулем? — спрашивает Джек у Холта. — Или поедешь со мной и Коннором?

Холт смотрит на меня.

— Э-э… Тейлор, тебя подвезти? Я сегодня без машины.

— Потому что ты прибежал сюда.

— Да.

— Я помню. — Его образ в костюме для пробежки теперь выжжен в очень непристойной части моего мозга. — Нет проблем. Я уже сказала Руби, что поеду с ней и твоей сестрой.

— Вот и отлично! — восклицает Джек и снова похлопывает нас по плечам. — Будем отжигать сегодня. Ю-хууу!

Джек уходит донимать остальных ребят.

— Мисс Тейлор! Мистер Холт!

Я оборачиваюсь и вижу идущую к нам Эрику в сопровождении мужчины, которого я никогда прежде не видела. На нем темно-красный велюровый пиджак и фиолетовый галстук. Он словно пришел сюда прямо со съемочной площадки фильма «Пигмалион»²⁸.

— Кэсси, Итан, — обращается к нам Эрика, останавливаясь перед нами. — Я рада представить вам Марко Фиори. Марко – мой очень близкий друг и один из лучших режиссеров Бродвея. Его недавняя постановка «Смерть коммивояжёра»²⁹ была удостоена Премии театральной критики в категории «Лучший возобновленный спектакль».

Мужчина протягивает мне руку, и я пожимаю ее дрожащими пальцами.

Настоящий режиссер с Бродвея. Это так сюрреалистично.

— Приятно познакомиться, мисс Тейлор, — говорит он воодушевленно, сжимая мою руку в своих руках. — Ваше сегодняшнее выступление было… ну, скажем так: если в ближайшем будущем мне понадобится Джульетта, то я знаю, кому звонить. Вы были неподражаемы, моя дорогая. Поистине.

Жар приливает к моим щекам, и мне кажется, моя улыбка не способна стать еще шире без хирургического вмешательства.

— Спасибо большое, мистер Фиори, — говорю я, пытаясь преодолеть огромный ком в горле. — Я… ого… для меня это большая часть.

— И мистер Холт, — говорит он, отпуская мою руку и поворачиваясь к Итану. — Вам удалось сделать невозможное – воплотить Ромео, которого мне не захотелось побить своим зонтиком. Браво. Вы очень талантливый молодой человек.

Оказывается, Холту тоже свойственно краснеть, потому что кончики его ушей становятся ярко-красными, когда он пожимает руку мужчине.

—Э-э… спасибо, — говорит он со смущенной улыбкой. — Рад, что вам не хочется меня бить. Было б круто, если бы вы еще убедили Тейлор не делать это.

Марко поворачивается ко мне и приподнимает брови.

— Вы бьете своего партнера, мисс Тейлор?

Пожимаю плечами.

— Только когда он заслуживает.

Марко смеется и хлопает в ладоши.

— О, между вами весьма интересная химия, не так ли? Работать с ними, должно быть, одно удовольствие, Эрика.

Эрика качает головой и улыбается.

— Это еще мягко сказано. Скучать определенно не приходилось и, тем не менее, результат говорит за себя.

Эрика гордо улыбается нам. Такое ощущение, будто моя грудь сейчас взорвется от счастья.

Марко указывает на нас с Холтом.

— Да, должен сказать, вы двое на сцене – редкий и особый феномен. Это сразу бросается в глаза. Я не становился свидетелем химии подобной по силе этой с тех пор, как видел, как Лайза Минелли³⁰ накачалась тройным скотчем на премьере «Мальчика из страны Оз». Я предсказываю большое будущее вам обоим. Особенно, если вы продолжите работать вместе. И, конечно, я бы сам с удовольствием поработал бы с вами однажды.

Мы с Холтом осторожно переглядываемся. Я не могу поверить в то, что слышу. Судя по выражению его лица, он тоже.

— Ну что ж, вам двоим лучше пойти переодеться, — говорит Эрика, беря Марко под руку. — Уверена, у вас намечена вечеринка, и вы, безусловно, заслужили немного отдыха.

Мы с Холтом прощаемся и направляемся в наши гримерные. Он держится сбоку от меня, пока мы поднимаемся по лестнице, прикасаясь рукой к моей спине. Никто из нас не нарушает молчания, но мне видно, что его голова идет кругом не меньше моей.

— Это был режиссер с Бродвея, — благоговейно говорит он.

— Ага.

— Он похвалил наши выступления.

— Да.

— И намекнул, что не прочь поработать с нами. С тобой и мной. В бродвейской постановке.

— Значит, эта часть мне не привиделась?

— Нет.

— Ого.

— Да. Ого.

Когда мы доходим до его гримерной, он берет меня за руку и заводит внутрь. В комнате оказывается пусто, и он закрывает за нами дверь. Потом поворачивается ко мне, выражение его лица напряженное, когда он подается вперед, заставляя меня прижаться спиной к двери.

— Извини, — говорит он, наклоняясь ко мне, — но то, что сейчас случилось официально сорвало мне крышу. Мне нужно это.

Он прижимается ко мне и целует. Поцелуй долгий, медленный и глубокий, и хоть на сцене мы сегодня целовались много раз, этот поцелуй другой. И пусть на нас все еще надеты сценические костюмы, происходящее не имеет ничего общего с нашими героями.

Когда он отстраняется, его дыхание быстрое, лицо красное, а глаза блестят от желания.

— Пошли, встретишься с моими родителями.

Я не могу поверить своим ушам.

— Э-э… ладно.

— Ты как будто мой талисман удачи. Может, если ты будешь рядом, то разговор с моим стариком пройдет более сносно.