Неизвращенная история Украины-Руси Том I - Дикий Андрей. Страница 29

Это вело к тому, что и среди казаков было не мало недовольных существующим содиальным порядком, в то время как казачья верхушка, в основном, была ими удавлетворенa и стремилась только к уравнению своих прав с правами католической (униатской) шляхты.

Положение же крестьян на монастырских владениях как католических, так и православных монастырей мало чем отличалось от положения остальных крестьян. Единственно, что монастыри не имели своими посредниками при реализации повинностей с крестьян евреев, в то время, как очень многие помещики или сдавали в аренду (или на откуп) евреям свои права по отношению к крестьянам или в деловых сношениях с крестьянами прибегали к евреям, как к помошникам.

В результате так сложившихся социальных и национально-религиозных взаимоотношений на Украине-Руси появляется стремление сначала от них освободиться, а потом против них и бороться.

Стремление – освободиться – привело к бегству за пределы достижения ненавистного строя и создания Запорожского Казачества; а желание этот строй изменить на всей Украине-Руси – к освободительной борьбе, начавшейся в конце XVI века.

Бежавшие с Украины-Руси начали группироваться на нижнем течении Днепра, за порогами, и вскоре аформились в своеобразную военную организацию – «Запорожская Сечь». В отличие от казаков, живших в пределах Литовско-Польского государства их называли, «Запорожскими казаками» или «Запорожцами», а все войско – «Малороссийским Запорожским».

Сечь по существу была рядом укреплений («засек») с центром на одном из островов Днепра. В 80-х годах XVI века центр этот был на осрове Томаковке; в 90-х годах он: был перенесен на остров. Базавлук.

Вся Сечь представляла собой некоего рода вооруженный лагерь («Кош»), с выборным «кошевым атаманом». Кош делился на «курени», с выборными «куренными атаманами»; еще ниже шли «сотни» с выборными сотниками. Иногда же, в нектрые периоды, подразделений ниже «куреня» не было и куренный атаман единолично руководил всем куренем непосредственно.

Дисциплина во время походов была строжайшая и подчинение своему выборному начальству беспрекословное. Женщины в Сечь ее допускались совершенно.

Источниками существования запорожцев были: война, охота и рыбная ловля, скотоводство и, только отчасти, земледелие.

Запорожцы нападали на татрские кочевья, грабили их и уводили скот, лошадей и пленных. Нередко на своих cудах-«чайках» они спускались по Днепру в море и разоряли не только татарские города в Крыму, но и города турецкие на берегах Черного Моря, доходя иногда до самого Константинополя.

В мирные периоды они занимались мирными промыслами в окрестностях Сечи (близких и более отдаленных). Начали возникать сначала временные поселения запорожских казаков, а потом и постоянные, в которых уже появились женщины, и казаки жили там семейной жизнью, не теряя однако связи с Сечью.

“Постепенно становилось прибежищем и центром для каждого, кому была невыносима жизиь на родине, для всех обиженных, которые переселялись туда с жаждой мести за себя и своих братьев на родине» пишет летописец того времени.

Ничьей власти над собою Сечь не признавала, хотя Польско-Литовское государство и считало их своей территорией, и запорожцы считали себя борцами и защитниками «веры православной» против всех, кто на нее покушался. Поэтому их врагами были и «бусурмане» – татары и турки, и поляки-католики, стремившиеся ополячить и окатоличить их народ, население Украины-Руси.

Формально все запорожцы были совершенно равнопpавны и на основании этого чисто формального признака, украинские шовинисты – сепаратисты изображают Сечь как идеальное бесклассовое общество. Они приписывают ему не только идеальные стремления бороться «за веру православную» и справедливый в их понимании социальный порядок (что действительно было), но также и конкретные планы создания независимого «Украинского» государства (о чем никаких исторических доказательств в богатейшей литературе и в исторических памятниках нет никакого следа).

Что же касается утверждения о «бесклассовом» обществе в Сечи, то это утверждение шовинистов-сепаратистов опровергают многочисленные исторические документы, неопровержимо доказывающие, что отдельные запорожские казаки были владельцами не малых имений вне пределов Сечи. Так, например, сохранилась грамота польского короля, который в 1574 году отдал в вечное и потомственное владение запорожскому «шляхетному» (т. е., дворянского происхождения) казаку Ивану Омеляновичу большие земельные владения в районе Черкасс. Сохранились и документы о больших земельных владениях, которыми владели и запорожские казаки не-«шляхетского» происхождения. Например, Григорий Лобода, купивший целое село, казак Волевач, имевший земли на Левобережьи и много других.

Сохранились доказательства, что зажиточные казаки имели и зависимых крестьян. Так, в 1568 году шляхтич Белозор обязался вернуть казаку Богдану Звенигородскому, владельцу села Куриловки, его беглых людей «кметов Ивашка и Иванка,» как стоит в обязательстве.

Сам состав Сечи не был постоянным, а, в значительной своей части, текучий. Не только казаки, но и православная шляхта шли на более или менее продолжительные сроки в Сечь, учились там военному делу, принимали участие в набегах и походах, а потом возвращались к мирной семейной жизни.

Литературные образы Гоголя в его повести «Тарас Бульба» дает правдивую картину того, что представляла собою Сечь. И богатый владелец хутора Тарас Бульба, и, пропивший все, последний запорожец, были равноправны в решении внутренних дел Сечи, но нельзя из этого делать выводы, что они были единодушны и в их взглядах на то, как надо решать вопросы социальных взаимоотношений. Вряд ли бы «владелец села» запорожец Григорий Лобода, или запорожец Волевач – собственники многих «местностей» согласились, чтобы кто либо посягнул на их имущественные интересы.

Очевидно, что при наличии приведенных выше неопровержимых фактах (а их есть множество) утверждение о бесклассовости» Сечи не отображает подлинной картины и нуждается во многих поправках.

Но в вопросах настроений и устремлений национально-религиозных, Сечь, действительно, была единодушна, ненавидела поляков, татар и католиков и глубоко презирала своих ренегатов – униатов.

Ведя свою собственную политику, Запорожцы принимали участие в войнах с татарами на стороне поляков; но, не спрашивая ничьего разрешения, сотрудничали и с врагом Польши – Москвой, когда последняя воевала с татарами.

Так в 1556 году московское войска под начальством Ржевского пришло на реку Псел (на Левобережьи), построило cуда и совершило на них поход по Пселу к Днепру против крымских татар. В этом походе к Ржевскому присоединилось два отряда казаков из окрестностей Канева и Черкасс под начальством атаманов Млинского и Еськовича.

В 1558 году российскими войсками был совершен новый удачный поход против крымских татар, опять с участием казаков. В этом походе всем войском командовал князь Вишневецкий, магнат с Укрины-Руси, который несколько лет провел в Москве, занимая там (как видно из факта командования им всем войском), крупные должности. Позднее, вернувшись на Украину, Вишневецкий продолжал борьбу против татар и турок, попал к последним в плен и был казнен мучительной смертью: подвешен за ребро на железный крюк.

В украинском народе сохранилось немала легенд о его геройских подвигах и не менее геройской смерти. Вися на крюке, в ответ на предложение помилования, если он примет магометанство, Вишневецкий (Байда) продолжал славить веру православную и ругать Магомета.

Впоследствии его потомки приняли католичество, ополячились и стали жесточайшими гонителями православия и русского населения Украины-Руси.

В 1559 году русское войско под начальством Даниила Адашева (опять с участием украинских казаков) спустилось на челноках по Днепру, напало на многие татрские города в Крыму и освободило многочисленных пленных, как русских (великороссов), так и уроженцев Украины-Руси, Польской колонии.