Неизвращенная история Украины-Руси. Том II - Дикий Андрей. Страница 57

Киевский конфликт

30– го августа юго-западные и южные предместья Киева были в руках Галицкой армии. В тот же день подошли к Киеву и добровольцы Деникина, занявши Никольскую и Предмостную слободки на левом берегу Днепра.

На следующий день ген. Кравс. назначил торжественное вступление в Киев своей армии и парад на Думской площади. Пока галичане строились для встречи ген. Кравса, через Печерск вошли добровольцы и их эскадрон мирно выстроился рядом с конной сотней галичан. Когда подъехал ген. Кравс, командир добровольческого эскадрона ему представился и изъявил желание рядом с украинским флагом, уже вывешенным на Думе, вывесить и русский, на что ген. Кравс согласился. Подъем русского флага вызвал взрыв энтузиазма многотысячной толпы киевлян, запрудивших Думскую площадь и Крещатик. Это вызвало негодование подъехавшего петлюровского “атамана” Сальского. Он приказал галичанам снять русский флаг, но галичане отказались выполнить его приказание. Тогда, по приказу Сальского, один из его политических единомышленников сорвал русский флаг и бросил под ноги лошади Сальского, который начал его, демонстративно топтать. Ошеломленная этой выходкой толпа разразилась криками негодования, а добровольцы дали в воздух несколько залпов и пулеметных очередей. Наступило всеобщее смятение. Виновник всего – Сальский, галопом бросился удирать по направлению к Бессарабке, следом за ним побежал его небольшой отряд “гайдамаков”; галичане же в полном порядке отошли в близлежащие улицы.

Под улюлюканье киевлян, Сальский и его петлюровское “войско”, бросая в беге оружие, пробежали по Васильковской улице и небольшими группками рассеялось в районе Киевского предместья– Демиевки.

Так столица Украины – Киев, встретила тех, кто самозвано хотел навязай, ей свою волю.

Связавшись с командующим добровольцами – ген. Бредовым, ген. Кравс поехал к нему для выяснения недоразумения. К этому времени подъехала из Фастова делегация Петлюровского Правительства, во главе с Омельяновичем-Павленко и хотела принять участие в разговоре с ген. Бредовым. Но Бредов отказался их принять и приказал передать, что если они появятся, то он их арестует. Петлюровцы немедленно вернулись назад.

С ген. Кравсом ген. Бредов заключил соглашение о немедленном отводе частей его армии на линию: Игнатовка-Васильков-Германовка (около 30 км от Киева), что и было выполнено 1-го-сентября. Такое же описание киевских событий, только подробнее, дает И. Мазепа, в книге – “Украина в огне и буре революции”. (на стр. 68–71).

По соглашению, было возвращено оружие разоруженным надднепрянцам, находившимся в составе “Запорожского Корпуса” (галичане не разоружали). Не безынтересно напомнить подробности этого разоружения, которое произошло без кровопролития и без единого выстрела. В ночь с 30 на 31 августа эти “запорожцы”, среди которых был большой процент киевлян – учащейся молодежи, ушедшей от большевиков, были назначены охранять железнодорожный и цепной мосты и не допустить перехода через них добровольцев. Но при появлении добровольцев “запорожцы” начали с ними брататься, а утром 31-го августа сами помогали добровольцам разоружать петлюровцев из “Запорожского Корпуса”. Когда же разоруженным “запорожцам” было возвращено оружие и они получили возможность отойти на указанную им линию, их командир – Сальский, не досчитался более половины, хотя и не было ни одного убитого или раненого. “Запорожцы” – киевские гимназисты, реалисты и студенты, остались в Киеве, а многие из них поступили в добровольческую армию. Этот общеизвестный факт сепаратисты старательно замалчивают, но о нем говорят многие галичане (Скидан, Карпенюк и др.), печатавшие свои воспоминания в “Червовой Калине” и других изданиях в начале 30-х гг. во Львове.

Киевские события произвели огромное впечатление, как на петлюровцев, (надднепрянских украинских социалистов), так и на галичан и имели свои последствия. Петлюровский премьер И. Мазепа пишет: “чужой нам Киев сразу же поспешил дать деникинцам всякую поморщь, начиная от обычных информаций и кончая вооруженными отрядами местных добровольцев”. (“В огне и буре революции”, стр. 71). Что украинская столица – Киев была “чужой” для украинцев заметил, не только петлюровский премьер, но и тысячи галичан, бывших свидетелями восторженного приема деникинцев в Киеве. М. Скидан пишет: “хоть мы и пришли в свой столичный город, но, по существу, с точки зрения военной стратегии – в чужой город”… “Деникинцы чувствовали себя там, как дома; для них формировались отряды, печатались газеты”.

Галичане окончательно убедились, что все разговоры о необычайной популярности Петлюры – мыльный пузырь и начали об этом открыто говорить и критиковать действия всей петлюровской верхушки. В газете “Стрелец” – органе Галицкой Армии печатается ряд резких статей по этому вопросу. Так, например, в № от 11-го сентября, бывший министр, галичанин Назарук пишет: “Почему это масса генералов из царской армии не служит нам? Вспоминаю только такие известные имена, как генералы Кордашенко, Мусиенко, Прохорович, Рустанович, Драгомиров и другие. Где они? Я сам скажу где: – в армии Юденича и Деникина. Почему? – И на это дан вам ответ. Они украинцы и служили бы у нас, если бы у нас были другие обстоятельства. Какие именно? – Если бы у нас атаманами не были подпрапорщики или люди, которые и подпрапорщиками никогда не были и даже военную карту не умеют читать. Это – факты, которые докажу перед каждым судом… Каждая часть должна “опаршиветь”, если имеет такого атамана, хотя бы она и была самой здоровой, ибо рыба портится от головы – и понемногу все завоняет”.

На этот прямой вызов и конкретное обвинение, социалистические вожди и министры, предпочли не отвечать. Расправиться, как с Болбачаном, с Назаруком они не смели – за ним стояла Галицкая Армия.

Суд бы был не в их пользу и, вероятно, начал бы с рассмотрения военной квалификации самого Головного Атамана – Петлюры. Молчать – было благоразумнее. Попытка петлюровцев воздействовать на Галицкую армию, через политруков – “государственных инспекторов” не увенчалась успехом, ибо доступ для них туда был закрыт. И не только для них, но и для министров, о чем тогдашний премьер И. Мазепа пишет так: “Даже члены нашего правительства фактически были лишены возможности посещать Галицкую Армию.” (стр. 76, “Украина в огне и буре революции”).

Петлюре ничего не оставалось делать, как в приказе-телеграмме, от 6-го сентября написать: “прошу Президента Петрушевича, повлиять на галицких офицеров тыла, которые неосмотрительно разговаривают на темы безосновательного контакта с Деникиным и тем разлагают общественность и войско”. (Цитируется по воспоминаниям И. Мазепы, стр. 74).

Антагонизм между галичанами и социалистами, выступавшими от имени надднепрянцев, рос изо дня в день. Дело доходило до того, что галичане физически расправлялись с агентами петлюровских политруком – “государственных военных инспекторов”, пытавшихся в своей социалистическом духе просвещать галичан. А главе этих инспекторов” – Б. Кедровскому, хотевшему приехать в Галицкую Армию, было передано, что с ним поступят так, как “сделали болбачановцы” (они его “в тихую” жестоко выпороли).

Война с Деникиным

Петлюра и его окружение стремились поскорее развязать войну против Деникина. Тогдашний премьер И. Мазепа в своих воспоминаниях пишет: “После отступления от Киева наше правительство видело единственный выход в том, чтобы возможно скорее начать борьбу с армией Деникина”, (стр. 77). “Но”, продолжает Мазепа – “Галицкая Армия, продолжала жить своей собственной жизнью, как будто государство в государстве”… “она жила надеждой на соглашение с Деникиным”.

Желание петлюровцев поскорее начать войну с Деникиным, подогревалось сведениями о восстаниях и партизанщине, появившихся на территориях занятых Деникиным. Вызваны они были, как известно, его реакционной социальной политикой вообще, а, в земельном вопросе, в частности. Но петлюровцы, вероятно, искренно верили, что все повстанцы – это их сторонники (человек ведь легко верит в то, чего хочет) и свою главную ставку делали на повстанцев. Кроме того борьба против Деникина автоматически делала их союзниками большевиков и открывала возможности для соглашения с ними в случае победы.