Неизвращенная история Украины-Руси. Том II - Дикий Андрей. Страница 63

Что же было делать в национальном вопросе Деникину, занявшему Украину и ее столицу – Киев? Считаться ли с настроением бежавших украинских социалистов – шовинистов и насильственно “украинзировать” Украину, или в своей национальной политике руководствоваться желаниями тех 80 % своей армии, которые составляли коренные жители Украины – “малороссы” и тех 90 % городского населения, которые высказались против национальной политики Центр. Рады и Директории? К этому надо прибавить и то, что все оставшиеся на занятой территории “украинцы” – были социалисты, а настроения Доброармии были антисоциалистические.

Не удивительно поэтому, что политика Деникина в национальном вопросе, была общероссийской и общерусской, а не “украинской”, и что она не вызывала недовольства подавляющего большинства населения Украины, ибо оно вовсе не стремилось к самостийности, как это утверждает в эмиграции сепаратистическая пропаганда. Конечно, это не значит, что оно было против свободы национально-культурной самодеятельности, но оно не связывало эту свободу с непременным условием самостийности и вражды к России. Население Украины умело гармонично сочетать любом, к родному краю и языку с пониманием общности и единства Украины-Руси и Великороссии. Подобно тому, как баварцы есть патриоты – и баварские, и общегерманские; провансальцы – патриоты Прованса и всей Франции; сицилийцы – Сицилии и всей Италии.

Общероссийские настроения населения Украины за этот период выявились настолько отчетливо, что много сепаратистических вождей сделали отсюда логический вывод: одни – вернулись добровольно из-за границы, куда выехали в период борьбы: другие – попросту остались на Украине, имея полную возможность выехать в эмиграцию.

Смена вех вождями и суд над петлюровцами

Еще не ожидая конца вооруженной борьбы, сменил вехи сам идеолог украинского шовинизма и сепаратизма, М. Грушевский, ставши на “советские позиции”. Сначала в Вене, а потом, вернувшись добровольно к большевикам и поступивши к ним на службу. Его премьер-министр, времен Центральной Рады – Винниченко, последовал примеру своего Президента и тоже вернулся в СССР. Второй премьер – Голубович остался в Каменце и добровольно сдался большевикам. В мае 1921 г., в Киеве, состоялся суд над ним и рядом украинских министров. Кроме Голубовича на скамье подсудимых были видные лидеры украинских эсеров: Лизановский, Петренко, Часник и др., а также бывшие министры, Остапенко, Сиротенко и целый ряд виднейших украинских деятелей времен Центральной Рады и Директории.

Прокурорами на этом суде выступали украинцы-коммунисты: Манульский и Лебединец; свидетелями были, как известно, как украинские коммунисты (Затонский, Любченко, Шуйский), так и крупнейшие деятели Директории (Ю. Мазуренко, Касьяненко и б. премьер Чеховский).

Все подсудимые “каялись” и просили снисхождения, которое им и было дано: Остапенко и Сиротенко были оправданы, а остальные получили очень легкие наказания, а вскоре были и совсем амнистированы.

Ю. Тютюнник, организатор вылазки 1921 г., кончившейся Базаром, в 1923 г. тоже покаялся и впоследствии, как артист, изображал сам себя, на одном из фильмов из эпохи гражданской войны, когда большевики показывали “Бандита Тютюнника”. Позднее он преподавал тактику партизанской войны Красным курсантам и умер (а не был расстрелян) от злоупотребления алкоголем.

С конца 1921 г., Украина вступила в новый период своей истории, войдя как Украинская Социалистическая Советская Республика в СССР.

Оставшиеся за границей, на положении эмигрантов, часть второстепенных украинских социалистических лидеров, во главе с Петлюрой, а также антисоциалисты-гетманцы, в дальнейшей жизни Украины, больше никакого участия не принимали и никакого влияния на эту жизнь не имели.

Гетман со своим окружением обосновался в Берлине, получая субсидию от немцев и уверяя их и весь мир, что Украина ждет не дождется его возвращения и восстановления Гетманства.

Петлюра вскоре (1926 г.) был убит в Париже евреем Шварцбартом, метавшим в лице Петлюры всем украинским шовинистам за еврейские погромы во время их власти на Украине. Французский суд Шварцбарта оправдал т. к. было установлено, что погромы были возможны благодаря попустительству Петлюры.

Остальные второстепенные оставшиеся в эмиграции, лидеры и “вожди” украинских социалистов-шовинистов, разбившись на враждующие между собой группки – вот уже 40 лет занимаются поисками того иностранного правительства, которое бы, силою своих штыков, водворило их в качестве правительства самостийной Украины, каковым они называют себя в эмиграции. Меняя “ориентации”: с польской – на французскую, немецкую, английскую, американскую, даже – лионскую, они продолжают свою “мышиную возню”, которая никакого влияния на жизнь Украины не имеет.

Описание этой деятельности, несомненно, заслуживает большого интереса, но, так как оно выходит за рамки, поставленной нами задачи – дать очерк неизвращенной истории Украины-Руси, а не эмиграции, то – мы ее касаться не будем.

Итоги

Подводя итоги бурного периода жизни Украины, начавшегося с первой Мировой Войны и закончившегося в 1921-м году, можно сказать, что этот период был для Украины-Руси ее историческим экзаменом, выявившим ее национальные настроения и определившим пути на будущее. (Вопроса социального, одинакового для всей России, мы не касаемся.)

Уже в первые месяцы Мировой Войны, когда всего на несколько месяцев Галиция была воссоединена с Россией, с предельной очевидностью выявилось тяготение ее широких народных масс к единокровной и единоверной России. Многолетняя пропаганда сепаратизма и руссоненавистничества народа не коснулась. Она смогла увлечь только его незначительную часть – одурманенную шовинистической пропагандой, часть интеллигенции (далеко не всю), которая безоговорочно пошла за Австрией.

Лучшим доказательством этих прорусских настроений населения Галичины являются репрессии Австро-Венгрии против “москвофилов”, ссылки их в концлагеря Таллергоф и др., жестокие расправы с заподозренными в прорусских симпатиях. Ведь, не будь этих симпатий, естественно, не было бы и репрессий. Австрийцы не ошибались, когда говорили что “в душе каждого галичанина сидит москаль”. Как участник войны в рядах Российской Армии, прошедший всю Галицию, бравший Львов, могу засвидетельствовать, что – враждебного к себе отношения мы в Галиции не видели. Наоборот, несмотря на страх перед австрийцами, население относилось к нам доброжелательно, а когда весной 1915 г. мы уходили, совершенно добровольно целые села уходили с нами, боясь расправы австрийцев на проявленные симпатии к Российской Армии.

Такой же неудачей кончились и попытки “Союза Освобождения Украины” внести разложение в ряды Российской Армии путем украинской сепаратистической пропаганды. Как уже указано раньше, на все время войны, в армии не было ни одного случая проявления украинского сепаратизма.

Неудачей кончилась и пропаганда украинского сепаратизма среди многотысячной массы военнопленных украинцев в лагерях Германии и Австрии. Хотя разными льготами и обещаниями скорого возвращения на родину и удалось навербовать неполных две дивизии, но прибытии на Украину, среди них не нашлось защитников сепаратизма. В “войске” Директории и Петлюры, ни “синежупанников”, ни “серожупанников” не было.

Ярким примером, насколько идея сепаратизма чужда настроениям далее галичан, которых десятилетиями отравляли шовинистической руссоненавистнической пропагандой, служит переход Галицкой армии к Деникину во время гражданской войны и массовое появление галицкой интеллигенции в СССР в начале 20-х гг., когда даже организатор и командир украинских “сечевых стрельцов” австрийской армии, Гр. Косак, совершенно добровольно переселился в СССР.

Жалкие кучки сторонников Центральной Рады и Директории с их сепаратистической программой, по сравнению с огромным процентом уроженцев Украины в белых и красных армиях, неопровержимо и убедительно свидетельствуют о том, что среди широких масс населения Украины идея сепаратизма не нашла сколько-нибудь значительного числа сторонников.