Адептка (сборник) - Гришаева Маргарита Александровна. Страница 25

Ника Ёрш

Каждой твари по паре

– «Бытовые проклятия», – вслух прочитала я, разглядывая серенькую потрепанную книжечку, покрытую толстым слоем пыли. – Эй, Хор, глянь, что нашла!

– Отстань, Рива! – Брат пыхтел от натуги, перетаскивая тяжеленный стол к окну. – Если что-то ценное – клади в коробку. Мусор – в мешок.

Покрутив в руках находку, пожала плечами и кинула ее в заполненный до краев мешок. Ерунда какая-то.

Потертый деревянный сундук быстро опустел, но ничего по-настоящему интересного в нем я так и не нашла. Жаль. Отец сказал, что можно взять любую понравившуюся вещь, если приберемся в этом полуразвалившемся домике. Все самое ценное он уже давно вынес, поэтому и отправил нас с братом без боязни. Но мы с Хором продолжали искать, до последнего надеясь на удачу.

И вот я перерыла три шкафа и четыре сундука, так ничего дельного и не обнаружив. Разочарованно вздохнув, заглянула в коробку – там сиротливо лежала маленькая фарфоровая шкатулочка с отбитым уголком. Возьму хоть это – может, удастся выменять на что-то интересное?

– Рива, – окликнул меня брат, – оттащи мешок к остальным. Там одни бумажки, он не тяжелый. Я сейчас закончу здесь и займусь мусором.

Кивнув, взялась выполнять поручение. Обидно – столько времени впустую! Могла бы просто попросить материальное поощрение, но нет же, поддалась на уговоры брата.

Усевшись на покосившемся от времени крыльце, я задумчиво осмотрела внутренний двор, поваленный забор и мешки с мусором. Зачем вообще понадобилось приводить эту хибару в нормальный вид? Неужели кто-то действительно согласится здесь жить? Хотя, когда отец с братом подлатают крышу и ограждение, а дядька закончит с фасадом, кто знает, может, и удастся выручить неплохую сумму. Еще озеленение провести бы. Матушка посадит цветы, несколько яблонь и кустарник… Да, определенно выйдет неплохо.

Задумавшись, облокотилась на последний мешок вместо перил и с тихим «оу» кубарем слетела с крыльца. Приземлилась неудачно – лицом в землю, к тому же наткнулась на что-то твердое. Синяк под глазом теперь обеспечен…

– Гадство, – выругалась я, отплевываясь и фыркая. – Скорее бы сбежать подальше отсюда.

Кое-как поднявшись, осмотрела себя и горько всхлипнула от жалости и обиды. Еще и платье порвала, и выгваздалась вся. Настроение совсем испортилось. Это я еще свой «прекрасный лик» не видела…

И тут внимание приковало серое пятнышко на фоне кучи высыпавшихся из мешка бумажек. Книга «Бытовые проклятия» лежала сверху, больше того, кажется, именно об нее я ударилась.

– Ух, коварная вещица, – с некоторой долей уважения пробормотала я, присаживаясь на корточки. – Ну, давай посмотрим, что ты такое.

На первой страничке обнаружилась большая картинка, нарисованная чернилами, с изображением сурового мужика в черном плаще с капюшоном и крупным волевым подбородком. Глаз не видно, только кончик носа и презрительно искривленные губы. Руки этого типа были раскинуты в стороны, а у ног красовалась корявая надпись: «Собственность адепта второго курса Академии Проклятий Ф. Нуфры».

О как! Учебник, значит. Самый настоящий. Вот это уже интересненько!

Упав на кровать, я прикрыла глаза, защищая их от яркого полуденного солнца, рвущегося в окно. Отец с братом остались в купленном доме, доводить его до ума. Меня отпустили – пришлось прикинуться, что наступил очередной приступ. Конечно, они подозревали, что я притворяюсь, но кто возьмет на себя ответственность за последствия, если это не так?

Довольно ухмыльнувшись, перевернулась на живот и накинула подушку поверх головы. Матушка с теткой слишком громко беседовали – даже сквозь закрытую дверь я слышала их голоса. Из-за меня спорят. Тетка настаивает, что меня нужно срочно выдать замуж. На вопрос матери «Кто ее, убогую, возьмет?» тетка предложила хромого Вантея. Какой-никакой, а мужик. Мать ни в какую не соглашалась: я у нее дочка единственная, хоть и болезная, но любимая. «Пусть лучше старой девой сидит, – услышала я, – авось найдут способ вылечить, и вот тогда…»

Ну нет! Не собираюсь я вылечиваться. Зачем? Чтобы продали подороже прислугой в чужую семью? Чтобы я, как матушка, батрачила с утра до ночи? Чтобы мужик, нагулявшись с друзьями, возвращался в дом и требовал накормить – напоить – приласкать и рот не разевать?! Ага-ага! В следующей жизни – и то может быть.

Как же мне повезло пять лет назад ягод бурдзянки наесться! Спасибо, Бездна, за эту отраву! Я тогда во время семейного похода отцову настойку решила попробовать. Взрослые, порядком подустав от сбора грибов-ягод, улеглись кто где подремать, брат с отцом ушли проверить округу на предмет нечисти, а мне не спалось и тянуло на приключения. Много ли нужно тринадцатилетней девчонке? Первая же стопка обожгла горло так, что думала, сгорю заживо.

Помчалась к ручью, воды наглоталась, глазами шальными осмотрелась впотьмах – ягода висит какая-то, вроде брусника. Ну я, не разобравшись, возьми да съешь горсточку. Горло, главное, прошло, а вот с организмом беда началась: в глазах то темнело, то светлело, желудок урчал, к ногам тяжесть привалила. В общем, на силу до лагеря нашего добралась, упала у костра и давай в конвульсиях биться.

Дядька первым подорвался, рукоять кинжала поперек в рот мне засунул, к земле конечности прижал и, «успокоив», постановил:

– Рива больна! Моя магия здесь бессильна, поделать ничего не могу.

Для кого-то подобное заявление – приговор, а для меня – свобода! Культ Тьмы у нас в Приграничье чтут свято. В соответствии с ним мать с отцом уже тогда приглядели мне жениха побогаче, выкуп ему определили – он аж в Ардам умчал, зарабатывать. Если бы все пошло по плану родителей, я бы стала собственностью даже не мужа, а его семьи, бесправной вещью. Извращенец. А как его еще назвать? Я и сейчас-то, в свои почти восемнадцать, слишком мелкая и нескладная в отличие от сверстниц, а тогда так вообще кожа да кости была. Хотя лицом-то я красивая вышла, в мать: с волосами цвета спелой вишни, большеглазая, с милым носиком и пухлыми алыми губками – мечта темного лорда на белом коне.

Только лорд вместе с конем загнется в пути, пока до меня доберется. Север Приграничья – не место для неженок южан. Мужчины у нас сплошь суровые и шутить не любят.

Снова перевернулась на спину, закинула подушку подальше и мечтательно уставилась в потолок. Через три недели мне восемнадцать исполнится, тогда достану подделанные документы: приглашение на лечение из Ардама, подкину их отцу, и начнется новая жизнь! Все считают меня больной неизвестным, но страшным заболеванием – благодаря дяде Шраю, а я старательно поддерживаю миф. На дорогого мага-лекаря денег у нас нет и не будет: кроме меня, в семье растут мой брат-близнец и пятеро младших. Отец, помимо охоты, взялся вот дома старые скупать, ремонтировать своими силами и продавать подороже. Только прибыли с того дела – полсеребрушки.

Мою тайну знают немногие. Всего двое, если точнее: Шрай и Хор. Но дядя сам всю жизнь дурачком прикидывается, лишь бы работать много не заставляли, а Хор не выдаст – он согласился молчать, если это сделает меня счастливой.

Вообще, народ в Приграничье очень работящий, только в каждом роду, как говорится, не без урода. Так у нас таких несколько вышло. Дядька родился на десять минут позже моего отца, Ардиса Виари, и это дало ему право считаться младшим. Так он сам решил и остальным доказывал всегда. Руки у обоих братьев золотые, а вот головы работают совсем по-разному.

У дядьки семьи нет – ему жалко стало накопленные деньги за женщину отдавать, так что он просто к местной вдове, тетке Саре, наведывается: у той и дом от мужа остался, и сыновья разъехались недавно, и неприхотлива она.

Подружки мои все давно замужем и с детьми возятся, одна только я в девках засиделась. Слава Бездне. У меня свои планы на жизнь, и я никому не позволю их изменить!