Дороги своих любят (СИ) - Голякова Елизавета. Страница 24

Дорога от орденской крепости, уводя на юго-восток, вскоре должна была разветвляться на путь, который выведет к Утесу, что возвышается над Солнечным Морем, и на королевскую дорогу, огибающую по кромке Поющий лес, которая потом сливается с восточным трактом между Эдорином и столицей. На обоих путях, конечно, сейчас полно солдат Теодора, посланных на поимку беглецов. И их не испугают ни близость легендарных жутких чащоб, ни болота или горцы на западе. А ломиться по бездорожью хотелось меньше всего - одному сыню известно, что там может повстречаться четверым загнанным путникам. Деваться было решительно некуда.

- Тремр гха'рт! - коротко и ясно описал ситуацию наемник на древневелорском нефилологическом. И друзья были с ним абсолютно согласны.

И тут из-за поворота дороги показалось легкое облачко пыли. Оно становилось все больше и больше, послышался топот коней и командные окрики. Вор, приложив ладонь к глазам козырьком, ойкнул и схватился за поводья: кажется, это была одна из четырех обещанных сотен.

Оценка ситуации в исполнении Мигеля приобрела еще более нефилологический характер.

- Не спать, живо! - рявкнул он, разворачивая коня. Миг - и лошади друзей сорвались с места, унося всадников по дороге на юг, обратно к орденской крепости. И хотя четверо путников весили гораздо меньше вооруженных до зубов солдат, их выдохшиеся кони никак не смогли бы уйти от преследователей.

- Черт! - пытаясь перекричать бьющий в лицо ветер, воскликнул Эверард. - Нам нельзя возвращаться!

Файтеру понадобилась секунда, чтобы принять решение. Он резко, как только мог, развернул коня в сторону от дороги, и, махнув рукой друзьям, поскакал по бездорожью прямиком на восток. Лошади по грудь утопали в душистых травах, приминая цветы сильными ногами, но наслаждаться природой было некогда - отряд солдат тоже свернул на луг.

- Что ты удумал, безбашенный?! - завопил вор, нагоняя наемника. Рыжие волосы совсем растрепались, в них застрял какой-то рваный лист и дикая колючка. Остальным пришлось не лучше - дыхание сбилось, в боку кололо. А лугу не было ни конца, ни края. Равнодушные травы расстилались вокруг, обманчиво мягкие и такие пряные, когда едешь по ровной дороге и любуешься на цветущие луга! Четверым всадникам они были только ненавистной пустой задержкой, отнимающей силы, которые и без того на исходе.

- Там... дальше... Поющий лес! - бросил боец, оглядываясь назад, на преследователей. Тяжелым солдатам на крупных, откормленных лошадях в форменной сбруе хоть и было трудно скакать по высокой траве, но расстояние между ними и беглецами медленно, но неумолимо уменьшалось. - Больше некуда!

- Маг! Сколдуй что-нибудь!

Тот помотал головой, судорожно вцепляясь в поводья побелевшими пальцами. Творить заклинания, сидя на лошади - занятие не из приятных, и, по правде говоря, не из самых продуктивных. А уж творить боевые заклинания, стараясь из последних сил удержаться на продирающейся по грудь в траве разгоряченной лошади!.. Даже если и получится что - как бы не пальнуть в своих же, а то потом даже извиняться не перед кем будет.

Но все-таки, даже имея столько весомых «против», Юджин честно сконцентрировался, оторвал от поводьев левую руку и сделал короткий, рвущий пасс в сторону преследователей. Две передние лошади встали на дыбы и, дико вытаращив глаза, скинули своих седоков, перед тем как победоносно заржать и повернуть куда-то в стороны. Всадники их из высокой травы уже не поднялись.

Вор радостно вскрикнул и покрепче вцепился в поводья. На всякий случай.

Маг попытался колдовать еще и еще, и на несколько обычно таких коротких, а сейчас показавшихся целыми минутами мгновений словно утопил преследователей в киселе: воздух стал вязким, тяжелым и очень плотным, таким плотным, что мешал двигаться, мешал дышать... Через несколько секунд колдовство рассеялось, и разъярившиеся пуще прежнего солдаты разразились громкими злыми воплями и кинулись за квартетом.

И эта история непременно закончилась бы печально, не оскалься горизонт зубчатым лесным хребтом. Поющий лес изогнулся впереди кошачьей спинкой, словно вырос из-за горизонта его рваный темный край на фоне светлого неба - и появилась надежда.

Друзья подгоняли лошадей, как могли. «Лес - вот оно, спасение!» - мелькнула безумная, отчаянная мысль. Второе, нет, уже третье дыхание бросило остатки сил в напряженные мышцы, и умные кони, словно почувствовав, как на крыльях полетели вперед. Только бы дотянуть, дотянуть до темно-зеленой кромки, до древесной тени... А дальше будь, что будет!

Осталось сорок шагов. Вот уже виден таинственный лесной сумрак, чьи-то изумрудные глаза в тени деревьев. Они перемигиваются, зовут, манят в чащу. Лошади задышали еще тяжелее. Дыхание всадников сбилось, легкие резало от каждого жадного вдоха. Солдаты приближались.

Тридцать шагов. Дышать больно, пот ручьями стекает по разгоряченным лицам, не успевая просохнуть на бешеном ветру.

Двадцать шагов. Сердце бьется как сумасшедшее, а солдаты все ближе, ближе! Не оборачиваться, смотреть только вперед, на заветные деревья, только вперед!..

Десять. Зеленые, словно изумруды глаза мигнули и расступились. Успели?..

Успели?

Успели?!

Сумрак радостно проглотил четверых выдохшихся всадников, лесная прохлада лавиной обрушилась на них, в нос ударили свежие незнакомые запахи, перекрывающие запах конского пота, мокрой выделанной кожи, лугового ветра. Долго еще теперь будет мутить от аромата диких трав, очень долго.

А за спиной послышалось чье-то рычание, сперва приглушенное, словно его с трудом удалось сдержать, а потом зверь зарычал в полные голос - и к нему присоединились другие, клацая зубами и жадно втягивая воздух.

К кромке древесной тени доскакали закованные в кольчуги люди. Изумрудные глаза перемигнулись - являться без приглашения нехорошо, ох, нехорошо! А на чужаков здесь закон гостеприимства на распространяется...

- Атакуем! - прокричал командир отряда, и зазвенели выхватываемые из ножен мечи, защелкали взводимые арбалеты. Один за другим солдаты врывались в лесной полумрак - и каждый вскрикивал, роняя меч, и падал под ноги своему коню. Недоуменный взгляд застывал на лицах, алая кровь заливала мягкий мох. У зеленоглазых привратников сегодня праздник.

Вор быстро обернулся. Едва скользнув взглядом по опушке, он резко побледнел и тут же отвернулся. К горлу вдруг подступила тошнота. Подобно клирику, Хьюго накинул на голову капюшон плаща и дальше смотрел только перед собой, поджав губы. Сегодня он предпочтет не обедать.

Постепенно кони перешли на шаг, задышали ровнее.

- Мы сделали это! - хрипло воскликнул Мигель, отпуская поводья и хватаясь за фляжку. В горле пересохло, голова бывалого наемника нещадно кружилась.

Юджин рухнул вперед, зарывшись лицом в запыленную и пахнущую конским потом гриву. Четыре стихии! Какая разница, как что пахнет, если можно наконец прилечь, расслабить руки и... Наемник и монах в последнюю секунду подхватили мага, готового рухнуть со взмыленной лошади.

- Колдун, так тебя разэдак! - простонал файтер, досадливо стряхивая с рукава капли расплескавшегося от рывка вина. - Рано еще с коня падать, парень!

Чародей только слабо простонал что-то в ответ. Руки потяжелели, и собственный вес впервые показался ему неподъемным. Таким, что даже сесть оказалось ему не под силу.

- Привал, - емко припечатал Эверард, спрыгивая на мягкий мох, устилавший землю. Остальные спутники с опаской последовали его примеру.

Мигель и странно молчаливый Хьюго спешились. Юджину помог спуститься на землю наемник, довольно бесцеремонно, но, впрочем, неизменно цепко схватив за шкирку и сдернув его с лошади.

Вокруг деревья, по размерам вполне сравнимые с обычными дубами, раскидывали свои причудливо изогнутые ветви на десятки шагов. Они так тесно переплелись, что солнечные лучи вовсе не достигали земли, и под зелеными кронами всегда царил полумрак. Стволы оплетали диковинные растения, время от времени шевелящиеся, как живые. Они испускали слабый голубоватый свет и едва слышно шуршали при движении, так что друзья засомневались даже, растения ли это. В корнях поблескивали металлическим блеском незнакомые цветы, чуть ли не полностью утопающие в низкой густой траве или темно-зеленом мху, покрывающем и стволы деревьев, и землю под копытами коней. Лес следил за путниками сотнями глаз, сначала воображаемыми, а потом вполне настоящими: зеленые глаза мелькали то впереди, то сзади, время от времени приближаясь и отдаляясь. Впечатление это производило зловещее, особенно когда прямо на тропе впереди зажигались пять или семь огоньков, все на разном расстоянии друг от друга, и исчезали они так же внезапно, как и появлялись.