Дороги своих любят (СИ) - Голякова Елизавета. Страница 31

* * *

Юный лорд спрыгнул с широких мраморных перил лестницы, по которым только что скатился, презрев все правила приличия. Наставники потратили немало сил и времени, чтобы вложить эти важные знания в голову юного наследника - но все тщетно. Кататься по перилам, как и прежде, почиталось мальчишкой за весьма приятную и обязательную традицию, которую он никогда не ленился соблюдать. При посторонних юный лорд, конечно, вел себя сдержаннее, но общей беды от этого не убывало. О будущем же наставники и вовсе думали с содроганием: как говорится, маленькие детки - большие проблемы, большие детки - конец света.

Итак, юный лорд спрыгнул с мраморных перил. Его ждал урок фехтования - одно из самых приятных занятий. Конечно, языкам, истории, музыке, геральдике и прочим крайне полезным наукам он тоже почти прилежно учился. Ибо смутно догадывался в свои неполные восемь лет, что однажды, возможно, науки могут ему пригодиться. По крайней мере, некоторые из них.

- Уже иду, мастер! - крикнул он, на бегу подхватывая с пола меч и с трудом удерживая равновесие. Мальчишке в семь взрослое оружие пока не полагалось - но его отец, лорд Витт, не пребывал в блаженном заблуждении, что навыки фехтования парню не понадобятся до совершеннолетия. И раз желание заниматься было (и, главное, телосложение позволяло), то юному лорду выковали легкий, не очень острый, но зато самый настоящий «взрослый» стальной меч. Многие его ровесники еще только неумело брались за деревянное оружие, а то и вовсе с благоговением замирали, глядя, как фехтуют старшие. Но младшему Витту, поговаривали, перешел характер отца.

Уже на улице, на широких ступенях каменной лестницы, мальчишка чуть не налетел на какого-то типа с гитарой за спиной. Буркнув что-то, походившее, должно быть, на извинения, юный лорд поспешил дальше... Чтобы быть пойманным за шкирку отцовской рукой.

- Куда это мы так торопимся, мастер мечей? - хмыкнул он, с интересом наклоняясь к сыну. Лорд Витт неплохо с ним ладил, но лишний раз и не баловал: на взгляд строгого семилетнего судьи, к общему их удивлению, вполне справедливо.

- Лукас покажет мне новые финты, - охотно похвастался мальчишка, - Я уже многому у него научился!

- Вот и славно, - решил отец. - Только не переусердствуй и не забывай про остальные науки.

Кивнув русой головой в знак согласия, юный лорд умчался на желанную тренировку.

- Вот какой у тебя сын, - задумчиво провожая взглядом мальца, проговорил менестрель, - Не чаял я когда-нибудь увидеть его... Да и тебя, если уж на чистоту.

Аскольд пристально посмотрел на побратима.

- Ты никогда не терял надежды, - сказал он наконец.

Мужчины прошли в замок. Сидя в уютной теплой комнате у огня, пляшущего в большом красивом камине, легко и приятно вспоминать о горных вершинах, покрытых ледниками, перевалами и пронизывающих до костей метелях, вое ветра и смертоносном холоде. О дороге от смерти, пройденной вместе. Осверин с того дня поседел почти наполовину - а его названный брат обзавелся семьей и расположением короля. И они были несказанно рады этой встрече, такой негаданной... Возможно, последней.

- Знаешь, я не раз потом думал, правильно ли поступил, что остался.

- А я сомневался, верно ли выбрал - уйти.

Друзья молча смотрели в огонь. Перед взором каждого вставали свои картины вырезанного в сердцах прошлого - но вместе складывались в одну.

- У тебя не было выбора.

Их голоса прозвучали хрипло и глухо. Верный ли они выбрали путь? Никогда никому этого не узнать. Но, может быть, раз сидят через столько лет два побратима у теплого очага с горячим глинтвейном в серебряных бокалах, из всех предложенных дорог они прошли все-таки дорогу своей судьбы?

Осверин стряхнул с себя нахлынувшие воспоминая.

- Аль, я ведь не просто так к тебе заглянул! - довольно проговорил он, беря в руки прислоненную к креслу видавшую виды гитару. Попробовал взять пару аккордов.

Аскольд блаженно прикрыл глаза, откидываясь на спинку.

- Обожаю слушать, как ты играешь. Что на этот раз? Какую историю ты мне расскажешь, путник-музыкант?

Менестрель только загадочно улыбнулся.

- Нашу. Твою и мою. Послушаешь, побратим?

И под гитарный перебор зазвучала мелодия, кажущаяся давно забытой, стертой в памяти тысячей других мотивов... но всех их, до единого, дороже.

Солнце было нашим компасом, ветер - дорожной пылью,

Ковыль, серый пепел, алые брызги на языке отзовутся полынью,

Сказку однажды впустившие в Правду вовек её не избудут:

Если их кости не выбелит ветер, если их горы не позабудут.

И тянется в даль бесконечной усталой дорогой

Переплетение прожитых жизней без сна.

А портом морским приглашают на берег скитальцев

Судьбы, которым удача покоя осталась верна.

И свои звезды искать в темноте, доставать из пепла

Было нам суждено на перекрестке, где Правда земная ослепла.

Чаща лесная, изумрудностью глаз ощетинясь на наши лица,

Из за порога шептала молитвы, но можно ли за уходящих молиться?

Горы в сплошной седине и стальные ветра

Встретили нас не в пример благороднее леса -

Скинули б вниз с ледяного над бездной моста,

Если бы нас не хранили полынь и надежда-принцесса.

И снова нам путь в неизвестное лентой под ноги ластится,

А истрепанная старая карта как раньше в котомку ложится,

Что в этот раз мы искать пойдем, братец, по этому черствому свету?

И не разведут ли нас в стороны ветры, моря, люди, сны и рассветы?..

Вот позади и скитания, и горечь разлуки,

И жизни, как оказалось, все-таки переплетены.

Дракону нынче под сводом пещеры не спится -

Должно быть, мы теперь его вещие сны.

Слушать менестреля можно бы было бесконечно - но его песня, как и странная, чудесная история имели вполне закономерный конец. Однажды все приключения кончаются, если только они не стали призванием. А люди призвание себе не выбирают: это оно само выбирает их.

Лорд Витт, дослушав последнюю ноту песни, вздохнул и, осторожно, словно пробуя ноты на вкус, начал мурлыкать под нос себе другую мелодию. Незамысловатая, чем-то напоминающая народные мотивчики, она была подхвачена гитарными аккордами Осверина, отвлекшегося только на пару мгновений чтобы сделать глоток из наполовину опустевшего бокала...

- Ты рассказывал об этом сыну? - спросил менестрель, когда любимые песни были спеты, а бокалы наполнены заново.

Аскольд покачал головой.

- Думаешь, стоит? Мы же договорились, что это останется нашей историей. Только нашей. А песня...

- Ты первый, кто ее слышит, - пожал плечами музыкант. - Другим я пел только эту мелодию, без слов. Знаешь, одна девушка сказала мне однажды, что услышала в ней что-то о дальней дороге и возвращении домой...

- Дурак бы не догадался, - фыркнул лорд, - Вы ж, барды, только об этом и поете!

Осверин притворно обиделся.

- А вот и нет! Еще о любви, о мечтах, о битвах... И девицах, выпивке и драконах. Ну и что здесь такого?!

- Действительно, ничего! А где интриги и подвиги?

- Везде, - припечатал менестрель. - Особенно в выпивке. Девицах. И драконах.

Глава 16. Драконьи Отроги и искреннее гостеприимство

Идти по благоухающему лугу следом за широкоплечим наемником, который с невозмутимостью фрегата разрезал море цветов и трав, невысокому Хьюго было более чем приятно. Он насвистывал какие-то забытые мелодии, слова которых так и вертелись на языке, но вспомнить больше одной строчки из каждой песни оказалось невозможным, так что парень предпочитал повторять раз за разом только мотив. Юджин время от времени с удивлением узнавал мелодии из своего детства, проведенного так далеко от Астара и привычных его жителям стран, что их и не рисовали на картах, а Эверард и Мигель могли бы, не задумываясь, назвать с десяток уличных певцов, что исполняли точно эти песни и клялись всеми богами, своими и чужими, что сочинили их самолично - все обо одной и той же мелодии.