Рекруты Натоотваля - хроника войны (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич. Страница 49

Убежище издало звук, словно микроволновая печь известила о готовности блюда, и компьютер сообщил, что остаточная аннигиляция и радиация соответствуют норме.

Дыбаль многозначительно покашлял. Шиела делала вид, что не замечает руку Дыбаля на талии. Возникла неловкая пауза. Уайтгауз выпил ещё одну банку пива, встал и направился к двери:

— Хорошо, я пошёл. Скучно с вами. Я зарулю на склад за минами, если склад уцелел, потом поеду на «Тетвутхурц». А вы возвращайтесь на такси, хотя вряд ли тут есть жёлтые машины с шашечками. Не хотел быть на побегушках, но ради друга… — он смял банку, отшвырнул её и рванул дверь так, словно он был узником и выходил на свободу после заключения.

Когда внутренняя дверь закрылась, а наружная дверь со свистом стала открываться, он повернул к Дыбалю и Шиеле покрытое рубцами лицо, и сказал:

— Даже в аду живые существа будут искать любовь.

Отталкиваясь от поверхности пирса, он поплыл в сторону погрузчика. Золотистый силикатбетон, заваленный ящиками, кусками конструкций, щебнем и механизмами, под подошвами ботинок был мягким от недавнего воздействия сверхвысокой температуры и походил на стянутую ожогами кожу. Уайтгауз влез в погрузчик, закрыл дверцу, нашёл строчку, описывающую месторасположение минного склада и нажал на изображение стрелки:

— Поехали.

Погрузчик двинулся через завалы, нисколько не заботясь о комфорте пассажира.

Шиела и Дыбаль, оставшись одни, сняли скафандры и некоторое время делали вид, что приводят их в порядок. Шиела даже выбила из подошвы ботинка кусочки силикатбетона, но игра продолжалась недолго.

— Шиела, знаешь… — Дыбаль взял в ладони её пальцы и вгляделся в огромные кукольные глаза, — там, на Земле, у меня не осталось никого, никакой любви. Там только физиологический секс, мода на гладкие тела с татуировками, пирсингом в перепонках пальцев. Деньги. Только за деньги, или из-за денег, или для денег. Я думал, что нет никого на свете, кого я хотел бы любить. Но после того, как я почти погиб после аварии на земной орбите, после штурма бункера в горах, я увидел тебя и понял, что не всё потеряно, что ты самая прекрасная девушка на свете. Всё, что про меня говорят шутники-товарищи, про похождения с девушками, ты не слушай, это юмор солдафонский. И ты… Ты… Выходи за меня замуж! Мы уедем на Землю. Я знаю на реке Оке спокойное, чистое, просторное место. Там можно недорого купить несколько гектаров земли и построить просторный, тихий, светлый дом. Там будешь ты, я, детишки, собаки и цветы. Я буду читать книги и писать воспоминания, а ты будешь кататься на лошадях, играть с детьми и командовать нянями, садовниками и поварами.

Было видно, как глаза Дыбаля делаются блестящими от влаги, веки дрожат, а голос делается сдавленным и глухим. Он сам не мог понять пронзительной откровенности, словно это была исповедь перед высшим существом — совершенной женщиной его грёз.

Девушка стояла, обомлев, завороженная горячим клубком чувств, пульсирующим перед ней в груди человека с Земли. Наконец она высвободила пальцы из его ладоней, вынула заколку из пучка волос на затылке. Тряхнув головой, она рассыпала по плечам водопад каштановым волос, стократно увеличив обаяние. Она улыбнулась широкой, белоснежной улыбкой кинозвезды:

— Не знаю что сказать, это так неожиданно. Тут много всего сразу. Одно дело, когда мы проводим вместе время, помогаем друг другу поддерживать полноценную жизнь, а другое дело, когда мы женимся. У нас женится проще, чем на Земле. Нужно лишь внести запись в персональные жетоны, и для Натоотвааля, на всех просторах космоса мы станем супругами. Но подумай, нужно ли это тебе и мне? Столько мелочей и не мелочей последуют за этим шагом. Я не смогу самостоятельно выбрать род занятий и сменить работу или место службы, ты не сможешь проводить время в обществе незамужних натооток. А когда у тебя закончится срок миссии наёмника, ты не сможешь вернуться домой без моего согласия. А вдруг я ведьма и буду тебя изводить?

— Так значит, я тебе нравлюсь, — только и нашёлся, что сказать Дыбаль, — мне показалось что, мы влюблены.

— Александр, — Шиела произнесла имя так нежно и вкрадчиво, что вокруг Дыбаля словно полетела тончайшая, благоухающая розами и фиалками шёлковая ткань, — давай не будем торопить события. Я тебе постепенно расскажу о привычках, законах и нравах, об отношениях между девочками и мальчиками, если так можно выразиться, а тем временем ты немного придёшь в себя.

— Значит, я тебе не безразличен, — Дыбаль выпустил из рук пальцы Шиелы и стался стоять с поднятыми ладонями, как бы прося её вернуться.

Шиела очень медленно моргнула в ответ.

Дыбаль мысленно проклинал тесный и мрачный бункер, вентиляцию, уносящую в космос аромат её тела и волос, комбинезоны, мешающие ощутить, как на базе Зием, упругую, трепетную плоть.

— Прости меня, что я веду себя как дешёвый мачо-дальнобойщик или пьяный моряк. Я просто теряюсь, не знаю как лучше, у меня голова кружится от счастья. Просто я люблю тебя, Шиела… — с этими словами он нежно обнял девушку и запел тихо:

Он вдруг крепко прижал её к себе и поцеловал в губы. Шиела не сопротивлялась. Потом он поцеловал её ещё раз, после чего потеряли над собой контроль и стали судорожно раздеваться, несмотря на холод и сырость.

— Я слышу, как два наших сердца стучат в такт, — сказал он тихо.

— Три сердца, — не удержалась от уточнения Шиела, — у меня два сердца и у тебя одно.

Насколько могли, они выключили, закрыли, занавесили светильники, контрольные лампы приборов, системы визуального контроля, отключили коммуникаторы и, похоже, смогли, наконец, остаться наедине.

Он дотронулся до её груди, провёл ладонью по спине, животу:

— Ты моя любовь!

Она тихо вскрикнула от неожиданно приятных ощущений и хмельной волны, заполнившей тело:

— Тише, тише!

Последовавшая затем в их исполнении феерия объятий, ласк, взаимно удовлетворяющего безумства, могла бы составить сюжет отдельного полнометражного фильма. Он осталась бы в памяти зрителей навсегда, как пример высокого искусства любви, пособие по нежности и страсти.

Глава 10

«КРОВУР»