Рекруты Натоотваля - хроника войны (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич. Страница 89

— К эмиттерам на эстакаду, заезжай к башне!

— Хорошо!

— Быстрее, нас подобьют!

— Справа танк! Стоп! — сам себе сказал Лемье, резко остановил машину.

Справа из грунтового укрытия двигался керамо-металлический монстр, переливающийся маскировочной плёнкой и раскачивая хоботами пушек.

— Стреляй! — закричал Айдем.

— Бронебойный, — прошипел Лемье, — целься в зазор между корпусом и башней.

Его лицо, обезображенное подкожным кровоизлиянием, с красными глазами, было похоже на страшную маску смерти. Отвечая на команду, его танк повернул башню с толстыми отростками кинетической пушки в сторону свера.

— Быстрее! — крикнул Дыбаль.

— Огонь! — Лемье нажал на клавишу джойстика.

«Шрект» вздрогнул и закачался от выстрела. От танка сверов, как в замедленной съемке, отлетела башня, рассыпая по пути искры.

— Игра закончена! — Лемье направил танк вперед.

Вмяв в бетон нескольких роботов, он ткнул машину в стену парапета. После скрежета алмазных челюстей и рёва резака танка, они въехал на эстакаду, идущую вокруг башен.

— Прибыли, — выдохнул Дыбаль.

Сбросив ремни сидения, он соскользнул на пол и начал готовить радиомаяк, снимая транспортировочную упаковку.

— Я должен запустить себе в кровь микророботов для сшивания сосудов из набора самопомощи, — сказал Лемье и глаза его закрылись, — но, думаю, сшивать уже нечего, и крови я потерял треть. Я немного отключусь, вы уж без меня. Я хотел дом в Нормандии и чтобы Роза вернулась ко мне от торговца устрицами. Я хотел образование детям, чтобы они простили мой уход. А теперь не знаю, заплатит ли Натоотвааль им…

Лемье вытащил из кармана пакет с ампулами, взял одну, сломал носик, обнажая иглу. Через ткань скафандра он вколол её содержимое в бедро. Рука повисла на подлокотнике, а индикатор скафандра загорелся белым, показывая, что сердце остановилось.

— Что творишь?! Дик, бери танк на себя! — Дыбаль повернул ручку тестового сигнала радиомаяка. Маяк сообщил, что передаёт координаты и регистрирует принимающие этот сигнал устройства кораблей.

— Сверчки теперь не очень-то в нас постреляют. Мы под их эмиттерами, — сказал Айдем и в этот момент в танк ударил снаряд. Всё вздрогнуло и зашаталось.

— Не очень? — выдавил из себя Дыбаль.

— Эти болванки не страшны.

«Шрект» был виден как на ладони, но вся мощь базы была бессильна против одинокого танка, приткнувшегося к сердцу обороны — главным эмиттерам защитного поля.

На пеленгаторе было видно, как к центру базы начали двигаться танкетки, самоходные излучатели антиматерии, целые крепости на гусеницах и гравитационных подушках, чтобы с короткой дистанции уничтожить их, не подвергая опасности основу обороны. Техника, как гигантские насекомые, лезла из подъемников, укрытий, замаскированных позиций, вынося на поверхность массу корректировщиков и гроздья роботов. Штурмовики и истребители стаями висели над базой, зловеще поводя клювовидными носами и отростками оружия. Неистовствуя, они жгли ранее подбитую технику, трупы, яростно расстреливали подозрительные бугорки, поднимая море грунта вперемежку с шарами атомных разрывов и аннигиляции. Это сумасшествие не имело возможности разыграться около эмиттеров, внутри силового поля. Пользуясь тем, что противник пошёл ва-банк, по его летательным аппаратам не без успеха вели огонь корабли Натоотваля. Если бы не угроза контратаки со стороны «Кровура», то такие условия были идеальными для возобновления штурма.

— Один-ноль в нашу пользу! — Дыбаль вывалился на плиты экрбетона через боковой люк.

Он установил радиомаяк и активизировал его. Через минуту маяк был готов мощным, прошибающий помехи, лазерным импульсом довести до навигационной системы «Кондрерха» свои точные координаты. Если рейдер к этому моменту будет готов к скачку, то он окажется в ста метрах от места, где стоит маяк. Он обойдёт оборону, минуя защитное поле. После это рейдер мог своим огнём уничтожить эмиттеры изнутри.

— Надеюсь, подонок Слепех не сбил настройки радиомаяка, иначе даже представить нельзя, куда переместится «Кондрерх», — Дыбаль вдруг понял, что видит всё словно через трубочку — только небольшой пятачок в центре фокусирования взгляда.

Остальное пространство от него было скрыто туманом. То, что раньше виделось сразу, теперь нужно было осматривать, поворачивая голову и вертя глазами — сознание включило тоннельный эффект, оставив в поле зрения только самое главное.

— Время остановилось и стало вечностью, — прошептал он.

Наращивание боевых возможностей сверов вокруг танка у эмиттеров, шло быстрее, чем отсчёт секунд на экране радиомаяка. Дыбалю и Айдему стало ясно, что танком придётся пожертвовать. Нужно было отправить его — своё единственное убежище в бой, чтобы выиграть секунды.

— Не думай о секундах свысока, наступит время, сам поймёшь, наверное, свистят они как пули у виска… — вспомнились Дыбалю строки старинной песни.

Он вытащил из танка штралер, гранатомёт и начал вытаскивать танкистов. Айдем сел на командирское место и начал бешено крутить башню, расстреливая роботов на пандусе и беспилотники. При этом он успевал вести дуэль с двумя танками, продвигающимся от линии бункеров. Ему приходилось ещё подрывать зарядами антиматерии облака микроскопических роботов-москитов. Москиты были сейчас, самой большой опасностью. Они представляли собой распылённые, управляемые дистанционно, взрывчатые вещества или крошечные ёмкости с кислотой. Они могли окружить облаком, блокировать управление, связь, нанести механические повреждения оружию или взорваться вместе с ним, сжечь в химической реакции. Бурые облака их роились над полем боя, но им не удавалось создать нужную концентрацию.

Дыбаль уложил у парапета стрелка танка Колобоева и водителя Попеску. С помощью Айдема он вытащил из танка Лемье. Напряженность магнитных и психопатогенных полей, которыми сверы пытались разбалансировать танковые системы и подавить активность живых существ, достигли запредельных величин. Когда Айдем и Дыбаль касались друг друга или танкистов, между ними проскакивала искра, похожая на дугу сварки.

— Чувство, что меня вывернули, — сказал Дыбаль, ощущая подступающую рвотну.

Их танк с тактическим красным номером 017, освободившимь от экипажа, запустил программу борьбы до последней возможности. Скрежеща гусеницами, он развернулся и понёсся вниз.

Съезжая по пандусу навстречу врагу, танк успел обменяться выстрелами с танками сверов и подбить один. Получив попадание, уже горя, танк 017 врезался в группу танкеток и роботов, протаранив и разметав их. Вырвавшись на простор, он потонул в хаосе огня, не переставая стрелять. Танк отлично держал защитное поле, вел огонь, боролся с пожаром. И только раскалившись докрасна, после того, как отказали системы, опало защитное поле, он превратился в шипящий ком, а потом в лужу металла и керамики. Место, где «Шрект» принял последний бой, превратилось в извергающийся вулкан, кипящее озеро.

Айдем и Дыбаль, подчиняясь позыву, взялись за руки, упёрлись стёклами гермошлемов друг в друга. Наступил финал. Всё, что было до этого мгновения, было прелюдией, подготовкой события, такого же важного, как появление на свет. Смерть! Последний бой! Уже со стороны, им слышалось биение крови в сердцах. Перед глазами плыли любимые лица, панорамы, страницы, эипзоды жизни, калейдоскопом строились узоры, лезли из подсознания химеры и монстры. Зачем они жили? Когда? Кем были?

Дыбаль и Айдем взяли оружие, и пять бесконечно долгих минут, до того, как сработал радиомаяка, продолжали борьбу. Среди боевых механизмов врага были выпущены все гранаты, расстреляны кассеты штралеров. У Айдема оторвало взрывом ногу и рассекло живот, у Дыбаля была отрезана рука и простреляна грудь. Люди закрыли радиомаяк своими телами. Им нужно было защитить его от роботов-москитов, которые облепили скафандры как чёрные адские снежинки, и разъедали броневые чешуйки, проводя в людей излучение. Айдем и Дыбаль истекали кровью. Страха не было, и даже боль отступила, словно в стараниях больше не было смысла.