Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений. Страница 8

  - У нас нет сейчас столько зерна, - возразил старик, - весна ведь, посевная была. Браги у нас столько тоже нет. Но мы отдадим все, что имеется. А если мы отдадим коров, до лета нам нечего будет есть. Мы умрем с голоду.

  - А разве это мои проблемы? - Ури Громоподобный прицепил секиру к крупу лошади.

  - Но хороший хозяин не сдирает со своих овец шкуру, он их стрижет, - голос старика стал вкрадчиво-заискивающим, - ведь шкуру можно содрать только один раз, а шерсть стричь постоянно.

  - Да, умертвить вас голодом резона нет, - предводитель усмехнулся, - хотя, сдается мне, что ты, старпер, дурачком прикидываешься. Вы ведь рыбу еще ловите, как-нибудь да протяните.

  - Может, протянем, а, может, и нет. Улов непостоянен, а коли вы уведете животину, то не будет ни молока, ни сыра, ни сметаны, - старик склонил голову, - мы просим вас о милости, славный господин.

  - Ты прав, овец нужно стричь, - главарь самодовольно улыбнулся, - а ты тут, я вижу, главный баран. Бычье, телки, овцы и бараны - вот и вся ваша суть. Трусливые твари. Ваша деревня случайно не Тварино называется? Или лучше Тварьевка!

  Старик открыл было рот, но главарь не дал ему ответить:

   - Мой приговор таков, мы забираем у вас всю брагу, вы режете восемь овец и отдаете нам всех молоденьких незамужних чикс, у которых начали расти волосы между ног.

  - Кого отдавать? - не понял старик.

  - Девах, кого ж еще...

  - Но это... но так...

  - Ты просил, чтобы с тебя не сдирали шкуру, а только постригли, - главарь громогласно захохотал, - я так и сделал. Пройдет пара-тройка лет и новые подрастут, да и бабы еще наплодят. А для чикс ваших большая честь рожать от байкеров, потом мы пришлем в вашу Тварьевку их детей, они организуют чептер, будут править вами и защищать вас.

  - Но, господин, - запричитал старик, - это будет нескоро, а вы обещали нам защиту в обмен на дань. Но сами бываете лишь раз в год. Как вы нас защитите и от кого? От саранчи, от диких псов, от чужаков. Или от неурожая. Вы не сможете это сделать! Вы просто ищете предлог, чтобы забрать девочек... вы вот разъезжаете на своих лошадях...

  Главарю вдруг резко надоело слушать препирательства и, он, ударив старика пяткой в лицо, рыкнул:

  - Потухни, скутераст!

  Юл хоть и упражнялся с Темеркой в искусстве фехтования на гладиусах и малых лопатах, все же никогда не видел настоящих сцен насилия. Он, зажмурившись, опустил голову в траву. Крики, плач, стоны, шлепки, ржание лошадей, гоготания и ругань заставили парня на несколько минут потерять контроль над собой. Страх одолел любопытство, и он, уткнувшись в землю, дрожал, молясь Божьей Четверице о том, чтобы его случайно не обнаружили кочевники. Юл не верил в богов, он, преисполненный юношеской гордости, считал своих односельчан, глупыми, суеверными и в чем-то даже недоразвитыми.

  Но сейчас парень не на шутку испугался и мысленно взывал о помощи к предкам и Внутреннему Свету. Он с ужасом ощущал себя таким же, как и остальные: глупым, суеверным и малоопытным.

   Гексаграмма 4 (Мын) - Малоопытность

  Когда вокруг туман, тщательно проверяйте то место, куда хотите поставить ногу

  Юлу нестерпимо хотелось пить. Когда он, спрятавшись, следил за кочевниками и когда его накрыла волна страха, жажда позабылась. Теперь же горло с новой силой раздирала сушь.

  Парень лежал в высокой траве, недвижимый, до самой темноты. Байкеры, видимо, принялись уничтожать дань прямо на месте. Прежде всего, брагу. До ушей младшего правнука последнего предка доносились пьяный ор и странные песни.

  Один раз шатающийся бородатый мужик подошел совсем близко к тому месту, где прятался Юл. Кочевник, выводя запинающимся голосом какой-то мотив, приспустил штаны и принялся мочиться.

  - Горел асф-а-а-а-льт, - прохрипел он, икнув, - под шум копыт... горел асф-а-а-а-льт... ты был его геро-о-ой...

  Наконец, журчание стихло, и байкер удалился.

  "Асфальт! - неожиданно осенило Юла. - Дороги предков делались из асфальта, я вспомнил! Значит песня, которую поет кочевник, была придумана до Великой погибели!? Ведь потом асфальт не делали. Я даже не знаю, как он выглядит, только читал где-то про него..."

  На мгновение любознательность взяла верх над страхом и осторожностью. Ведь всадники могли бы поведать что-нибудь интересное о предках? Что-нибудь такое, что неизвестно селянам Забытой деревни...

  Однако вскорости настрой Юла переменился. Не время фантазировать! Нужно было составить план дальнейших действий. Так как светила почти полная луна, парень решил, что безопасней будет проползти, а не пройти полтысячи шагов, затем спуститься к реке. Напиться и наполнить фляги. И далее, всю оставшуюся ночь шагать вдоль берега по течению. Если вдруг появятся волки или дикие псы, можно броситься в воду. Парень не умел плавать, но при встрече с кровожадной стаей иного выхода не было. Потом же, когда наступит утро...

  Юл не стал загадывать, что будет потом, поскольку сейчас он чувствовал необходимость уйти как можно дальше от деревни, наводненной кочевниками.

  Сперва Юл полз в высокой траве, боясь каждого шороха. Затем терпение его закончилось, и он решил, что его не увидят. Ведь байкеры пьяны до безумия. К тому же очень-очень хотелось пить.

  Больше не раздумывая, парень вскочил и понесся изо всех сил. Обезвоживание и страх почти сразу дали о себе знать. Пробежав двести-триста шагов, он, задыхаясь, остановился. Сердце, казалось, выскочит из груди, а в висках бахало так, будто Темер-старший положил голову Юла на наковальню и что есть мочи лупил по ней молотом.

  Кое-как отдышавшись, парень кинулся к отражающей лунное сияние реке. На миг ему послышался шум копыт. Но запах воды одурманивал, заставляя отбросить любую осмотрительность.

  Подняв столб брызг, он буквально рухнул в воду и принялся жадно пить. Юл забыл о существовании окружающего мира, превратившись в ненасытную губку, впитывающую в себя живительную влагу. Наконец, напившись до боли в животе, парень лениво поднялся. Мокрая одежда заметно потяжелела. Теперь нужно было наполнить фляги. Блаженно улыбаясь, Юл повернулся к берегу и обмер.

  В каких-то пятнадцати или двадцати шагах от себя он увидел два силуэта: лошадь и спешившегося всадника. Человеческая тень с мечом наизготовку решительно двинулась к нему.

  - Так-так, кто тут у нас, - послышался женский голос.

  Юл присмотрелся. Это была девушка. Или, скорее, даже девчонка, его ровесница. Шлема на ней не имелось, волосы ее были заплетены в короткую косу, едва касающуюся правого плеча. Торс байкерши закрывала кожаная кираса, а руки и ноги - наручи, налядвенники, наколенники и поножи. Одним словом, экипировка у нее была что надо.

  Парень не испугался, но даже наоборот, стал предельно спокойным. Он, не спеша, снял со спины вещмешок, если что, поможет в бою, взял его в левую руку, вынул из ножен гладиус. Перед ним стояла всего лишь девчонка. Правда, покрытая с ног до головы защитой. Юл прикинул, сможет ли он проткнуть кожаный доспех.

  "Лучше бить по лицу, - решил парень, - жалко ее, симпатичная она, но что тут поделаешь. А еще я буду быстрее, на мне ведь нет дурацких лат, да и ростом я повыше..."

  - Я, Хона, Хонда Молниеносная из клана Дэнджеров, - сказала байкерша, - и я объявляю тебя своим пленником. Брось немедленно оружие и суму, встань на колени и подними руки, иначе пожалеешь!

  - Давай лучше разойдемся, как будто мы не видели друг друга, - предложил Юл, крепче сжимая рукоять гладиуса, - иначе пожалеешь ты.

  До ушей парня донеслось шуршание, и он увидел еще одного байкера. При лунном свете Юл сумел разглядеть черты его лица. Высокий лоб, прямой нос, аккуратная бородка, длинные волосы. Новоявленный кочевник целился в Юла из арбалета.

  - Я, Рекс, Хорекс Неустрашимый из клана Файеров, род-капитан клана Файеров, - грозно произнес он, - и я объявляю тебя своим пленником. Брось акинак, иначе я вгоню тебе болт в глотку!