Самая длинная ночь в году - Тур Тереза. Страница 8
— Дочь, ваше сиятельство! — бодро отрапортовал подчиненный.
— Замечательно, — поморщился он от неприязни к себе, — у девочки вся семья погибла… Поставьте к дому охрану.
Взял папку из рук опешившего порученца и направился к себе в кабинет.
«Если б там еще было написано, чем ей розы не угодили… А еще лучше, какие цветы она любит. Чем ее можно порадовать?»
— Так, что там у нас? — продолжил разговор сам с собой князь. — Ирина Алексеевна Иевлева. Двадцать шесть лет. Целитель. Так. С пяти лет обучалась в пансионе для целительниц… Золотая медаль. Ага. С пятнадцати лет — столичная Академия Целительства. Красный диплом — кто бы сомневался. Сирота. Вся семья погибла в Мирограде. Сначала мать с сестрой, потом и отец. Девочка осталась жива, потому что на тот момент находилась в пансионе при Академии Целительства в столице…
Вспомнил ее растерянный взгляд, каким она обвела заваленный стол, ее небольшую чистенькую квартирку — и даже не стал читать психопрофиль — на целительниц, как на военнообязанных, он тоже составлялся. Князь попросту понял, что там прочтет: «Независима, упряма, некоммуникабельна со всеми, исключая пациентов. Связей нет».
— И какие цветы дарят девушке, которая никого к себе не подпускает?
Он помолчал, подумал, вспомнил о делах насущных:
— Начальников отделов ко мне на доклад. И как только у Сергея Ивановича будут какие-нибудь новости по покушению — тоже ко мне.
В Министерстве безопасности Поморья под командованием Великого князя Радомирова было пять отделов. Первый — отдел внешней разведки, второй — отдел борьбы с врагами внутри государства, третий — отдел пропаганды, четвертый — экономический отдел и отдел пятый — охрана первых лиц государства.
Начальники отделов были в печали. Можно сказать, в тоске. Покушений такого масштаба давно уже не было. И как-то все привыкли к мысли, что военного положения — такого, как в годы Черной войны и первые пять лет после нее, — тоже не будет. Тяжело ведь жить все время в состоянии боевой готовности, все время ожидая нападения… Расслабились. Размечтались. А вон как вынесло…
— Итак, господа, — обвел тяжелым взглядом князь Радомиров всех присутствующих, — мне вот интересно, где могли встретиться несчастные мальчишки с тем или с теми, кому они помогали убивать меня? В Поморской научной библиотеке? И почему для покушения на меня опять завербовали студентов?
Он злобно скривился и заговорил снова:
— Вам не кажется, что у правящего рода не складывается общение со студенчеством? Двадцать лет назад они уже участвовали в убийстве императора и императрицы. А также князя и княгини Радомировых, обставив все таким образом, что в один день погибли и мои родители, и родители наследника!
Начальники отделов переглянулись. Все понимали, что — да… Виноваты. Прошляпили. И что оправдания им нет.
— И почему в Министерстве безопасности Поморья никто знать ничего не знает о том, что студенты вернулись к прежним развлечениям?
— Мы готовы подать прошение об отставке, — тяжело вздохнул самый пожилой из них — он командовал внешней разведкой еще при покойном императоре. — Этому нет оправдания.
— Не смешите меня, — оборвал его Радомиров. — Вы, значит, в отставку, в поместье, к внукам, — а я это все буду сам расхлебывать? И узнавать у ваших агентов, есть ли внешний след? И искать потоки денежных средств — потому что за меня явно кому-то заплатили? И все это я буду делать лично?!
Недобрый взгляд в сторону начальника отдела экономики:
— И вообще, я отвлек вас от важных, — это было сказано с иронией, — дел лишь для того, чтобы прояснить свою позицию по данному вопросу. Никаких отставок. Никаких истерик. Никаких интриг между отделами!
И он внимательно посмотрел на руководителей отделов по работе с внутренними врагами и охраны первых лиц. На протяжении этого года они упорно интриговали друг против друга. Все знали, что Андрей Николаевич не выносит идею личной охраны, — и начальники отделов считали необходимым демонстрировать охранникам свое «фи». Особенно старались специалисты из отдела по работе с внутренними врагами. Охранники — будучи людьми злопамятными, а магами сильными — в долгу не оставались. Вот так все друг друга и развлекали. Время-то мирное… Делать-то нечего… Вот и допрыгались…
— Ваше сиятельство! — заговорил начальник отдела пропаганды.
— Просто найдите того, кто это сделал, — прервал Великий князь говорящего. — Свободны!
Князь Радомиров подошел к окну и посмотрел на золотистый отблеск фонарей в бархатно-черной реке.
— Осень, — тихо проговорил он. — Когда-то мне осенью стихи писались лучше даже, чем весной…
— А коньяк тебе лучше было пить в какое время года? Осенью или весной? — раздался у него за спиной знакомый голос.
— Коньяк — круглогодично, — с ноткой грусти отозвался князь. — Мне сейчас действительно не помешает напиться. Может, я что и пойму в этой жизни…
— Андрей Николаевич, что за похоронное настроение? — удивился его собеседник. — Живой же!
— Не знаю, Семен Семенович, — обратился князь к старому сослуживцу и своему другу, — не знаю. Как-то все… бессмысленно…
— Налито, — откликнулся на его философскую сентенцию друг.
Князь Радомиров подошел к огромному столу для совещаний. Взял бокал и молча выпил.
— Вот и хорошо. Вот и ладушки, — неизвестно чему обрадовался Семен Семенович, наливая еще по одной. — А теперь еще раз. И уже с положенным тостом.
— Будем жить! — тостом, положенным на фронте, отозвался сослуживец.
Третьим тостом они помянули всех, кто не дожил.
А там и бутылка закончилась.
Князь Радомиров вызвал ординарца, распорядился подать еще коньяку.
— Кстати, ты ужинал? — спросил его Семен Семенович.
— О… — язвительно отозвался князь. — Я сегодня почти обедал. Мне хватило.
— Понятно, — протянул его друг. — И кто она? Балерина? Актриса? Слушай, а вот почему ты с оперными певицами любовных связей не заводишь? Они очень даже… ничего. С формами! А у балерин — плохой характер. От голода…
— Это не актриса и не балерина. Все гораздо хуже…
Они подождали, пока постучавшийся ординарец войдет и оставит коньяк. Семен Семенович распорядился подать также и ужин.
— Хуже? Насколько?
— Она — целительница. И ей не понравились розы, — печально сказал Радомиров.
— Может, ландыши? — едва слышно сказал его друг. — Лена их любила…
И князь Радомиров внимательно посмотрел на генерала Макарова.
Война… Время, когда кожей чувствуешь каждое мгновение прожитой жизни. Когда сходишь с ума от простых, казалось бы, вещей просто потому, что знаешь — может быть, уже завтра от всего этого не останется даже воспоминаний… От куска хлеба, от рассвета, до которого все-таки дожили, от глотка свежего воздуха. От близости с женщиной. От любви, которая случилась так не вовремя. Семен Семенович Макаров — тогда еще не генерал вовсе… И Елена. Его Лена. Макаров, так и не узнавший в ту безумную весну, кто она такая. Только то, что Лена любила ландыши и его, Семена.
Ее гибель — такая нелепая…
Сколько лет прошло — а боль не оставляет…
— Все пьете? — раздался с порога негодующий бас.
Генерал Макаров и Великий князь Радомиров вытянулись по стойке смирно — их посетил император. Да еще и в сопровождении военного министра, графа Морозова.
Граф, старинный приятель еще покойных императора и императрицы, насмешливо посмотрел на смежников.
— Я вот не понимаю… — гневался повелитель. — Вот почему вы пьете на рабочем месте? Что за безобразие? Что за вопиющее нарушение? Почему меня не позвали? Какое имели право обойти уважаемого Павла Афанасьевича!
И император кивнул на своего спутника, который, уже не сдерживаясь, улыбался. Благо — за густыми усами и роскошной седой бородой заметно этого практически не было.
— Простите, ваше величество, — протянул генерал Макаров. — Мы не осмелились беспокоить…
— Вы даже не вспомнили про нас, — пробурчал император. — Вот как что-то надо вашему драгоценному Министерству — так от вас не отобьешься. А как водки выпить… Или что там у вас?