Вопрос веры (СИ) - Криптонов Василий. Страница 23

Только мое несчастное сердце немного успокоилось, как сзади раздалось нечто среднее между шипением змеи и рычанием тигра:

- Кар-р-р-рга! Старое уродливое животное!

Моя рука дрогнула, и я скатился с брони, ударившись об пол все еще больным плечом. Из люка, скрежеща зубами, вылезал Джеронимо с шишкой на лбу, и страшный взгляд его испепелял сестру.

- Ты, древняя мумия, усыпанная песком, уродливая настолько, что гробницу с тобой запечатали сотней проклятий...

- Джеронимо! - воскликнула, вскинув руки, Вероника. - Ты... Ты чувствуешь?

Вот сейчас, даже несмотря на автомат, она походила на самую обыкновенную девчонку.

- ...и десяток сфинксов, охраняя тебя, прячутся от... Что? - Джеронимо словно очнулся и пару раз шмыгнул носом. - О! Ого-го... Это же...

- Кажется, настоящий воздух, правда? - Вероника подбежала к транспортеру, протягивая обе руки. Джеронимо позволил помочь себе спуститься. Он хмурился и потирал лоб, но ругаться перестал.

- Больно? - забеспокоилась Вероника, заглядывая ему в глаза. - Голова кружится? Тошнит?

- Тошнит от твоей старушечьей рожи, - огрызнулся Джеронимо. - Где это мы? Вы осматривались?

- Не успели, - сказал я, поднимаясь.

- Бездельники. Я - туда, вы - туда и туда. Нужно понять, что это за помещение, и есть ли какие-нибудь выходы из него.

Отмахнувшись от Вероники, он пошел в ту сторону, куда смотрел зад бронетранспортера.

- Ты его так просто одного отпустишь? - поинтересовался я.

- Ну а что делать? - поникла Вероника. - Будь здесь опасность, я бы почувствовала. И потом, детям иногда нужно предоставлять возможность действовать самостоятельно.

Идиотизм. Она на полном серьезе считала ребенком Джеронимо, который почти с нее ростом, а он звал ее, восемнадцатилетнюю красотку, уродливой старухой. Какая милая семейная игра. Интересно, что за этим барьером, который они установили обоюдно?

Мой эмоциональный двойник жадно облизнулся, но я поспешил запереть его обратно в шкаф. Пока это еще помогало.

- Идем туда, - сказала Вероника, указывая противоположное Джеронимо направление.

- Я... Ага, конечно. Только подожди чуток, ладно?

Как мог, языком мимики и жеста, я показал, что уже достаточно давно хочу в туалет. Вероника закатила глаза и махнула рукой, отвернувшись.

Блуждать в поисках туалета я не собирался, поэтому сделал все, что мог: зашел за транспортер и, разобравшись с многочисленными застежками, приступил к отправлению потребности.

БТР отбрасывал интимный тенек, и так сложилось, что свет фонарей сюда не попадал. Поэтому неладное я заподозрил не сразу. Просто вдруг показалось странным, что струя ведет себя так глухо, а не звонко журчит и плещет, как должна бы, падая на каменную плиту.

Я, передоверив задачи поддержания и координации одной руке, другой подтянул к лицу маску, все еще болтавшуюся в районе шеи...

- Вероника! - позвал я. - Можешь подойти сюда?

- Что, рука все еще болит? - сочувственно отозвалась Вероника. - Попробуй сидя, так гораздо удобнее.

- Да нет, - вздохнул я. - Просто посмотри. Тут... Тело...

Она выдержала паузу.

- Не то чтобы я этим гордилась, но мужское тело для меня открытием не будет. Допускаю, тебе там есть чем похвастаться, но...

- Вероника, твою мать, просто подойди сюда! Я одет, и каждая моя мысль целомудренна, как первый луч солнца.

Вероника вышла из-за бронетранспортера. Увидев меня в маске, надела свою.

- О, - сказала она, глядя на половину мужского тела, торчащую из-под гусеницы от пояса и ниже. - Ого...

- Честное слово, я его не видел. Он просто вдруг выскочил и...

- Ты что, помочился на него?

- Понимаешь, тут дело в том, что я его, опять-таки, не видел... Это просто какой-то человек-невидимка!

Вероника молча смотрела на труп, на вытекающую из-под гусеницы красную лужу.

- Как думаешь, может, это злой волшебник? - с надеждой спросил я.

- Если его сапоги перенесут тебя домой - очень даже может быть...

- Но я не хочу домой. Там сейчас... Скверно.

- Осквернение! - Вероника хлопнула себя по голове. - Точно, вспомнила, как это называется. Осквернение останков. Что ж, значит, люди здесь точно есть. Сможешь перепарковаться так, чтобы...

- Вероника-а-а-а-а! - донесся стремительно приближающийся истошный вопль.

Вероника перехватила автомат.

- Внутрь, - бросила она мне, сама же, перепрыгнув через труп, побежала навстречу брату.

Я вскочил на броню, вскарабкался к люку, но медлил. Прятаться, пока эта пара в опасности, показалось недостойным.

Уже видно Джеронимо. Он несется, лихорадочно размахивая руками.

- В чем дело? - крикнула Вероника.

- Быстро! Превращайся в Сейлор Мун!

Я всмотрелся вдаль сквозь маску и увидел причину беспокойства Джеронимо. Вслед за ним вприпрыжку неслась целая толпа вооруженных людей в военной форме. Если я на секунду и замешкался, то не для того, чтобы пропустить вперед себя Веронику и Джеронимо. Просто мой бедный разум вдруг понял, что благодаря Веронике где-то в подсознании такой цвет формы теперь намертво сцепился с понятием "эротики". Бегущие к бронетранспортеру убийцы вряд ли могли предположить, что вместо страха возбуждают во мне абсолютно иные чувства.

Потрясенный и расстроенный этим открытием, я нырнул внутрь машины, что по Фрейду означало желание родиться обратно, и запер люк, окончив таким образом свой эскапический акт.

Первые капли свинцового дождя застучали по корпусу. Сверкнула молния, пророкотал гром - такой могучий, что транспортер подбросило. Вероника схватила микрофон:

- Прекратите огонь! Мы не собираемся воевать, попали сюда случайно!

- Да чего ты с ними разговариваешь? - орал, брызжа слюной, Джеронимо. - Убей всех, тебя ведь для этого создали!

- Ник, заткни его! - сказала, не оборачиваясь, Вероника.

Я ловко захватил Джеронимо сзади и закрыл ему рот ладонью. Все-таки приятно сознавать, что ты сильнее кого-то.

- Нас здесь всего трое! - кричала Вероника. - Один из нас - душевнобольной ребенок, другой - мой брат, которого вы напугали! А я - беззащитная девушка, рост метр семьдесят пять, вес - пятьдесят, испанские черты лица...

От возмущения я перестал удерживать Джеронимо, и тот, вырвавшись, завизжал:

- Брешет! В ней веса - все три центнера! Жирная корова семидесяти восьми лет от роду!

Вероника отшвырнула микрофон, повернулась ко мне, надеясь разорвать в клочья одним лишь взглядом.

- Я велела его заткнуть!

- А я сказал, что меня зовут Николас! - заорал я, с наслаждением отдавшись потоку ярости. - "Душевнобольной ребенок"? Стерва! Мне жаль того презерватива, что я на тебя извел, потому что даже в его ошметках было больше чести и достоинства, чем в тебе появится за тысячу лет! И, клянусь, если бы ты каким-то чудом не оставалась до сих пор моим персональным секс-символом, я бы тебя убил сию же секунду!

- Вломи ей, Николас! - голосил Джеронимо в опасной близости от микрофона. - Пусть знает, как заставлять зубы перед сном чистить!

Вероника не обращала внимания на брата, но ко мне подошла ближе.

- Даже вникать не желаю в тот бред, что ты несешь! - выплюнула мне в лицо. - Скажи только, каким образом ты меня хочешь убить? Провизжать уши насквозь?

- Ты говоришь с Риверосом! - Тут я сам удивился, до какой степени мощно прогремел мой голос. Но удивился еще больше, когда могучий движок транспортера раскатисто рыкнул. По полу пробежала вибрация. Джеронимо и я устояли, а вот Вероника внезапно опрокинулась на спину.

Ее лицо стало если не перепуганным, то хотя бы изумленным. Сам же я постарался скрыть удивление, погрозив Веронике пальцем:

- Никогда не выводи из себя Ривероса, находясь в транспортном средстве.

Только сейчас, когда настала тишина, все мы поняли, что тишина действительно настала. Стрельба прекратилась. Я поглядел на монитор, но увидел лишь черноту. Похоже, своротили-таки камеру.