Подлый обманщик (ЛП) - Винтерс Кб. Страница 3

В «Золотом Трилистнике» народу было больше, чем обычно в среду вечером. Но именно в этот день в году все думали, что в них было немного ирландского. Если, конечно, не считать, что, на самом деле, это не так. Им просто нравилось одеваться в зеленое, пить дерьмовое, поддельное ирландское пиво и болтать о сухом завтраке с акцентом леприконов.

Большинство из этих придурков были слабаками и не знали, что значит быть ирландцем. Плевать. Это раздражало, да. Но я не позволял этому доставать или беспокоить меня так же сильно, как это бесило Колина.

— Но подумай обо всех студенточках с этими тупыми значками «Поцелуй меня, я — ирландка», — сказал я. — Это ведь в итоге срабатывает, не так ли? Я имею в виду, им просто нравится парень с акцентом. Это как валерьянка для кота. Пользуйся и наслаждайся этим, мужик.

Колин вздохнул:

— Да, но почему так трудно найти истинную ирландку? Ту, которая сможет пить Гиннесс (прим. пер. Пиво «Гиннесс» — самое известное и потребляемое ирландское пиво, ставшее легендой и самым популярным брендом Ирландии) и время от времени мириться с некоторыми моими выходками. Эти американки слабовольные, Флинн.— Колин поднял тон своего голоса до писклявого звука, взмахнув руками, как беспомощная девица. – Ой, ваше пиво на вкус, как деготь, и я собираюсь пить это дерьмо, которое, на самом деле, на вкус, как ослиная моча.

— Колин, — засмеялся я. — Ты даже не будешь знать, что делать с настоящей ирландской девочкой, если одна из них упадет в твои объятия. Сдается мне, ты бы зашел слишком далеко.

— Как будто ты знаешь, о чем речь?

Я приподнял одну бровь, попивая свое пиво и наслаждаясь его вкусом.

— У меня было достаточно ирландских женщин, Колин. Поверь мне на слово. И поверь мне, когда я говорю, что они совершенно другой закалки. Может, тебе не стоит спешить, и найти женщину, которая научит тебя правилам съема.

— Да, но твоя мама не в счет, Флинн.

Это должно было быть просто шуткой, немного добродушным подшучиванием между товарищами. И я знал, что Колин, на самом деле, не имел в виду ничего такого, но когда я поставил кружку на барную стойку, он понял, что пересек черту. Я видел это в его глазах, и знал, что он чертовски хорошо видел это во мне.

Позади меня засмеялся старый забулдыга:

— Да, эта девица была чертовым ходячим динамо. Господь, упокой…

Недолго думая, я поднял тяжелую кружку и разбил ее вдребезги о голову этого гребаного мудака. Из-за тяжести удара его тело осело на пол.

— Господь, упокой ее душу? Это ты собирался сказать после оскорбления покойника? — я ударил его в грудь стальным носком своего ботинка, слыша хруст его грудной клетки под моим весом. Я пришел в бешеную ярость. — После оскорбления памяти моей матери? Матери самого О’Брайена?

Сильные руки обвились вокруг моей груди и оттащили меня далеко от Барни, старого алкаша. Барни отполз в другую сторону, стеная от мучительной боли и сплевывая кровью.

— Забей, Флинн. Он пьян, — уговаривал Колин, оттаскивая меня обратно к стойке, когда Рэд, Эммет и Шон подскочили к месту действия.

— М-м-мне жаль, мистер О’Брайен, — оправдывался Барни, дрожащими разбитыми губами. — Это Гиннесс говорил во мне, я не хотел никого обидеть.

Я полностью терял самообладание, особенно, когда речь заходила о моей матери. Колин будет пожинать то, что посеял своим бездушным замечанием, но его семья — моя правая рука. Этот тупой ублюдок Барни, как навозная муха, опустился на грязный кафельный пол гребаного бара. Если бы я не поставил его на место после тупого высказывания, неважно насколько пустячным или серьезным оно было, я выглядел бы слабаком. Черт возьми, глава синдиката О’Брайен не мог и не будет выглядеть, мать вашу, слабаком.

— Да, Барни, тебе, мать твою, жаль? Вставай, прежде чем замараешь этот чертов пол. И так как твоя тупая задница пьяна в стельку от прекрасного виски, ты можешь купить мне еще.

Он медленно покачивался на своих нетвердых ногах, крепко хватаясь за бок, как будто вздрагивал от боли после каждого слабого звука. Я вернулся на свой стул у бара, показывая жестом повторить.

— Черт побери, босс, ты резко обошелся с бедолагой, — засмеялся Рэд, подсаживаясь ко мне.

Я отмахнулся рукой от его комментария, обратив свое внимание на темно-янтарную жидкость прямо передо мной.

Мои парни заказали свои напитки, усаживаясь рядом на свои места в баре.

— Твой отец был бы горд, — сказал Шон, один из младших парней.

Приподняв бровь, я метнул в него пронизывающий свирепый взгляд. Не сомневаюсь, он хотел как лучше, но это был долгий день, и только виски уменьшал сильнейшее напряжение, лежащее на моих плечах и тяготившее меня.

— Он горд, — сказал я, выпрямляясь. – Он еще не умер, и было бы правильно помнить об этом, упоминая о нем.

— Да, я знаю это.

Я был сильно оскорблен и готов к чертовой схватке, и дерзкое замечание Шона почти выбило меня из колеи.

Я выпрямился, расправил плечи, оценивая параметры этого мудака.

— Твою мать, я просто предупреждаю тебя, солдат.

Рэд, «смотрящий» братства (прим. пер. enforcer — «смотрящий», член гангстерской банды, функцией которого является принуждение к выполнению её требований или приведение в исполнение её приговоров), вмешался между мной и Шоном, очевидно, пытаясь отвлечь мое внимание от второго и, тем самым, разрядить обстановку. Рэд состоял в синдикате еще с тех пор, когда мой отец был у власти, его преданность братству была непоколебима. Изучив мои многочисленные вспышки гнева, он многому обучил меня за эти годы

— Ты достоин его наследия, Флинн. Все, на что когда-либо надеялся твой отец, это то, что ты будешь лидером.

— Спасибо, Рэд, — сказал я, чувствуя, как немного успокаиваюсь. Я вздохнул и потер руками лицо, после чего осушил бокал виски.

— Я просто рад, что эта сделка с русскими вот-вот выгорит. Это важно не только для меня. Это в интересах каждого, и вы понимаете это.

— Поверь нам, мы понимаем.

Русские создавали проблемы, и мы с ними были пока не в лучших отношениях. Мы надеялись, что эта сделка изменит ситуацию без убийств наших братьев злыми коммунистами и без убийств нами их братьев в отместку. И, конечно, существенная прибыль от сделки делала все это еще более привлекательным. Не было никаких сомнений, что это было взаимовыгодно.

— Ну, так чего же мы ждем? Пойдем лучше выпьем и отметим это, — сказал Рэд.

Я метнул в сторону Колина и Шона взгляд, говоривший, что им повезло на этот раз. Взгляд, который сообщал, чтобы в следующий раз они подбирали слова тщательнее. Но я не забуду этого, и их покаяние будет дорого стоить.

— На что ты уставился? – спросил я Колина, который безучастно пялился в сторону угла почти пустого бара. Толпа вымерла, остались только бродяги и постоянные клиенты.

Рэд и Шон играли в бильярд, пока мы с Колином, по-прежнему, сидели у барной стойки, допивая бутылку виски.

— Еще одна студентка привлекла внимание?

— О да, смотри какая телочка. При этом, по-моему, натуральная рыжуля.

Мой обвел взглядом бар, дымка от алкоголя затуманивала зрение, прежде чем я выяснил, кто же привлек внимание его пьяных глаз. Хотя это была не просто девушка, непорочная женственная красотка пристально смотрела на меня. Настоящая женщина. Длинные рыжие волосы спадали на голые плечи, усыпанные веснушками. Зеленые глаза сияли, как изумруды, а кожа была молочно-белой, почти такой же безупречной, как чистый гипс.

Она встряхнула головой, отведя от меня взгляд и бросив робкую улыбку в нашем направлении.

— Что такая хорошенькая женщина делает в такой дыре? – спросил я.

— Понятия не имею, но собираюсь составить ей компанию, — ответил Колин, осушив содержимое своего стакана, тем самым подкрепляя свою смелость. — Нам рыжим нужно держаться вместе, понимаешь? Чтобы сохранить гены и все такое. Запомни это, Флинн. Я делаю это для своего народа.

Ахах. Я ухмыльнулся, откинувшись на спинку своего стула и с нетерпением ожидая, как он выставит себя полным дураком. Наблюдать, как он с треском проваливается, всегда было для меня ключевым моментом каждого вечера. А эта девушка была слишком хороша, слишком утончена для парней вроде него.