Спасатель 2 (СИ) - Калмыков Александр. Страница 20

Но помимо банальной почтовой службы я еще попытался внедрить световой телеграф. Правда, пока мы организовали лишь одну-единственную линию Городец-Переяславль. Так как ни оптики, ни хороших фонарей в достаточном количестве не имелось, то сигналы передавали просто факелами, через посты, расставленные на холмах или деревянных вышках.

Нас в Службе в свое время натаскивали пользоваться азбукой Морзе, ведь может так случиться, что другого способа связи не будет. Помню, одни курсанты просто вызубривали алфавит, другие благоразумно пользовались мнемоническими правилами, когда короткий слог означает точку, а длинный - тире. Например, “Г” это Га-га-рин. А для буквы “Щ” мы в честь начальника радиотехнической службы полковника Щукина сочинили свое правило: Щу-кин ду-рак. Ну молодые были, глупые.

Вот эту азбуку я и решил скопировать. Адресант, пользуясь таблицей или даже выучив азбуку Морзе наизусть, просто переписывал текст, заменяя буквы точками и тире, а сигнальщики передавали код световыми сигналами, то поднимая, то пряча факел. Долго держат факел - это тире. А если быстро убирают - это точка. На следующем посту шифровку записывают на бересте, затем вызывают очередного сигнальщика, а когда тот ответил, что готов принимать сообщение, повторяют всю процедуру.

К сожалению, пользоваться таким телеграфом можно лишь ночью и то, если нет ни дождя, ни тумана. Но на безрыбье и рак рыба, и к тому же мы еще утром отправили грамоту обычным способом, через гонцов. Вот и посмотрим, какое послание дойдет быстрее - на твердом носителе или цифровое.

К середине ночи меня растолкали. С ближайшей дозорной вышки пришел ответ, состоящий из короткого кодового слова, означающего “вас не понял”. Хм, первый блин комом. Ну ладно, я уже почти убедил себя, что вот так сходу запустить свето-телеграфную линию не получится. Кто-то из телеграфистов букву пропустил, кто-то ошибся или проморгал, а в итоге телеграмма превратилась в совершенно нечитаемое месиво точек и тире.

Хорошо, что моего фиаско никто не заметил. Лишь два или три человека в отряде могли бы сходу понять, что означает мельтешение огней, но они сейчас спали. Только монгол Барын, еще вечером внимательно смотревший на манипуляции с огнем своими прищуренными от природы глазами, полюбопытствовал у меня, что там на листике начертано. Пожав плечами, я протянул ему бересту, но кроме точек и черточек сотник на ней ничего рассмотреть не смог.

Снова забравшись в палатку, я попытался уснуть, но в голову все лезли тревожные мысли - как-то нас встретят в Переяславле? Это все-таки наш самый крупный город и де-факто столица державы. Восстанавливать старую Рязань мы не собираемся, и потому настолование рязанского княжества должно произойти именно здесь. С формальной стороны, воссесть на престол Ярику несложно. Княжий терем в городе имеется, а в нем должен иметься если не трон, то хотя бы кресло. Но не сочтут ли местные жители сие действо узурпацией, вот в чем вопрос.

Проворочавшись до утра, я встал хмурый и не выспавшийся, а вот Ярик просто подпрыгивал от нетерпения, горя желанием посетить свой стольный град. Алсу относилась к посещению столицы спокойнее. Она уже повидала немало больших городов, правда большей частью разрушенных и сожженных, а жить привыкла в простых вежах посреди степи.

Место для Переяславля-Рязанского было выбрано очень удачно. Его основали на большом холме, прикрываемом с севера рекой Трубеж, а с юга и востока речкой Лыбедь. Эти реки образовывали почти правильный прямоугольник, вытянутый с севера на юг, размером аж двести на триста саженей, который должен был стать естественной границей города. Козельск, правда, побольше будет, но с нашим Городцом не сравнить.

Конечно, сразу застроить такое огромное пространство было невозможно. Город, выросший из небольшой крепостицы, увеличивался постепенно. Последний раз его расширяли лет тридцать назад, после чего кремль занял почти половину холма. Но с тех пор южная часть полуострова уже застроилась посадами, защищенными лишь невысоким тыном, и, по-хорошему, в ближайшие годы их надобно бы огородить стеной.

Западная, напольная сторона города, к которой мы подъезжали, была защищена глубоким рвом и высоким валом, увенчанным высокой бревенчатой стеной. Но вот возведением каменных башен в городе рязанские князья до сих пор не озаботились, все стрельницы здесь исключительно деревянные, и эта проблема теперь ложится на наши плечи. Однако, по крайней мере, стены и башни сложены на совесть из толстых бревен и в ремонте не нуждаются.

Посмотреть на нового князя жители сбежались, наверно, не только из окрестных селений, но и из дальних весей, хотя приглашения никому и не рассылались. Крестьяне начали нас встречать еще за несколько километров от Переяславля, а последнюю версту перед городом зрители стояли на обочинах сплошной стеной. Все мои опасения оказались напрасны. То ли благодаря рассчитанной пиар-акции, то ли от радости, что Ярослав изгнал все татарские напасти, но рязанцы приветствовали нового монарха радостными возгласами и пожеланиями долгого правления.

Ярик, воссевший по такому случаю на огромного боевого коня, возвышался над толпой и казался выше ростом, чем на самом деле. Впрочем, главное в нем были не возраст и не физические размеры, а статус. Я не слышал, чтобы кто-то из подданных называл его отроком. Мальчик, улыбаясь, приветливо кивал направо и налево, и охотно возлагал свою длань на детей которых восторженные селяне протягивали ему для благословления.

Княжьи подручные тем временем сыпали направо и налево горстями мелких монеток к вящему восторгу ребятни, принявшейся ползать по траве в поисках сокровищ.

Капеца, приводивший княжество в порядок в отсутствие повелителя, встречал Ярика на мосту через ров. Он демонстративно отбил поклоны, а его приветствие тянуло на небольшую речь. Раньше боярин так себя не вел, но в своей Городецкой вотчине княжичу не было нужды в лишних славословиях, а тут следовало напомнить всем подданным, что этот мальчик их законный государь.

Ярик улыбался уже через силу, и я видел, что его так и подмывает пришпорить скакуна. Но Фрол предусмотрительно взял коня под уздцы и повел к воротам, гостеприимно распахнутым.

Дома внутри кремля в основном были солидные и, видно, принадлежали купцам да знатным мастеровым. Те, кто победнее, давно продали свои участки и переселились в пригород. Поэтому наш путь пролегал мимо настоящих хором, и чем дальше от ворот, тем выше они становились. При этом, места для дворов и садов практически не оставалось, и потому планировка была предельно урбанистической. Между стенами домов оставались лишь маленькие промежутки, такие узенькие, что два человека не смогут разойтись.

В ста метрах от городских ворот начиналась небольшая площадь, справа от которой высилась каменная церковь, видимо, Борисоглебский собор, а слева, судя по всему, располагались княжьи палаты, в которых нас ожидал роскошный пир.

Ярик решил не тянуть время и сразу приступить к торжественной службе, чтобы потом уже спокойно отдыхать. Фрол, ведавший распорядком торжеств, не возражал, и мы направились в собор. Он был достаточно большим, и кроме вятших переяславцев, наших бояр, сотников и десятников, в нем поместилось даже немало дружинников.

Барын, нехристь такая, тоже завалился в церковь и даже как все снял шапку, демонстрируя уважение к чужим богам. Правда, под строгим взглядом Алсу он тут же напялил ее обратно. Княгиня уже уяснила, что женщинам, даже царского рода, не дано права обнажать голову в православном храме, и сделала вывод, что язычники подобной чести тем более недостойны.

Давал ли Ефросин какие-нибудь инструкции переяславскому клиру, сказать не берусь, но священники славили новоявленного князя так, как будто он законный наследок предыдущих правителей. Великую княгиню в молитвах тоже не забыли, и я, наконец, вздохнул с облегчением. Можно считать, что власть Ярослава полностью легитимизирована.

Но, покончив с одной проблемой, я тут же озадачился другой - куда в первую очередь податься князю. На юг, к верховьям Дона, чтобы сначала полностью укрепить свои тылы, или сразу к Мурому, в котором уже сидит тамошний законный князь, да еще наверняка поддерживаемый епископом. То, что Ефросин не стал явно противиться воцарению Ярика в рязанских землях, еще не показатель. Других претендентов тут все равно не имелось. А вот решиться предать своего природного Муромского князя епископу довольно трудно.