Невеста для плохого парня - Чайлд Морин. Страница 24

Глядя на Коретти, видя, как крепко связывают их семейные узы, Мари наконец поняла, что не сможет довести свой план до конца. Ее взгляд остановился на Нике: пожилой, обаятельный мужчина что-то негромко говорил проявляющим нетерпение детям. Да, он был вором, но это не мешало быть ему неплохим человеком.

К ее бывшему когда-то черно-белым миру с недавних пор добавилось еще больше оттенков серого. Понятия и принципы, по которым она жила всю свою жизнь, расплылись, потеряли четкость. Такое представление о жизни сейчас ей казалось слишком простым, едва ли не примитивным, поэтому Мари даже начала удивляться, как она могла жить так долго в соответствии с ним. Она не может послать Ника за решетку. Она не сможет жить, думая о том, что он будет сидеть в какой-нибудь маленькой, ужасной камере, вдали от своих близких, которых он так любит.

Джанни сжал ее руку, и Мари поняла, что с шантажом покончено. Глубоко вздохнув, она пообещала себе, что как только они вернутся в отель, она отдаст Джанни фотографии и скажет ему, что им больше нечего опасаться. Она не может шантажировать мужчину, которого любит, угрожая его семье, которая так много значит для него. Она настолько ушла в свои мысли, что почти перестала замечать, что происходит вокруг нее.

К тому времени как церемония закончилась и маленькая группа людей, смеясь и болтая, вышла на солнце, у Мари было такое чувство, что она пробежала длительный марафон. Ей нужен был воздух, пространство и время, чтобы определиться с мыслями и понять, что же теперь ей делать со своей жизнью.

Но этого времени у нее не было. Склонив голову, Джанни прошептал:

— Тереза запланировала ланч для всех собравшихся. После него, думаю, нам стоит вернуться к себе в номер и поспать.

Мари взглянула на него и против воли улыбнулась, зная, что именно этого от нее и ждет Джанни. Уступив желанию коснуться его, она провела пальцами по его щеке. «Какой конец будет у этой истории?» — подумалось ей. Вряд ли счастливый финал.

Сейчас она просто не отдает себе отчета в том, что не сможет выбраться из этой ситуации безболезненно.

Но сейчас она хотела только одного: почувствовать Джанни внутри себя. Поэтому Мари решила пока делать то, что ей хочется, и то, что ей нужно. Еще одна ночь с ним, а после нее она решит, как поступить.

Только где бы взять храбрости на это?

Их тела, влажные от пота, переплелись, все еще сотрясаясь от пережитого наслаждения.

Мозг Мари был затуманен. Она подняла руку и провела пальцами по его густым черным волосам, чувствуя их шелковистость. Она знала, что навсегда запомнит этот миг.

Все еще тяжело и учащенно дыша, Джанни на несколько секунд заглянул ей в глаза, пока их сердца медленно успокаивались. Наконец он скатился с Мари и, опершись на локоть, спросил:

— Ты не хочешь сказать мне, о чем думаешь?

— Не очень, — призналась она. Мари понимала, что вскоре им придется расстаться. Ее охватила едва заметная дрожь.

— Мари…

Она прикусила губу, и когда Джанни протянул к ней руку, она выскользнула из-под нее и встала с постели, стаскивая с нее простыню. Удерживая тонкую материю перед собой, как щит, она заставила себя озвучить то, что она так боялась сказать.

— Я уезжаю, Джанни.

Джанни недоуменно поднял брови, покачал головой и сказал:

— Да, мы оба уедем, как только выставка закончится.

— Нет. — Она приподняла подбородок. — Я имела в виду, я уезжаю сейчас.

— Сейчас? — Он сел, глядя ей в глаза. — Но почему, Мари?

— Потому что это единственное, что я могу сделать, — сказала она, даже не надеясь на понимание с его стороны. Да уж, нельзя было начать этот разговор более неуклюже, чем это сделала она. — Я имею в виду, что между нами все кончено, Джанни. Жан-Люк скрылся и сейчас, когда он знает, что мы вместе, он будет начеку — мы вряд ли сможем вернуть ожерелье.

Джанни встал с постели, обошел ее, словно гордясь своей наготой и не испытывая никакого желания прикрыться. Хотя Мари считала, что ему это было не нужно. Если и существовал мужчина, который мог позволить себе ходить обнаженным, — это был Джанни Коретти. Просто глядя на него, она чувствовала, как ее рот наполняется слюной, а руки чешутся от того, чтобы прикоснуться к его бронзовой коже.

Однако выражение лица у него было угрожающим.

— Я сказал тебе, что верну ожерелье, и я это сделаю.

— Я знаю, что ты попытаешься, — ответила Мари, делая попытку его успокоить.

— Попытаюсь? — повторил он. — Я Джанни Коретти. Если я сказал, что сделаю, значит, я это сделаю.

Мари сдавленно засмеялась. Как же он высокомерен и самоуверен! Так уверен, что он может сделать все… Почему же она любила его еще больше?

— А я говорю тебе, что мне этого не нужно. Я думаю, что для нас двоих будет лучше, если мы вернемся каждый к своей жизни и… и забудем о том, что когда-то встречались.

Джанни словно лишился дара речи. Впервые в жизни он не знал, что говорить. Он не мог видеть ее горькое выражение лица. Ее глаза сказали ему все. Она уже сказала ему «прощай» во время их ласк. Он понял это сейчас. Даже когда он занимался с ней любовью, она уже оставляла его, мысленно возвращалась к своей жизни, так не похожей на его жизнь. И сейчас она говорила ему об этом.

Джанни не собирался забывать о ней так быстро, не хотел, чтобы она уходила. Не сейчас. Он не мог даже подумать, что женщина, которую он поймает за обыском в своем доме, вдруг станет значить для него так много за такое короткое время. Он даже не знал, как ему сейчас защитить свое сердце, которое, как он всегда считал, было неуязвимым.

И вот сейчас ему предстояло заплатить за свое самомнение. Пытаясь отогнать в сторону неприятные мысли, он приблизился к ней широким шагом.

— Поехали со мной в Лондон! — выпалил Джанни. — Остановимся у меня, пока не придумаем, как вернуть ожерелье.

Мари грустно покачала головой, и это только подстегнуло его. Как она смеет вот так просто взять и уйти?! Он сделал еще шаг, но Мари отступила назад. Джанни сделал вид, что не заметил ее решительного и серьезного настроя.

— Тогда мы вместе отправимся в Монако. — Он надеялся переубедить ее. — Как Рико правильно заметил, мы с тобой отличная команда. Вместе мы лишим Жан-Люка драгоценностей, которые он украл. Вместе, cara.

На ее губах появилась и мгновенно пропала слабая улыбка.

— Лондон. Монако. Ты. Все это замечательно.

— Тогда останься, — настаивал Джанни.

— Нет. Я не могу.

— Скажи мне почему, — потребовал он. Он остановился перед ней, опустил руки на ее плечи и притянул себе, преодолевая ее сопротивление. — Скажи!

Мари склонила голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и он прочел в ее глазах сожаление.

— Потому что, если бы ты попытался украсть ожерелье, которое я попросила тебя вернуть, и если бы тебя поймали и посадили за решетку, я бы никогда себе этого не простила.

Джанни высокомерно хмыкнул:

— Коретти не поймают. Никогда.

— Все всегда может случиться в первый раз, — мягко сказала Мари. — Я не могу этого допустить.

— Ты что-то недоговариваешь, — ответил Джанни, пытливо глядя ей в глаза, зная, что ее обуревают сомнения.

— Да, — призналась Мари, продолжая смотреть на него, хотя и несколько отстраняясь.

— Джанни, ты вор. Да, да, вор, — быстро продолжила она, не дожидаясь, когда он ее поправит. — Бывший вор. Но в своем сердце ты все еще вор. Так же как и я в своем сердце навсегда останусь копом.

Джанни смотрел на нее во все глаза.

— И что все это значит?

Мари убрала волосы с лица, выдохнула и продолжила:

— За последнюю неделю столько всего изменилось! Мир, который я, казалось, знала так хорошо, стал для меня чужим после того, как я познакомилась с тобой, с твоей семьей, после того, как приехала на этот остров. — Она покачала головой и вздохнула. — Но все это не реальный мир. Это не мой мир: в нем нет ничего от той жизни, к которой я привыкла. Я воспитана уважать закон и жить по правилам. Если у меня все это отнять, кем я останусь?