Заставь меня ошибиться (СИ) - Гейл Александра. Страница 11

В помещении концертного зала темно и пахнет сыростью, но, судя по тому, что мне удается разглядеть, строили его с любовью. Не совсем понимаю, для чего потребовалось сохранять постройку (ведь сюда навряд ли часто ездят разного рода оркестры и труппы), но мне, как архитектору, эта мысль по душе. Было бы кощунственно оставить зал в таком виде. Лепнины и мозаики, витражи на окнах… Когда-то зал был очень красив. В попытке рассмотреть помещение получше, протягиваю руку к выключателю, но Лео перехватывает мое запястье.

— Решила нас всех угробить одним махом? — ехидно спрашивает он, указывая на дырявую крышу, а затем — на лужи на полу.

Да, говоря о том, что здание разрушено, люди не преувеличивали. Восстановительные работы займут несколько лет. Как бы не пришлось заниматься укреплением конструкции… С другой стороны, наша команда не задержится здесь на весь срок. Менять на полпути архитектора, конечно, задача не из приятных, но раз часть работ собирается спонсировать достопочтенный мистер Сайтен — моя совесть помалкивает.

Признаться, мне немного страшно: я пять лет не имела дела непосредственно с архитектурой и строительством. В рамках других проектов занималась вещами смежными, но сейчас — бесполезными. Дизайн, декор… даже художницей средней руки побывать успела. Будь Арчи жив, я бы обязательно ему позвонила, дабы посоветоваться, но его нет. И, возможно, к лучшему, что мы в маленьком городке, где никто никуда не спешит и мне не придется каждый день отчитываться о проделанной работе.

При свете фонариков, мы продвигаемся вглубь очень осторожно, стараясь избегать зон повышенной опасности. Направляемся в зал, пересекая вестибюль, хоть это и тянет на безумие, учитывая обломки крыши под ногами. Мы уже почти достигаем дверей одной из лож, как вдруг я замечаю на полу мел и резко останавливаюсь.

— С ума сойти, здесь играют дети, — бормочу, обводя фонариком классики.

— Такие места для них очень привлекательны, — отзывается Лео, хотя говорила я скорее с собой. — Надо оцепить территорию, причем как можно скорее, пока никто не пострадал.

— Думаешь, только мы сделаем запрос, нам пришлют квалифицированную бригаду? — спрашиваю с насмешкой. — Очнись, это ленивый маленький городок, где каждое изменение называют прецедентом, а жители готовы сделать что угодно, лишь бы уклад их жизни не менялся никогда.

— Ты предлагаешь пустить все на самотек? — слишком уже рьяно огрызается парень.

— У тебя есть дети? — догадываюсь внезапно, инстинктивно переводя фонарик на лицо Лео и заставляя его зашипеть. — Прости.

— Дочка, — бурчит раздраженно.

Мне стыдно за жгучую ревность, испытанную при этих словах.

— Философский вопрос: что лучше, не иметь, но потерять или не иметь вовсе, — декламирую, делая вид, что заинтересована исключительно орнаментом на потолке.

— Я сейчас расплачусь, — сухо отвечает Лео. — Ради общего блага, сделай вид, что стрелки твоих биологических часов не сходят с ума от паники.

— Вот козел, — бурчу себе под нос.

— Иногда я всерьез жалею, что некоторым нельзя зашивать рты, — с намеком говорит Гастон, заставляя нас раздраженно засопеть от недовольства.

Но, справедливости ради надо заметить, что это он крайне вовремя, потому что внезапно позади раздается ужасный грохот, и все, перепугавшись, оборачиваются. Я тут же совершаю мысленный подсчет того, как долго нас может слушать пришедший и едва не хлопаю себя по лбу. Нам нужно быть намного аккуратнее!

Три фонарика разом, будто лучи прожектора направляются на незваного гостя, который только что распинал в разные стороны обломки одной из колонн.

— Добрый денек, очень добрый, — пыхтит незнакомый мужчина, размахивая руками в попытке разогнать висящую в воздухе пыль, а потом и вовсе смачно чихает.

Присмотревшись повнимательнее, узнаю гостя. Сам мэр Андерсон пожаловал. Наш главный злодей, который пока ничего, кроме улыбки, у меня не вызывает. Для мужчины он невысок и уже немного расплылся в талии (на булочках миссис Марвелл, не иначе), но располагает к себе в момент. Интересно, сколько жизней мне нужно прожить, чтобы привыкнуть к мысли: мерзавцы, зачастую, безбожно обаятельны?

— Мэр Андерсон, — весело приветствует его Гастон, мигом забывая о перепалке… а еще о том, что пришел сюда не один.

Вот вам и примерный семьянин. У Лео даже смешок вырывается. А вы, наверное, после утренней сцены успели подумать, что Гастон у нас чуткий парень, да?

— Решили посетить нас? — спрашивает он и, наконец, вспомнив, что мы топчемся в паре футов позади, оборачивается, чтобы подозвать.

— Подумал, что вам не помешает провожатый, но Мэгги сообщила, что я, как обычно, опоздал, — посмеивается мэр. — А это, как я понимаю, миссис Сайтен и мистер Эверс?

— Совершенно верно. Моя Тая и ее брат Лео.

Моя Тая. Еще бы не его, если сам придумывал и имя, и внешность…

Гастон обхватывает рукой мои плечи и прижимает к себе, заставляя непритворно смущенно поморщиться. Ведем себя как солдаты: только кто-нибудь появляется на горизонте — смирно, а как наедине — вольно. То приторная сладость, то вагон иронии в отместку. Через пару дней Гастон втянется в игру, как и все, и сообразит, что в глазах посторонних подшучивание друг над другом не превращает женатых в притворно женатых, и процент розового счастья поубавится, но пока остается разве что терпеть чрезмерные нежности.

К счастью, мэр наших терзаний не замечает. Пожав руку Лео, он с почти детским любопытством принимается разглядывать мое лицо. Будто в такой темноте можно увидеть хоть что-то. Сама я с уверенностью готова утверждать только одно: Харви Андерсону больше пошли бы смешные штаны на подтяжках и курительная трубка, чем деловой костюм.

— Теперь я понял, почему моя дочь с таким восторгом о вас отзывается, миссис Сайтен, — рассеянно бормочет мэр, грозя мне пальцем, и без малейших плавных переходов переключается на совершенно иную тему: — Какая огромная удача, что вы согласились нам помочь! Мы уже и не чаяли кого-нибудь найти. Работы много, а вознаграждение скромное, но это все, что у нас есть. В администрации никак не ожидали, что весь город единодушно проголосует за восстановление зала. Думали уже снести, чтобы дети не пострадали — им здесь как медом намазано! — но встретили такой бурный протест, что выбора не осталось.

Я кошу глазом на Гастона, который кивает с самым невозмутимым видом. Молчит. Значит, слово за мной.

— Поработать над таким проектом — редчайшая возможность, — говорю, не кривя душой. — Руки чешутся приступить.

А мэр Андерсон причмокивает губами:

— Похвально-похвально, — и похлопывает себя пальцем по щеке, будто размышляя, под каким соусом подать неприятные новости. — Но дело в том, что существуют некоторые сложности со сбором строительной команды, и всерьез можно будет заняться помещением только на следующей неделе… Вам ведь понадобятся дополнительные руки, не так ли? — и, не дожидаясь ответа: — Кстати сказать, я пришел за тем, чтобы пригласить вас на ужин к нам домой. Никаких особых приготовлений не нужно. Просто дружеские посиделки в тесной компании «своих». В восемь. Заодно и обсудим все, что вам может понадобиться.

— Конечно, — соглашаюсь. — С огромным удовольствием.

— В восемь, — напоминает он еще раз, указывая на свое запястье с часами. — Отказы не принимаются!

И он уходит. А я в очередной раз задаюсь вопросом: как такой рассеянный добряк может быть нашим вселенским злом? Хотя, может это маска? Мэр действительно пытается втереться в доверие, возможно, Гастон прав, и это не из вежливости, а ради денег?

— Сюда, — кричит Лео. — Я нашел распределительную коробку. Судя по ее виду, здесь все замкнули еще до нас!

Глава 4

Тот год, что я провела без работы дома, пытаясь залечить раны на своем теле и самолюбии, был очень нервным и беспокойным. В слезах и самобичевании. Сейчас же, на берегу северного озера, в тесном городишке и после слов Гастона о том, что все было сделано правильно, я впервые за долгое время чувствую себя легко и правильно. Я на задании, все идет по плану, на голове у меня воронье гнездо из мокрых волос, руки чешутся взяться за карандаш, а вокруг хлопочет говорливая экономка. Странно думать, что мое спокойствие выглядит так, но факт остается фактом.