Покаяние (ЛП) - Джейс Кэмерон. Страница 39

Да. Это была иллюзия, сказала она сама себе, ибо уродливое Чудовище с картины Фрагонарда был Андре.

— 51-

Зои уже давно просила Принца Андре о личной встрече. С тех пор как прибыла Айрис, он был занят ею. Не секрет, что он по уши влюбился в Айрис с первого взгляда. Для Принца это было риском, поскольку король с королевой их мира никогда бы не позволили такому красивому мужчине, как он, связаться с одной из «уродцев» из Секонда.

Когда Зои появилась здесь, Андре пообещал ответить на все ее вопросы, так и поступил бы, но после того как Айрис узнала бы, кем и чем она была. Сейчас, когда Айрис не могла видеть, чем на самом деле были звезды, Зои подумала, что Принц должен все объяснить. Наконец девушку проводили в его комнату, где он ждал ее, сцепив руки за спиной.

— Зои, — он уважительно склонил голову, — Чем могу помочь?

— Мой Принц, вы обещали мне ответы, — начала девушка, тайно завидуя его неземной красоте. Она поняла, что лучше бы ему не спускаться в Секонд, иначе девушки сойдут с ума.

— Верно, — согласился он. — Присаживайся, пожалуйста. Только не долго. Ты знаешь, большую часть дня мне нужно наблюдать за Айрис.

— Как она? — Зои села напротив него.

— Все еще не видит звезд, — Андре вздохнул и сел. — Она упрямая девушка.

— Но вам нравится ее упрямство, — Зои слегка наклонила голову.

— Ты права. Нужно принимать любимого человека таким, какой он есть, — он похлопал руками по коленям. — Просто король с королевой изнемогают от желания избавиться от нее.

— Но вы же не позволите этому случиться, верно? — Зои была обеспокоена. Она все еще любила Айрис больше чем кого-либо, и хотя знала, что правда ее шокирует, надеялась, что рано или поздно подруга разберется.

— Зои, я никому не позволю навредить ей. Ты это знаешь. Я буду бороться с целым миром за нее, — серьезность Андре почти напугала Зои, но это была одна из его лучших черт. Он был очень сильным молодым мужчиной. — А теперь спрашивай, я отвечу, — продолжил он.

— Прежде всего, Секонд действительно полностью уничтожен? — спросила она.

— Секонд — это просто все, что осталось от ужасной войны во времена Первых Соединенных Штатов, — ответил Андре. — Он не отличается от Руин. Все населяющие его люди страдают от последовавших за этой войной изменений.

— Тогда почему мы не видим этого, или мир вокруг нас такой, какой он есть? — поинтересовалась Зои. — Я знаю, вы говорили об этом раньше, но я хочу знать больше. У меня в голове не укладывается.

— Тебе нелегко это представить. Хочу сказать, люди долгое время жили во лжи. Нужно много времени, чтобы осознать, так было с краснокожими, которые не сразу увидели корабль Колумба, — ответил Андре. — Когда война разрушила все, люди на века остались с их безобразным внешним видом. Это было катастрофой. В мире не было надежды и причин, для возведения Секонда. Людям, которые раньше были учеными или политиками, нужно было решить проблему с обликом народа, пострадавшего от радиации. Они поняли, что людям нужно поверить, что они красивы, даже если это ложь.

— Потому они придумали…

— Пентименто, да, — продолжил Андре. — Пентименто, но не как термин художников, а как иллюзию технологий, которые, в глазах людей, суровую реальность изменили на более милую. Пентименто — это маленький проводок в мозге человека, прямо за глазами. Который заставляет людей видеть все так, как они того хотели бы. Технология была изобретена в последние дни Первых Штатов, до того как мир был разрушен.

— Но технология сохранилась?

— Инструкция как ею пользоваться, — Андре кивнул. — Но никто и никогда ее не использовал, пока не появился Совет. Они были американцами, которые ждали перестройки мира, разрушенного их предками. Они создали Пентименто так, что никто не увидел бы, насколько они обезображены. Или как выглядит мир. Тем самым, даря им причину жить. В конце они поняли, что «люди видят только то, что хотят видеть», а значит, в мыслях они те, кем хотят быть.

— Значит в Секонде мы живем в своего рода виртуальной реальности, — произнесла Зои задумчиво. — Только мы не спим в камерах или представляем это. Мы действительно видим это нашими фальшивыми глазами.

— Знаю, для тебя это невообразимая технология, — сказал Андре. — Но мы видели это много раз. Когда ты подходишь к зданию, а оно повреждено, ты этого не видишь. Ты смотришь на кого-то, а он уродлив, ты, опять же, не видишь. В какой-то момент программа взяла все на себя, и в каждом человеческом мозгу Секонда реальности стали согласованными. Какой ты видела Айрис, такой же видел ее и Коди. И жизнь продолжается. Можешь назвать это эволюцией воображения, если хочешь.

— Значит, всем нам промыли мозг, чтобы все поверили в одну ложь? — заметила Зои рассеяно.

— И это тоже, — Андре в кресле наклонился вперед. — Так же бывают и сбои, как например, когда ты думала, что Колтон предстал Чудовищем.

— Вообще-то я не помню этого, но все говорят, что так и было, — ответила Зои. — Хотите сказать, что мои глаза вдруг увидели его настоящего, уродливым человеком, коими являемся мы все? — Зои было неудобно называть людей уродливыми. Она просто не знала, как еще можно было это описать.

— Именно. На вечеринке Веры у вас произошел ужасный случай, повлекший травму. Иногда в системе бывают аварии, и появляется возможность увидеть, как на самом деле в данный момент выглядит окружающий тебя мир. В твоем случае, все думали, что у тебя глюки из-за лекарств, и в итоге ты ничего не помнишь.

— Поэтому в вашей комнате картины Фрагонарда и Пикассо? На самом деле они ведь никогда не принадлежали отцу Айрис? — спросила Зои, сопоставив факты.

— Верно, — кивнул Андре. — Это сложно объяснить, но технология Пентименто берет начало с воспоминаний твоих предков, а пока ты взрослеешь, развивает их. Отец Айрис вырос в семье одержимых идеей Пентименто в картинах. Он унаследовал идею, что картина нарисована на своей же еще более ранней версии. Его разум лелеял идею, и его глаза, через сумасшедшую технологию иллюзий, предоставили ему вещи, которых там не было. Разумеется, Айрис тоже могла увидеть картину Фрагонарда такой из-за коллективного сознания, которое создала технология. Когда ты ребенок и родители говорят, что лев не кусается, то сначала ты, скорей всего, поверишь. Как я сказал, программа начала свою же жизнь, и все жили одной и той же нереальной жизнью в Секонде.

— А Руины?

— Руины действуют как определитель рода, — ответил Андре. — Моя раса стара, как солнце. Мы путешествуем по вселенной на наших кораблях, и у нас нет дома. Мы выглядим как люди, но не являемся ими. Как ты видишь, мы выглядим намного лучше них.

— Тогда чем вам интересна Земля?

— Если честно, она никому не интересна. Король с королевой считают людей ужасной расой. Безнадежными во всем, — вздохнул Андре. — Некоторые из нас с этим не согласны. Рядом с глупостью, руководствуясь которой люди разрушали свой же мир, маленькие чувства, как любовь и страсть, казались интересными и отличали их от других рас. Но что действительно зацепило взгляд, это отрицание людьми своей жизни. Видимо, отрицание — их любимое занятие. Вы даже изобрели технологию Пентименто, лишь бы не видеть, как вы изуродованы, никогда ранее я не видел ничего подобного, ни в одной расе.

— А что делают другие расы?

— Они смотрят в лицо реальности, какими бы они не были, и работают над этим, — продолжил Андре. — Но, как я сказал, люди…

— … видят только то, что хотят видеть, — Зои кивнула. В любом случае, она не гордилась этим. Обезображенное лицо, с которым ей приходилось жить, было ничем, по сравнению со стыдом, который она сейчас испытывала как человек. — Я все еще не понимаю, зачем вы создали Руины, — она хотела знать.

— Руины — это каким был мир на самом деле, за пределами программы. Мы захватили ваш Совет и создали Руины в виртуальной реальности, чтобы иметь возможность определить людей, которым это интересно.