Птица в клетке (СИ) - Сотер Таис. Страница 104

Алана ушла в душ приводить себя в порядок, а я осталась сидеть на кровати, бездумно глядя в стену. События последних дней истощили моё тело, напомнив, что я так окончательно не выздоровела после падения. Моё настроение колебалось где-то между "чтоб вы все сдохли" и "убейте меня, пожалуйста". Но мой разум, в кой-то веки, был необыкновенно ясен. Хотя я бы, возможно, предпочла тешиться иллюзиями.

"Всё будет хорошо. Тебя обязательно спасут".

Нет. Лимит моей удачливости закончился после покушения Анхелы на меня. Теперь мне надеяться не на везение, а только на расчёт.

"Подумай, Эрика, хорошо подумай. Ты знаешь людей. Все их страсти, все слабости. Неужели стоит тебе лишиться возможности применить дар, и ты становишься беспомощной? Тебе не обязательно читать мысли Владимира, чтобы знать, о чём он думает. Власть, контроль. Вот чем обычно одержимы типы вроде него... А ты всегда умела пользоваться чужими слабостями".

- Что ты там шепчешь себе под нос? - спросила Алана, возвращаясь на свою узкую койку. Я знала, что её не слишком это волновало, но необходимость отвлечься от собственных мыслей толкала на разговор.

- Ничего такого. Пытаюсь себя подбодрить. Доктор, можно спросить?

Кронберг вяло пожала плечами:

- Валяй.

- Что... что произошло, когда вы были у капитана корабля?

Алана вздрогнула.

- Он просто отключил чип.

- Просто?

- Да! Может быть, задал несколько вопросов.

- И вы ответили на них?

- Я... я не помню.

Это лишь подтвердило мои подозрения. Вчера она пришла в столь подавленном состоянии, но при этом создавалось ощущение, что она не слишком осознает, что происходит. И мысли о смерти - её ли они были? Я подошла к Алане и уселась рядом.

- Тайнэ, я не слишком разбираюсь в технике, но может ли быть так, что чип не просто отключили, а... - я задумалась, подбирая слова.

- Взломали? Менадо! - тихо воскликнула Алана, вспомнив о судьбе нашего сопровождающего. - Юрий что-то сделал с ним, и со мной мог тоже...

- Но не стал этого делать! - торопливо сказала я, хватая Алану за холодные руки. - Он не стал, не хотел вам вредить. Но вот Владимир вполне мог. А значит, то, что с вами происходит, это его рук делать. Отчаяние, бессилие, что вы испытываете - навеяно. Поэтому прошу, не поддавайтесь ему.

Лицо Кронберг скривилось в беззвучном плаче.

- Я делаю тебе больно, прости...

- Ничего, - пробормотала я, глядя в сторону. Видеть беспомощность Аланы было тяжелее, чем я думала. Хотелось забиться в самый дальний угол комнаты, спрятаться от той тьмы, что поглотила сейчас доктор Кронберг. Но если это уничтожит её - то вскоре уничтожит и меня. И пусть даже я сама всегда находилась во тьме, я должна была стать источником света для Аланы.

- Я всегда говорила, что плохо помню своё детство, - тихо заговорила я. - Это правда. В основном в памяти сохранилась мама, и совсем немного отец. Но истории с ним не самые счастливые. Но есть воспоминания, особенно для меня дорогое. Мы поехали на море. Много солёной воды, яркое солнце... Наверное, именно благодаря тем впечатлениям, я так люблю воду и солнечные дни. Мама где-то рядом, но я не вижу, её, а слышу лишь голос, который просит быть поосторожнее. Не меня, моего брата. Он любил заплывать далеко далеко в море... Смешно, но я не могу вспомнить, как его зовут, а вот такую мелочь помню.

В этот момент голос мой сломался, и хлюпнула носом, пытаясь не разреветься. Алана посмотрела на меня круглыми глазами.

- Послушай, если ты хотела подбодрить меня, у тебя как-то не слишком получается. Это очень грустно, знаешь ли. Ребёнок, у которого отобрали детство...

- Нет, тайнэ, - я улыбнулась сквозь слёзы. - Оно у меня было. И пусть в памяти осталось ничтожно мало, но всё же эти кусочки прошлого позволили мне выжить в первые годы после того, как меня купил мой первый хозяин. И моя семья... Я могу сколько угодно отрекаться от своих родителей, но ведь у меня есть те, кого я помню и люблю. Мой старший брат, моя маленькая сестричка. Я хочу, чтобы сейчас вы тоже вспомнили о тех, кого вы любите, вспомнили все самые лучшие моменты, связанные с ними.

- Зачем? - немного испуганно спросила Алана.

Тут я почти рявкнула:

- Потому что меня до смерти достали ваши переживания по поводу несчастной любви и одиночества!

Плечи Аланы затряслись... а потом она рассмеялась. Немного истерично, пожалуй, но всё же это было лучше её медленного поедания себя заживо.

- Я выгляжу жалкой, да?

- Ужасно жалкой, - подтвердила я. - Стоило бы отобрать у вас диплом психотерапевта.

Моя странная попытка помочь Алане, которую подкрепила уже восстановившимися способностями, оказалось неожиданно успешной. Впрочем, после того как её снова забрали, а потом привели - безумно бормочущую что-то себе под нос и смотрящую на меня дикими глазами, мне пришлось начинать всё заново.

Я была как-бы на странных качелях - пытаясь не свалиться в собственное безумие, и в то же время не дать сойти с ума Алане, над которой Владимир проводил свои опыты, пытаясь понять, где же её предел. Или, возможно, где мой предел.

Этого я не знала сама, потому что вскоре мне начало казаться, что я на самом деле спятила. В мои сны, и так разбавленные кошмарами Аланы, начали вторгаться какие-то новые образы, а в какой-то момент, уже наяву, мне показалось, что в моей голове, помимо мыслей Кронберг, от которых я уже не могла укрыться, были обрывки и чужих образов и мыслей. Я не воспринимало это всерьёз, считая это лишь игрой моего уставшего подсознания, пока однажды не услышала голос Владимира так ясно, как будто он был рядом со мной. "Олег, если ты считаешь...". Олег, тот парень, что удерживал меня. Я как-то смогла узнать, что с ним, издалека? И не только с ним. Я как будто бы начала видеть глазами нескольких членов экипажа, скучая с ними на смене, отдыхая в собственной каюте, или же... присматривая за пленным симарглом.

Если отбросить версию с безумием, оставалось лишь одно объяснение тому, что творилось со мной. Мой дар возрос, притом достаточно резко. Обычно металл был достаточной преградой для способностей эспера, да и покрывал не такую уж большую площадь. Но всё же сейчас, судя по всему, я могла использовать телепатию и эмпатию как минимум на нескольких людях, находящихся довольно далеко. Возможно, благодаря наличию Олега, человека с зачатками дара, там, вовне. Или же толчком стала моя потребность ощутить кого-то более... здорового, чем Алана на данное время. "Человек или ломается, или становиться сильнее". Так я слышала однажды от Ядгара. И кажется, он был прав.

У меня появилось пусть небольшое, но всё же преимущество. Кажется, я знала, как им воспользоваться. Юрий... Полагаю, он многое успел осмыслить за несколько дней плена. И вполне возможно, готов был бы поменять свои планы с учётом изменившихся обстоятельств. В конце концов, на Гардарике его ждали не с самыми распростёртыми объятиями. Я не могла обеспечить его лояльность - слишком уж не совместимо это слово было с Цехелем, но могла надеяться на его, если не благоразумие, то желание жить. Ну и на его же чувство ответственности. Которое у него всё-таки было, пусть и в зачаточном состоянии.

На четвёртый день Нижинскому пришла в голову новая забава. Для которой он решил привлечь и меня. Хотелось бы мне сказать, что я была к этому готов, но боюсь, что к этому нельзя было приготовиться. И всё же это дало для меня возможность сделать первый шаг к свободе.

Всё это время Алана пыталась удержаться на странных эмоциональных качелях. Она была то подавлена, то необыкновенно оживлённа. Ночные кошмары стали причудливее, навеянные страхи - реалистичнее. И всё же, сколь ни разрушительно было воздействие Нижинского на Алану, она больше не позволяла себе расклеится. "Я здесь, чтобы позаботиться о тебе, а не наоборот", - сказала она, запретив мне ей помогать. И всё же, порой я часами проводила, сидя у изголовья её койки и держа за руку, слушая истории о прошлом Аланы. Воспоминания об учёбе в университете, о тех местах, что ей довелось побывать - помогали доктору не потерять себя, сохранить личность в целостности. Мы - это наша история, мы - это наши связи и люди вокруг нас.