Птица в клетке (СИ) - Сотер Таис. Страница 47

Я нахмурилась. Происходящее мне не нравилось.

"Отпусти! Мне больно!".

Мама запретила мне так разговаривать с кем-то, кроме неё, только сейчас в горле слишком пересохло, чтобы я могла что-то произнести вслух. Но даже мой мысленный приказ незнакомец не услышал. Невозможно! Испугавшись, я начала вырываться, и меня грубо встряхнули, затем потащив за собой.

Новое место. Меня несли на себе, как будто я была каким-то мешком. За спиной шум и крики. Тот, кто несёт меня, завернул за угол, забежал в комнату, что-то сделав с дверью. Затем меня опустили на пол, не обращая внимания на мои пинки и попытки сбежать.

- Тихо, мальчик. Я не причиню вреда. Я лишь заберу то, что тебе не положено, - незнакомец наконец-то говорит так, чтобы я мог его понять. - Твой дар принадлежит роду Ксано, Хельга, предав нас, не имела права забирать его. Ты не виноват, я знаю, маленький одарённый... но у меня нет времени на иное решение.

Что-то холодное прижалось к моему затылку, причиняя боль. И я закричала, закричала как только могла, потому что звать иначе у меня уже не получалось.

Я проснулась, когда только начало светать, с жуткой головной болью - отголосок того, что я испытала в чужих воспоминаниях, внезапно пробудившихся во мне. То, что события, произошедшие во сне, были реальными, я не сомневалась. И принадлежать они могли только Ядгару. Там, во сне, был он сам, и его мать. И он... у него был дар, я уверена в этом. Ядгар Альге был эспером, пока тот человек что-то не сделал с ним. Сколько Альге тогда было? Пять, или шесть, едва ли больше.

Ядгара искалечили, и Хельга ничего не сделала, чтобы защитить своего сына. Понимала ли она тогда, что Ядгар лишится не только своей способности, а станет, по сути, эмоциональным калекой? Как она могла это допустить?

Я сама, порой, ненавидела свой дар, но если бы его лишили меня насильно, смогла бы я выжить? Неудивительно, что Альге потерял об этом воспоминания и стал... таким.

Хельга... только сейчас я вспомнила о том, что рассказывал мне Юрий о матери Ядгара. Он говорил, что она была его соплеменницей. Хельга Ксано с Гардарики. Имя этого рода звучало у меня во сне. Гардарийка и эспер, передавшая свой дар сыну, а затем внуку. Последнее удивляло меня больше всего.

Способность к телепатии и эмпатии редко наследовалась или повторялась в роду, тем более через несколько поколений. Слишком уж редкое сочетание генов и условий порождало возникновение дара, и все попытки создать эспера с помощью биоинженерии заканчивалось крахом, заставляя учёных нервно шутить, что они наконец-то сумели обнаружить наличие магии в мире. Впрочем, оправдывало все неудачи науки невозможность накопления обширных знаний о эсперах - даже заселённых миров на сегодняшний день было больше, чем обнаруженных эсперов.

Но вот уже как минимум три поколения, как дар эспера существует в потомках Ксано. Только Зарина родилась обычной. Но Замир с его парадоксально сильным даром свидетельствовал, что способности эспера даже не думают угасать в роду Ксано... Нет, уже не Ксано, а Альге. Это было удивительно, невероятно, пугающе. Если бы за пределами Гардарики выяснили о существовании чего-то подобного, это сочли бы угрозой. Неудивительно, что тот гардарик "забрал" дар у Ядгара, желая скрыть от чужаков истинную силу и мощь своей родины.

И Юрий... неужели он здесь за этим... он пришёл за Замиром так же, как тот человек пришёл когда-то за Ядгаром?

Нет, нет. Ведь с императором они знакомы давно, ещё до того, как Замир появился на свет.

"Возможно он просто выжидал". При этой мысли меня кинуло в дрожь. Юрий мог захотеть искалечить Замира, и возможно, даже меня. Но пока это были всего лишь догадки.

На приём к Кронберг я шла почти как на смертную казнь. Во-первых, мне так и не удалось заснуть после того сна о прошлом императора, и сейчас я чувствовала необычную вялость. А во-вторых последний наш серьёзный разговор оставил у меня неприятное послевкусие. Я знала, что она снова заговорит об Анхеле, а говорить о нынешней жене императора у меня не было никакого желания. Но психиатр меня удивила. Получив от меня подтверждение, что Замир готов увидеться со своей матерью, Кронберг лишь кивнула, сказав, что не сомневалась в моём содействии.

- Тогда к чему всё это? К чему было спрашивать моё решение? Вы просто могли приказать...

- Не я приказываю, Эрика, а Альге, - мягко сказала Кронберг.

- А вы лишь служите его посредником, да? - не скрывая иронии, сказала я.

Мы сидели в её кабинете - просторной, прямоугольной комнате, которая благодаря стараниям Кронберг почти утратила лонгийский вид. Она поснимала гобелены и картины, оставив белые гладкие стены, убрала украшения, и оставила самую простую мебель. На окнах вместо тяжёлых штор были плотные жалюзи, сейчас приподнятые и впускающие тусклый свет. И всё же комната не стала безликой, а лишь обрела строгость и ясность, свойственную Алане. Правда, сейчас она строгой совсем не казалось. Лицо её было на редкость умиротворённым и мечтательным, и была она как будто не здесь.

- Чаще всего - да, - согласилась Кронберг. - Но знаешь, я всегда стараюсь отстаивать и твои интересы. Дать тебе возможность выбирать и решать самой. Тебе это нужно, чтобы стать более самостоятельной.

Я встала и подошла к окну, не желая, чтобы Алана видела моё застывшее лицо.

- Конечно, мне необходима самостоятельность. Это пригодиться мне тогда, когда я стану свободной... - короткий смешок сорвался с моих губ: - а вы сами верите в это? Что я справлюсь?

- Да, - без тени сомнения сказала Кронберг.

Я прислонилась разгорячённым лбом к стеклу, зажмурив глаза. Как бы мне хотелось верить ей, хоть кому-нибудь... но везде, где я ждала поддержки, я опиралась лишь на пустоту.

Как бы я не хотела скрыть смятение своей души, Алана всё-таки что-то смогла понять. Подошла ко мне, и не касаясь, встретилась взглядом с моим отражением.

- Всё не так плохо, - тихо сказала она. - Может быть ты не замечаешь, но император постепенно меняет отношение к тебе. Он уже даёт тебе больше свободы. Ты знаешь... что наши разговоры с тобой не прослушиваются? Я сказала ему, что откажусь с тобой работать, если не выполнит это условие. Это пространство для искренности и честности, место, где ты можешь быть самой собой, иначе все наши встречи зря.

- И он пошёл на это?

Кронберг усмехнулась.

- Нет. Великий Тай начал в очень характерной для себя манере указывать мне моё место. Но сегодня он внезапно изменил своё решение.

Уловка? Нет, вполне могло оказаться и правдой. Альге мог позволить ещё немного ослабить мой ошейник, посчитав, что я перестала трепыхаться.

- И ещё кое-что. Он передал мне видеозапись, сказал, что ты знаешь, что на ней.

Сафар Дали! Зная, что самая не смогу включить видео, я попросила доктора Кронберг записать его на её санро и поставить для меня. Увидев дока и услышав его голос, я не сдержала слёз облегчения. У него было всё хорошо... более или менее, хотя и выглядел он бледновато. Три раза просмотрев запись, я наконец стянула с себя очки, и вытерла набежавшие слёзы, чувствуя, как мне немного становится легче. Всё-таки, я волновалась за него. Алана глядела на меня с сочувствием, но всё-таки нашла повод попенять:

- Если бы ты прислушалась ко мне тогда, и не играла бы с чужими чувствами... а впрочем, ладно. Хочешь чаю или кофе? Воды?

Я всхлипнула и кивнула головой.

Между нами на несколько минут установилось некоторое подобие согласия и понимания. Не скажу, что я начала испытывать доверие к Алане, но... сегодня она была какой-то особенно человечной, и это не могло не сказаться на моём отношение к ней. Это позволило задать мне вопрос о том, кто меня интересовал почти так же, как император.

- Доктор Кронберг, а вы... вы считаете, что тай Цехель хороший человек?

Алана вздрогнула.

- Ох, спрашивать меня такое, зная о моём к нему... хочешь меня подловить?