Интервью сына века - Бегбедер Фредерик. Страница 15

С той поры прошло два года, и теперь у нас 4 февраля 2004-го. Я пришел к Альберу Коссери в отель «Луизиана» на улице Сены, где он живет с 1953 года. Пятьдесят лет в одной и той же комнате – Коссери гордится своим постоянством. Как и Генри Миллер, я восторгаюсь Коссери, потому что он во всем мне противоположен. Его герои – не желающие работать бродяги, маргиналы, избегающие создавать семью, неприкаянные проститутки с добрым сердцем. Коссери жил целиком в своих книгах: он посвятил свою жизнь созерцанию, медитации, странствиям, свободе, умиротворенности и сну. Сегодня ему исполнился девяносто один год. К нему приходят, как приходят к живому памятнику, к реликвии квартала Сен-Жермен-де-Пре: эпоха Сартра и Симоны де Бовуар, Камю (который, кстати, в 1945-м рекомендовал к печати его первую книгу «Люди забыли Бога»), Бориса Виана, Жюльет Греко и прочих. Других его товарищей звали Лоуренс Даррелл, Жан Жёне, Луи Гийу. С первыми теплыми днями Коссери можно видеть на террасе кафе «Флора». Коль скоро он там появился, сомнения прочь: весна пришла. Коссери – это первая ласточка.

А. К. Йэ-э-и-и-у!!

(Перевод: Я только что дал интервью по телефону каналу «Франс-Кюльтюр»!)

Коссери беззвучно хихикает, как нашкодивший школяр. Он потешается над этими беззвучными беседами, которые ведут с ним упертые журналисты. Он не является центром современной вселенной. Сам себя он считает чем-то вроде динозавра: животный вид на стадии исчезновения (голоса). Я пытаюсь его разубедить.

Ф. Б. Да нет же, вы – эталон, вы – статуя Командора. Вы – немой укор всем трудоголикам-шизофреникам! Вы – олицетворение отрешенности, пример отстраненности и пофигизма, вы…

В знак протеста он замахал руками. Он никогда не стремился олицетворять что-либо. Все, что ему нужно, – просто существовать и не быть пленником материального. Внутренне я нашел, на кого похож Альбер Коссери: это сфинкс, но сфинкс экзистенциалистский! Фараон в голубой твидовой куртке, с желтой сумкой-планшетом, в свитере, рубашке и горчичном галстуке в пандан. Буддист, одетый лучше, чем далай-лама. В сопровождении Софи Лейс мы направляемся в брассери «Липп», где Коссери проглотит свою обычную дюжину устриц, не запивая вином (самое большее, что он может себе позволить изредка по вечерам, – это бокал шампанского).

Ф. Б. Какой самый глупый вопрос из тех, что вам задают журналисты?

А. К. Ты должен говорить мне «ты»!

Ф. Б. Какой самый глупый вопрос из тех, что тебе задают журналисты?

А. К. «Почему вы уже пятьдесят лет живете в отеле „Луизиана“»?

Ф. Б. Вот черт, это был мой следующий вопрос!

Он делает отчаянные жесты. Если человек не способен говорить, это вовсе не значит, что он безмолвен с официантами. Коссери то и дело возмущается: хлеб не свеж, масло подтаяло, обслуживают слишком медленно и все в том же духе. Ничего удивительного, что он требователен: если ты родился в Каире в 1913 году, каждая минута – это роскошь, а роскошь должна быть безупречна. Человек, сделавший из своей жизни произведение искусства, не должен мириться со скверным обслуживанием.

Ф. Б. Вы сейчас что-нибудь пишете?

А. К. Я хочу, чтобы ты говорил мне «ты».

Ф. Б. Простите. Это я просто оцепенел от почтительности.

Пожимает плечами. Он не может понять, почему я ненавижу «тыкать», – мне это напоминает рекламные агентства, где все обязаны говорить друг другу «ты», или «Клуб-Мед». [106]

Ф. Б. Тот факт, что ты не можешь разговаривать, заставляет тебя больше писать?

А. К. (Долгое молчание.) Единственное, без чего я не могу обойтись, – это хождение пешком.

Софи напоминает, что в 1999-м Альбер опубликовал новый роман, «Цвета бесчестья».

– Сейчас он отдыхает, – говорит она.

Софи трогательно опекает Альбера. Год назад она сняла короткометражный фильм, идею которого подсказал он: «Переверните страницу», с Эдуаром Баэром. Он нежно на нее смотрит. Эх, буду ли я в его возрасте окружен такими внимательными и прекрасными молодыми женщинами?

Ф. Б. Как тебе удается целый день ничего не делать?

Альбер улыбается. Его улыбка красноречива. Совершенно очевидно, что ему не надо делать больших усилий, чтобы ничего не делать. Он антитрудоголик. Но что-то мне все же кажется странным: как этому человеку удается презирать деньги, притом что их у него нет? Жоэль Лосфельд взяла над ним шефство, но не сказать чтобы Коссери катался как сыр в масле.

Ф. Б. Что бы ты посоветовал молодому безработному: просить милостыню или воровать, как делают герои твоих романов?

На этот раз он хватает мой фломастер и пишет следующее:

Его старательно выведенные буквы напоминают модели Блондена. [107] Оба – стилисты. Я не графолог, но мне кажется, что истинные писатели пишут медленно, как прилежные ученики. Они настолько чтут язык, что высовывают свой собственный, перенося слова на бумагу.

Ф. Б. А твои клошары имеют что-то общее с клошарами Беккета?

А. К. (Брезгливая гримаса.) Я – противоположность Беккету. Мои герои веселы, это принцы.

Ф. Б. Ты читаешь современных авторов?

А. К. Я читаю тех, кто присылает мне свои книги.

Ф. Б. Кто же присылает?

А. К. Все мои друзья умерли, а кто еще жив – те бессмертны.

Этот мудреный афоризм, как мне кажется, содержит намек на друзей из Французской академии…

Воспользуемся паузой и дадим адрес: Альбер Коссери, отель «Луизиана», 60, по улице Сены, 75006, Париж. Телефон: 01 44 32 17 17. Если вы хотите, чтобы ваши творения полистал один из крупнейших ныне живущих французских писателей, присылайте их.

Ф. Б. Расскажи, как проходит день Альбера Коссери.

А. К. Встаю поздно. Обедаю около половины третьего. Гуляю. Потом дневной отдых. Иногда выхожу вечером, около восьми.

Ф. Б. И до которого часа?

А. К. Пока скучно не станет.

Ф. Б. В 1945-м Генри Миллер сказал, что вы превзошли Достоевского и что ваши книги породят не одну революцию. Эти революции произошли?

Он пожимает плечами. Сердится, что я опять перешел на «вы». Потом отвечает – и его ответ сражает меня наповал.

А. К. Единственная моя революция: в 2003-м я завел в номере холодильник. Он спас меня в летнюю жару!

И что я как придурок лезу к нему со своими буржуазно-богемными вопросами? Допиваю бутылку красного. В романах Коссери нет никакого месседжа, никакого призыва к действию. Миллер ошибся. Альбер описывает застывший мир, в котором люди-тени смешно суетятся и дергаются. Его романы высмеивают богатеньких, а вместе с ними и всплески человеческого энтузиазма. Приключения его бездельников абсолютно бессмысленны, как, в сущности, и жизнь в целом. У меня возникает впечатление, что передо мной мудрец и книжник. А сам я – «битл», пытающийся говорить с индийским гуру! Но единственное лекарство, которое может мне дать этот гуру, – юмор.

Ф. Б. Считаешь ли ты себя денди?