Время волка (ЛП) - Блазон Нина. Страница 76

— Мы загнали несколько волков. И собаки взяли след.

— Как далеко ещё до лагеря? — спросил Эрик.

— Ещё полмили, месье.

Перспектива передышки торопила даже мадам де Морангьез. Изабелле полегчало от того, что она, наконец, могла пришпорить лошадь. Лошадь под ней напрягла свои мышцы, когда понеслась рысью в гору, между елей и вдоль буков. И затем, Изабелла не могла дольше сопротивляться. Она перешла в галоп и пролетала над каменистой землей. Девушка слышала окрик Эрика, когда обогнала обоз, затем он догнал её и мчался рядом с ней. Но даже это окупало её чувство, чтобы почувствовать ветер в лицо.

Лагерь был не более чем огромной палаткой в долине между густым лесом и неровными, каменистыми холмами. По воздуху развевался пороховой дым, несколько слуг заботились о потных лошадях. Изабелла неохотно остановила свою кобылу.

— Винтовка тебе идёт, Красавица! — крикнул он ей. — Лучше чем безобразный наряд монахинь!

— Каждый может быть оружием для себя, чтобы держать зверей всех видов на расстоянии, — ответила Изабелла с приветливой улыбкой. Теперь было действительно приятно видеть, как он был в ярости. Один из мужчин помог мадам де Морангьез с лошадью. Эрик мог только лишь безучастно смотреть, как Изабелла сама соскользнула с седла. Она взяла своё ружье и перекинула ремень через плечо.

— Удачи на охоте, — сказала она. Эрик настолько сильно стиснул зубы, что выступили его челюстные мышцы. Он поклонился кивком головы, дал знак своим людям и безмолвно помчался прочь.

Изабелла вздохнула и повела свою лошадь к деревянной постройке возле палатки.

— Мадемуазель? — в подлеске стоял погонщик с палкой, пожилой человек с водянистыми глазами. Должно быть, пришёл из леса. Он осторожно и со значением наблюдал оттуда за мадам де Морангьез и Изабеллой, а затем шагнул ближе к голове лошади.

— Это для вас, — шепнул он ей. — Я должен отдать это вам, чтобы никто не видел.

Он раскрыл ладонь. Там лежал маленький предмет, обернутый в клочок бумаги и зашнурованный длинным стеблем травы. Письмо. За одну секунду корсет показался ей слишком узким, чтобы дышать. Изабелла поспешно взяла предмет. Тот был очень лёгкий. Она молниеносно сунула его в рукав.

— Кто тебе это дал?

— Какой-то парень. Только что. Там, позади, — погонщик ткнул пальцем через плечо.

«Адриен здесь! Совсем рядом!» Изабелла пальцами вытащила монету, которую вжала мужчине в мозолистую руку. Затем она волей-неволей должна была идти в палатку. Мадам де Морангьез лежала больше, чем сидела в кожаном кресле. Она закрыла глаза и выглядела настолько истощённой, что вызывала у Изабеллы небольшое сожаление. Девушка принесла старой даме бокал воды и опустила занавес, чтобы её глаза могли отдохнуть. Наконец, в никем не замеченный момент, она смогла под защитой занавеса вытащить из рукава письмо Адриена.

Изабелла дёрнула за траву и маленькая бандероль распалась. Это был кусочек отточенного угольного карандаша и отросток незабудки, наполовину высохшей и покрытой краской от угля. Уголь также окрасил рисунок, но всё ещё можно было рассмотреть. Никаких слов, никакой подписи, но рисунок был как поцелуй. Томас изобразил башню. На самом верху, в окне башни, с острыми франтонами, сидела белая кошка и, кажется, подмигивала ей. У подножия башни стоял некто, не принц, а путешественник с дорожным посохом и в чёрной шляпе. Осанку она узнала бы сразу среди тысяч. Он поднял голову к кошке. На глазах девушки выступили слёзы, ей пришлось закрыть рот рукой, чтобы не всхлипнуть. «Томас вернулся! Это он отдал сообщение погонщику? Может быть, он сейчас наблюдает за лагерем?»

Её рука дрожала, когда она снова заворачивала карандаш в рисунок и засовывала обратно в рукав. Конечно, он не мог позволить себе быть замеченным в лагере, а также и поблизости у замка.

Мадам де Морангьез опустила голову на своё плечо. Она задремала. Изабелла вышла с обратной стороны палатки и осмотрелась. Ей повезло. Мужчина, который охранял обратную сторону, сидел на поваленном дереве, отвернувшись от неё, и налаживал ударный кремниевый замок на своём ружье. Она подобрала свои юбки и затем беззвучно проскользнула наружу.

***

— Я проснулся, — бормотал Ален Буле. — В хижине отшельника. Волк был обеспокоен. Что-то пробежало мимо хижины, и шерсть моего волка поднялась, и затем он выбежал наружу и исчез в лесу. Убежал. Но я знал, что он придёт.

Томас невольно вздрогнул. Казалось, в тюремной камере становилось холоднее. Перед собой он увидел хижину, разрушенный колодец. Там прятался Ален, чтобы заботиться о волке.

— И потом?

— Потом раздался крик, — сказал Ален глухим голосом. — Такой же, как кричала моя Жанна. Я думал, что Бог простил меня, но знал, что он не простит, никогда! Он оставил нам для мести большого волка.

— Ты услышал крик, и потом?

— Я пополз оттуда – по склону на четвереньках. Там было рычание, и девушка кричала и боролась. После войны я поклялся никогда не брать пистолет, но тогда я взял камень. Но потом крик прекратился. И затем я увидел, как она лежит на земле, бестия стояла рядом с ней, как демон на четырех ногах с хлещущим чёртовым хвостом. Она повернула голову, и я увидел её глаза. Они светились в лунном свете. Я закрыл свое лицо руками и бросился на землю. Я молился Деве и матронам, и Сидоне, хозяйке леса, покровительнице девушек. Я на коленях умолял Lo Lopa, чтобы он пощадил эту кровь, лежа лбом на земле, я безмолвно умолял.

Старик задыхался и успокоился только через некоторое время, и затем тише продолжил:

— И Lo Lop пел для меня и шептал, это было одновременно и рычание и человеческий голос. Когда я решился посмотреть вверх, Lo Lop преобразился. И ушёл прочь как человек на двух ногах.

«Он пел для меня». Слова неприятно касались Томаса, как липкая сеть. Он не знал, почему ему сразу вспомнилась маленькая Камилла, как она сидела ночью на стене сада в ночной сорочке.

— А потом? — прошептал он. — Женщина была ещё жива.

Ален Буле кивал.

— Он услышал мою просьбу. Эту он пощадил. Она не могла говорить и была ранена в шею и в лицо, но она разглядывала меня, когда снова засыпала. Я поднял её на свое плечо и отнёс к замку, где бы её нашли, — его голос был только шёпотом.

— Этот человек здесь? — это был последний портрет. Изображение Эрика рядом с волкодавом.

Ален покачал головой.

— У него много образов, — бормотал он. — Такой как этот здесь, — он поцарапал ногтем по собаке. — Но ночью он оборачивает его в образ человека.

Томас едва мог скрыть своё разочарование. Снова никаких однозначных доказательств.

— И... песня? — спросил он.

***

Изабелла услышала тихий свист в тоже время, что выстрелы и собачий лай, которые донёс до неё юго-западный ветер. Облавная охота, очевидно, передвигалась в гору, дальше от охотничьего лагеря. Итак, загнанные животные бежали в горы. Изабелла крепче схватила своё ружьё и прислушалась. Свист был тихий и звучал вдалеке. Но она думала, что узнает отрывок песни Адриена, последовательность звуков, предчувствие мелодии. В подлеске послышался шорох шагов. Она оглянулась назад через плечо. Сквозь зелень девушка еще могла рассмотреть светлый материал палатки. И снова она услышала удаляющийся, манящий тихий свист.

«Итак, это Адриен», — подумала она. Девушка была поражена от того, что разочаровалась отсутствием Томаса. «Но если все же, это последний шанс увидеть его вновь. А что я теряю?»

Изабелла подчинилась и пошла дальше, взведя курок заряженного оружия. Справа от нее круто взмыла ввысь скальная стена, но под ней она натолкнулась на дорогу, часто используемую людьми. Надломленные ветви и взбороненная земля показывали, что кто-то ездил здесь в последнее время. Она отважилась продолжить путь и, наконец, обогнула скалу.

Никакого Томаса, вместо этого маленький дом. Покрытый мхом, с заколоченными гвоздями ставнями, вероятно, когда-то это было жилище лесорубов или хижина отшельника. Её сердце дрогнуло, когда снова раздался свист. На этот раз он был монотонный, без мелодии, как будто певец должен был постоянно вдыхать воздух. Казалось, что он исходил из дома.