Рассвет тьмы (СИ) - "Katrina Sdoun". Страница 16

— Чем обязаны, господин Лутак? — громко спросила девушка.

— Я к Евгении Малиновской, — ухмыльнулся Андрон, — Надеюсь, она дома?

— Лик, проводи гостя в гостиную, я сейчас подойду, — выглянула из кухни Ева. Затем наложила в тарелку кашу для Ванечки, налила в непроливашку чай, сделала три глубоких вдоха-выдоха и вошла в комнату. Лика, как немой укор, стояла в дверях расширителя, сложив руки на груди, и буравила взглядом высокого, почти метр девяносто, гостя.

— Лик, там Ваня один, — Ева посмотрела в глаза подруге, та молча кивнула и вышла.

— Здравствуйте, Андрон Германович. Вы так и не ответили, что привело Вас сюда в столь ранний час? — как можно спокойней спросила Енька.

— Неужели за ночь вспомнила своего любовника? Еще вчера ты утверждала, что мы не знакомы, — ерничал Лутак. Его нападки сейчас показались Еве такими детскими, что девушка чуть не рассмеялась. И это его она боялась, как огня?

— Я и не забывала своего насильника, — с нажимом на последнее слово ответила Ева, — Просто вчера, как, впрочем, и в любое другое время, не было желания общаться с вами.

— Не помню, чтобы хоть кого-то насиловал, а вот как ты стонала…

— А вы ничего не помните, Андрон Германович. Даже того, кто под Вами стонал, — грубо перебила девушка. — Это как надо было напиться, что бы перепутать меня и Киру Блумину! — в сердцах воскликнула Ева.

— Ты лжешь! — зло процедил Андрон.

— Спроси её сам. Я свечку не держала, утверждать не могу. Информация со слов Киры. А вот то, что меня не было в ту ночь на даче Артемьевых, может подтвердить их сосед, дядя Сеня. Он меня в город отвез. А еще, домработник Малиновских, если, конечно, ему позволят, — Ева специально назвал родителей по фамилии, подчеркивая, что не имеет к ним никакого отношения.

Андрон побледнел. Слишком уж все было похоже на правду. Утро того дня помнилось смутно, единственное четкое воспоминание — это собственное мерзкое самочувствие. Но с утра на даче он Еньку не видел, а Кира до сих пор достает его своими звонками и «случайными» встречами. Да и Ивановы всегда были на стороне Женечки Малиновской, когда о ней заходила речь. Надо выяснить, что там было. Пока все складывается очень некрасиво. Вопросов больше, чем ответов. Но сегодня он получит то, зачем пришел. Андрон Лутак от своего еще никогда не отказывался.

— Как бы то ни было, мы с тобой помолвлены и у нас подписан брачный контракт. Сейчас ты пойдешь собирать свои вещи, и сегодня же мы уезжаем домой, — выдал мужчина.

— Лик, принеси, пожалуйста, желтую папку-конверт, в которой документы мои лежат, — крикнула Ева и задумчиво посмотрела на Андрона. Бывший жених уже не казался грозным, он был скорее растерянным, немного своим, но, по-прежнему неприятным из-за самоуверенности и наглости.

В комнату вошла Лика с ребенком на руках и папкой. Ева достала оттуда ксерокопию какого-то документа, протянула её Андрону:

— Ты помолвлен с Евгенией Борисовной Малиновской, наследницей семьи Малиновских. А брачный контракт даже она не подписывала. Меня же зовут Ева Александровна Шанина, и я не имею никакого отношения к имуществу и финансам семьи Малиновских ни сейчас, ни в будущем, — голос Евы был ровным и спокойным, — Это ксерокопия отказа от прав на наследование. Оригинал этого документа нотариус должен был передать Борису Васильевичу почти два года назад. Так что вам, Андрон Германович, нет никакой необходимости связывать со мной жизнь. Вам от этого теперь выгоды никакой, а я тем более не хочу этого брака.

Ванечка уже переполз на колени к маме и усердно терзал майку. Лутак тупо смотрел на бумаги.

— Андрон, если это все, то уходи. Здесь тебе не рады. И мы еще не завтракали.

Лутак не сказал больше ни слова. Бледный, как полотно, он вышел сначала из комнаты, потом из блока. На пороге он задержался, посмотрел в глаза Еве, видимо что-то хотел сказать, но промолчал. Дверь за мужчиной захлопнулась и обе девушки облегченно вздохнули.

— Не думала, что так легко отделаюсь, — призналась Ева.

Шум в коридоре разбудил и Крутовского, и Де Морелей. Сонная торица молча прослушала утренние новости, умылась, и села за стол завтракать. Ели молча. Под лепет Ванечки, он тоже делился впечатлениями. И только когда усадили ребенка в манеж, а сами с кружками чая и печенюшками разместились на диванах в гостиной, Лика спросила:

— Думаешь, он не вернется?

— Не знаю, он не любит проигрывать. Надеюсь, что он не понял, что Ванечка его сын. Иначе точно не отстанет.

Глава 12

В понедельник утром в приемную ректора позвонила Лилия Валерьяновна Лутак. Разговор был долгим, Еве даже пришлось пропустить лекцию. Говорила в основном Лилия Валерьяновна. Она долго просила прощения и за себя, и за мужа, и за сына. Плакала, уговаривала вернуться, обещала золотые горы и много чего еще. Ругала себя за то, что так и не смогла настоять на встрече почти два года назад. Говорила, что чувствовала, что у девушки что-то случилось. Ева же ответила, что её ни в чем не винит. Поблагодарила за заботу, отказалась от золотых гор и переезда. Ценой прекращения разговора стало обещание «звонить, если вдруг что-нибудь понадобится».

В среду вечером позвонил отец Андрона, Герман Архипович. Пытался извиниться. Получалось у него неуклюже и, чтобы не мучить мужчину, и не мучиться самой, Ева перебила его, повторила, что его, как и его супругу, ни в чем не винит. Сославшись на занятость, собиралась положить трубку, но Герман Архипович озадачил её просьбой:

— Продиктуй, пожалуйста, номер своего счета в банке.

— С какой целью? — поинтересовалась Ева.

— Я хочу перечислить денег. Если позволишь, то это будут ежемесячные перечисления. Лиля считает, то есть, мы считаем, что виноваты перед тобой. Это могло бы стать некоей компенсацией моральных и финансовых издержек.

— Обойдусь, — грубо ответила Ева, и положила трубку. Откупиться, что ли, решили?

В день сдачи госов звонил Андрон, но Лика его талантливо послала. Прям, как учил Черчилль. Ева больше не боялась этого мужчины, и, даже, не испытывала к нему ненависти. Но ощущения Андрон вызывал такие же, как холодная манная каша.

В день защиты диплома позвонил Борис Малиновский, Ева сказала, что абонент ошибся номером и отключила телефон. Из-за этого в приемной ректора до обеда не было связи. После этого звонка девушка была зла, как сто чертей, металась из угла в угол и шипела, как королевская кобра, на всех подряд. Коварная Лика заметила, что злую Евку можно одну выставлять против любой вражеской армии и девушка сможет защитить честь страны. Соответственно, защита диплома не стала проблемой. Комиссия оценила напор и поставила «отлично».

Месяца через полтора после визита Андрона раздался очередной звонок. Он был самым долгожданным и оказался самым болезненным. Звонила мама, Римма Малиновская. С самых первых слов она принялась упрекать Еню в беспечности, легкомыслии и прочих бедах. Она говорила долго и с упоением, с каждым предложением вина Евгении становилась больше, а муки совести должны были придавить до смерти. За десять минут так называемого общения, Ева сказала только одну фразу: «Алло, приемная профессора Крутовского. Здравствуйте». В какой-то момент Ева просто положила трубку. Было больно и обидно, как и два года назад. Она снова почувствовала, что она никто. Казалось, что как и тогда, так и сейчас, эти странные люди решали свои проблемы, не принимая её в расчет.

День доработала, как зомби. Зато ночью наревелась всласть, так что, даже, едва услышала, как проснулся сынишка. Лика укачала Ванечку, накапала валерьянки Еве, после чего зареванная девушка снова уснула. Утром выяснилось, что она впервые за два года опоздала на работу. На полтора часа.

— По-моему, тебе пора бы уже отдохнуть. Сколько ты уже без отдыха? Два года? — выдала Лика вместо приветствия.

— Что, за опоздание мне не влетит? — попыталась перевести разговор на другую тему Ева, ссаживая с рук сына.

— Нет. Но ты сейчас напишешь заявление на отпуск вчерашним числом, я напечатаю приказ, ты отнесешь его в бухгалтерию и поедешь в тур-агентство за путевками в жаркие края, — продиктовала алгоритм действий непосредственная начальница.