Рассвет тьмы (СИ) - "Katrina Sdoun". Страница 8

До этого родители считали, что Енька «зависает» с Андроном и, по их словам, не хотели мешать. «А что, дело молодое, перед свадьбой полезное», — сказала мама. Как выяснилось из дальнейшего разговора, идея визита принадлежала Борису Малиновскому. Это была так называемая попытка сближения будущих супругов. Девушка заметила родителю, что никакого сближения не получилось, правда, детали уточнять не стала, так как рассказывать о случившемся она не планировала. Все равно не пожалеют, а то еще и виноватой сделают. Римма Малиновская почему-то решила, что Енька считает себя обделенной вниманием, и кинулась защищать жениха: «Ты неблагодарная, дочь! Мальчик старается на благо семьи, трудится, не покладая рук, чтобы обеспечить тебе достойную жизнь. Твой будущий супруг заработался, не смог вырваться, у него столько дел! А ты капризничаешь! Воспитанные девушки в твоем возрасте знают, чем себя занять, пока муж зарабатывает». Девушка почти не слушала эту отповедь, было противно, особенно про «достойную жизнь». Только угукала, наверное, даже, невпопад. А потом напомнила маме, что её, Евгению, забыли предупредить о визите жениха, поэтому она никого не ждала и, соответственно, ни на кого не обижается. «…А в квартире бабули я решила пожить временно, пока отрабатываю практику. Отсюда добираться ближе… Нет, помощь не нужна, и деньги тоже, да-да, попрошу Дрончика обо всем позаботится… Тоже целую, ага, тоже привет… Позвоню, когда будет время. Нет, ты сама не звони, можешь помешать…» — заливала красочным словоблудием Енька. Мама поверила.

Тогда, после разговора, Еня положила трубку и разревелась. Это была самая настоящая истерика, плакала она долго и с наслаждением, а потом просто вырубилась без сил. Разбудил её звонок мобильника. На этот раз звонила Лилия Валерьяновна, мама Андрона. Она оказалась не настолько легковерной и не поверила в то, что молодые не встречались. Да и охрипший после слез голос Ени её насторожил. Лилия настойчиво предлагала встретиться и поговорить. Повод она придумала самый веский на данный момент — уточнить детали свадьбы. Но Енька ссылалась на простуду, неважное самочувствие и необходимость рано вставать из-за практики. Выкрутиться удалось и встречу перенесли на «потом». Лилия Валериановна звонила еще несколько раз, но Енька каждый раз находила причину, чтобы отложить встречу. И подлила елея, сказав, что надеется, что всю организацию свадебной церемонии обе родительницы возьмут на себя, так как у них больше опыта. И вообще, Женечка хочет, что бы свадьба была для неё сюрпризом. Енька за всю свою предыдущую жизнь меньше врала, чем за последние две недели.

Лилия Лутак была единственным человеком, к которому Енька сохранила уважение и, с кем при других обстоятельствах, с удовольствием бы подружилась. Казалось, на тот момент Лилия Валериановна была, чуть ли ни единственной из тех, кто не потерял разум, и единственной, кто пытался понять девушку и помочь ей. Она многое видела, кое о чем догадывалась, искренне жалела Еньку и сочувствовала ей, но реальной помощи предложить не могла — они были еще чужими.

Жалеть себя девушка позволить не могла, так как знала, что раскиснет и не сможет ничего сделать, пустит все на самотек, а потом будет жалеть всю жизнь об упущенной возможности.

***

Она смотрела в окно на убегающие пейзажи. Вот так и жизнь, как эти картинки за окном — сейчас есть, а через пару секунд они уже в прошлом. Так же быстро и неуловимо… Ева думала о том, сколько же времени ей понадобится, чтобы забыть это странное и страшное прошлое. Мрачные и не очень воспоминания долго терзали мысли девушки. Но постепенно, соразмерно пройденным километрам, уходило нервное напряжение, и она начала физически ощущать, как рвется связь со старой жизнью.

На леса и поля, пробегающие за окном, навалились сумерки, в купе зажегся свет. Девушка этого не заметила, только отметила чьи-то немигающие пустые глаза напротив. Стало жутко, она знала, что в купе, кроме неё никого нет. Ева огляделась, взгляд снова мелькнул в районе окна. Её же собственное отражение испуганно смотрело на девушку. Ева развеселилась — с таким выражением лица она распугает всех на новом месте. Оставшийся вечер она сначала корчила себе рожицы, потом репетировала удобоваримые выражения, потом снова начала кривляться.

Утро встретило Еву ближе к обеду, хорошим настроением и вполне однозначными руладами желудка. Все-таки в поездах спится отлично, почти как в детской колыбели. Да еще и «рожетерапия» отлично расслабила. Девушка быстро умылась и отправилась в вагон-ресторан. Свободных мест почти не было, зато был шум, суета и приятные запахи. Желудок снова жалобно булькнул.

— Уважаемая, вы еще долго собираетесь гипнотизировать помещение? Оно больше от этого не станет. Проверено не единожды. Или вас свободные места чем-то не устраивают? — молоденький официант с полным подносом прожигал взглядом Еву и «сурово» сводил к переносице бровки — явно студент из педа на подработке.

— Думаю, устраивают. Просто я их не вижу, — улыбнулась Ева.

— Горе луковое, иди за мной, — подражая кому-то, вздохнул и направился к одному из столиков работник, — советую заказать комплексный обед, а то долго ждать придется.

— Тогда мне комплексный, — снова улыбнулась Ева, — а еще шоколадку и сок. Приятного аппетита, — это уже той компании, к которой её «подселили» на время обеда. — Надеюсь, не помешала?

— Нет, не успела. Спасибо, и тебе приятного… — продолжил высокий русоволосый парень, он улыбнулся и стал представлять своих друзей.

Но Ева почти его не слышала, только вежливо кивала. Всем вниманием девушки овладел молодой мужчина лет двадцати пяти — двадцати восьми. Взгляд его невероятно синих, как сапфиры, глаз, парализовал мозг. Видимо, такую картину все пятеро друзей наблюдали уже не впервые, но все еще не устали от этого. Молодые люди, в предвкушении веселья, притихли, правда, улыбки сдерживать не получалось.

— Может быть, ты все-таки скажешь, как тебя зовут? — бархатный голос синеглазого незнакомца донесся до девушки как сквозь толщу воды. Ева потрясла головой, избавляясь от наваждения. Дружный хохот пятерки заглушил общий гул вагона. Девушка рассмеялся тоже.

— Я Ева, приятно познакомиться, — улыбалась, порозовевшая от смущения девчонка.

— Не смущайся, девушка, — пробасил русоволосый, — на нашего Богдана все так реагируют. И реакция почти у всех одинаковая, ты еще быстро себя в руки взяла.

— Глаза необычные, я такие никогда не видела, — пробормотала слова оправдания Еня.

— Ага, он своими глазами наповал бьет и парней, и девушек. Мы его даже отпускать от себя боимся, вдруг украдут.

Енька бросила взгляд в сторону Богдана, тот, не смущаясь, рассматривал девушку, слегка опустив веки. Как минимум — оценивал, как максимум — пытался прочитать. Такой сам, кого хочешь, украдет. По всему видно, что альфа активно пользовался своей необычной внешностью без зазрения совести.

Принесли обед. Сказать, что народ застучал ложками, было бы сильным преувеличением, но и на манерную светскую беседу обед не был похож. Еву довольно дружелюбно приняли — осторожно подкалывали, смеялись над её шутками.

— Ты в каком вагоне едешь?

— В девятом, а вы?

— В двенадцатом. В купе студенты обычно не ездят.

— Меня родители решили побаловать — ехать долго, только завтра утром на месте буду, — откровенничать с незнакомцами не хотелось, а их настойчивое любопытство только провоцировало сильнее закрыться.

— Домой?

— Нет, на учебу. Просто мне еще практику отрабатывать, — воистину, волшебная вещь эта практика — все, что угодно, на неё свалить можно.

— Скучно, небось, одной ехать? — поинтересовалась одна из девушек. Ева не услышала ни одного имени, пока глазела на голубоглазого, а теперь было неудобно переспрашивать.

— Я еще не успела заскучать, только недавно проснулась, но если пригласите к себе в гости, то не откажусь, — девушка не стала кокетничать, — вы далеко едете?

— Намного ближе, чем ты. Но до семи вечера мы совершенно свободны, — парни прикупили пива для себя и соков для своих половинок — ассортимент вагона-ресторана был скудным. Компания выдвинулась в плацкартный двенадцатый вагон.