Отрекшаяся (ЛП) - Макклеллан Брайан. Страница 2

Девочка пошла следом за ними к дороге. Она держалась на расстоянии, словно в любую секунду готова была удрать. Когда они вышли к дороге, она осталась в тени деревьев, не выпуская ножик из рук. Она прихрамывала, хотя хорошо это скрывала. Наверняка каждый шаг причинял ей боль.

— Я слышала про вас, — сказала девочка.

Эрика удивилась бы обратному. Среди аристократов пороховые маги были редкостью.

— Надеюсь, хорошее?

— Только что вы Отрекшаяся, — фыркнула девочка. — Вы можете прятать свое клеймо.

— Да. Потому что я наследница герцогства. — Только спустя мгновение Эрика поняла, как ужасно несправедливо прозвучали ее слова: аристократка-пороховой маг может жить в безопасности, в то время как простолюдинов преследуют и казнят. — Вот почему у меня это. — Она показала лук. — Мне запрещено прикасаться к мушкету.

«И вообще к пороху».

Пороховые маги управляли энергией пороха и употребляли его, чтобы обострить чувства и увеличить силу и скорость. Их считали чрезвычайно опасными, и больше всех их ненавидел королевский совет Избранных — магов, управляющих стихиями, — и его свора Гончих.

Эрика поняла, что ее замечание насчет пороха было бы не слишком утешительным. Девочка спасалась бегством из-за преступления, в котором не виновата.

— Идем с нами, — сказала она. — Можешь ехать со мной.

Девочка покачала головой:

— Я… нет. Мне нельзя идти по дорогам.

— Я защищу тебя.

— Мой брат тоже так говорил. И они его убили.

Эрика не нашла, что ответить.

— Всадники на дороге. — Сантиоль сняла с плеча мушкет.

Эрика повернулась к девочке, чтобы велеть ей спрятаться, но та уже скрылась среди деревьев. Эрика выругалась вполголоса и повернулась обратно. С юга, из-за поворота показалась пара лошадей.

Когда всадники приблизились, Эрика разглядела, что оба мужчины вооружены шпагами. Ни пистолетов, ни мушкетов. Один пузатый и широкоплечий, второй худой как палка и сутулый. Они носили зелено-коричневую форму королевской Великой армии, но белые перевязи на груди свидетельствовали об особом поручении. На перевязях были вышиты поджарые узкомордые псы, от которых Гончие и получили свое прозвище.

Эрике стало не по себе.

— Эй, женщина, — обратился толстяк к Сантиоль. — Что вы делаете на королевском тракте?

— Мы охотимся, — ответила Сантиоль. Большим пальцем она поглаживала курок, но держала мушкет стволом в землю.

— Кто разрешил?

— Герцог Леора.

— У вас есть документы?

Сантиоль достала бумаги из кармана куртки и передала всадникам. Худой просмотрел их, тихо проговаривая вслух, а потом вернул Сантиоль и кивнул напарнику.

— Похоже, все в порядке, — с сожалением произнес толстяк. — Видели в округе кого-нибудь чужого?

— Нет, — ответила Эрика. — А что?

— Я тебя не спрашивал, девчонка, — сказал толстяк. — Не лезь во взрослые разговоры.

Худой наклонился и ударил напарника в плечо. Тот громко выругался.

— Не следует так разговаривать с наследницей герцогства, — сказала Сантиоль. — Я вправе выбить вам зубы.

— Ой. — Толстый пробурчал извинения и сердито глянул на напарника.

— Вы кого-то разыскиваете? — спросила Эрика.

— Опасного беглеца, миледи. Порохового мага.

— Кресимир милостивый, надеюсь, вы его найдете.

Худой прочистил горло.

— Миледи, прошу прощения, нам нужно отойти на минутку.

Мужчины отъехали посовещаться. Сантиоль хмуро смотрела на них, лениво баюкая мушкет на одной руке, слегка касаясь большим пальцем курка.

Эрика отвернулась от мужчин и полезла в карман. Незаметно достала табакерку и большим пальцем подцепила крышку.

— Что вы делаете? — прошептала Сантиоль. — Если они увидят…

Эрика поднесла к носу щепотку пороха, вдохнула и вздрогнула, когда по телу прокатилась волна тепла — смесь эйфории и тошноты. Порох начал действовать, обострив ее чувства, и мир превратился в поток звуков, запахов и образов. До ее слуха донеслись голоса Гончих.

— …кто она?

— Понятия не имею.

— Наследница герцогства Леора. То самое пороховое отродье, про которое все время болтает герцог.

— Думаешь, она прячет девчонку?

— Бездна, мы даже не знаем, где девчонка — здесь или за двадцать миль отсюда. Как знать, она могла повернуть и на северо-запад.

— И что теперь?

— Что теперь? Олух, если мы укокошим девку, герцог закатит нам целый парад. Он ненавидит, когда знати удается избежать наказания только из-за своего происхождения.

— Это очень рискованно. С ее компаньонкой лучше не зевать.

Подслушивание прервала Сантиоль. Наставница шагнула ближе и тихо сказала:

— Давайте просто сядем на лошадей и уедем. Мы не можем рисковать и помогать девочке, пока они тут рыщут.

— А если они ее найдут и она расскажет, что мы предлагали ей помощь?

— Будем все отрицать. Нет никаких доказательств.

— Вообще-то, они обсуждают, не убить ли меня.

В ответ Сантиоль только моргнула.

— Худой предлагает выдать это за несчастный случай. Толстый говорит, что можно подбросить мне пороха и сказать, что это была самооборона.

— Проклятая бездна, — вздохнула Сантиоль. — Берите на себя толстого.

— Что вы имеете в виду?

— Стреляйте ему в грудь.

Эрика и подумать не могла о том, чтобы по-настоящему убить кого-то.

— Но я…

— Никаких «но». Вы будете кезанской герцогиней. И не впервые на ваших руках окажется кровь.

Сантиоль заправила прядь волос за ухо и вышла на середину дороги:

— Белка! Вон там, на дереве!

Эрика сняла с плеча лук и натянула тетиву.

— И что это вы делаете? — спросил худой.

— Учу госпожу убивать вредителей, — ответила Сантиоль.

Эрика прицелилась в воображаемую белку в лесу, потом повернулась к толстяку и выпустила стрелу.

Стрела вошла в тело прямо под сердцем. Мужчина потрясенно уставился на древко. Воздух разорвал треск мушкетного выстрела, и над Сантиоль поднялся дымок. Худой мужчина рухнул лицом вперед, успев наполовину вытащить клинок из ножен, и Сантиоль поспешила схватить поводья до того, как лошадь понесет прочь.

Она стянула оба тела с седел и отпустила лошадей. Те галопом поскакали обратно по дороге. Выдернув стрелу из груди толстяка, она передала ее Эрике.

— Почистите ее.

Худой мужчина определенно умер, а вот толстый нет. Эрика зачарованно наблюдала за тем, как поднимается и опадает его пузо, а изо рта и носа, пузырясь, течет кровь. Сантиоль достала пистолет, проверила заряд, прицелилась в рану от стрелы и нажала спусковой крючок. Толстяк дернулся, испустил мучительный стон и забил руками по земле. Сантиоль нагнулась и ножом завершила начатое.

— А вот так убивают собаку, — сказала она, вытирая нож о штаны мертвеца.

— Зачем вы выстрелили в него?

— Чтобы скрыть рану. Так никто не узнает, что его убили стрелой. Это вызвало бы много подозрений.

— А. Спасибо.

Эрика прерывисто вздохнула. Бездна, о чем она только думала? Двое королевских Гончих, мертвые у ее ног. Она попыталась подавить нарастающую панику, глубоко дыша и мысленно считая до ста. «Это была самооборона», — убеждала она себя. Эти двое преследовали ребенка и задумали убить ее, внучку кезанского герцога! Они получили по заслугам.

Девочка вышла из леса, шурша сухими листьями. В ее волосах запутались ветки и колючки. Не отрывая глаз от двух трупов, она приблизилась к Эрике.

— Вы защитили меня.

«Я защищала себя».

Ничего бы не случилось, если бы Эрика не остановилась помочь девочке. Она была бы уже на пути к поместью деда, пребывая в счастливом неведении относительно Гончих и сбежавшего порохового мага, и на ее руках не было бы крови. Ее интересовало бы только, что повар приготовил на ужин.

А теперь она увязла по уши. И нет пути назад.

Норрин не могла отвести взгляд от двух тел. Мужчины лежали бок о бок на дороге, темно-алые ручейки пропитывали пыль. Старшая женщина, Сантиоль, перезарядила мушкет, опираясь одной ногой на живот толстяка, будто он какой-то охотничий трофей. Она тихонько напевала себе под нос. Это напомнило Норрин, как, бывало, напевал па, свежуя мелкую дичь, которую приносил с охоты.