Хранители. Единственная (СИ) - Фрей Таня. Страница 36

Миранда Блум стала для Президента открытой книгой. До такой степени распахнутой, что она уже начинала разрываться.

Она открыла новостной раздел. Ничего интересного она в нём нашла. Все события были настолько давними, что хотелось спросить: неужели недавние дни ничем не отличились? Неужели в них ничего интересного и не очень не произошло?

Только она уже решила закрыть раздел, как неосторожным движением пальца обновила его.

И в эту секунду на её глазах появилась новая новость. Срочная.

Которая явно не должна была здесь появиться. Только не на планшетах Хранителей. Но ведь Энсел в своё время постарался. Обучил её всяким приёмам. И её планшет обручил в том числе.

Заголовок новости звучал так:

“Беспорядки в Москве: крах или расцвет?”

И к ней прилагалась видеозапись.

Помрачнев, Миранда тыкнула пальцем по ссылке и, запрыгнув на свою заправленную кровать, приготовилась посмотреть видео с места происшествия.

А в это время она невольно задавалась вопросом: причём же здесь Москва?

– Мы сделали всё, чтобы остановить этот бунт, госпожа Президент, – с едва заметным русским акцентом прозвучал голос собеседника.

– А если поконкретнее? – настойчиво попросила Аманда Коллендж, глядя в экран.

Алексей Князев отчитывался ей за Москву. Потому что то, что произошло в Москве-Сити, не осталось незамеченным. До недавних пор.

– Мы оцепили площадку и воспользовались дымовыми шашками, – сообщил он. – Немного погромов, драк – и всё, все, кто был там, госпитализированы. И, разумеется, всем им стёрта память и вживлены чипы.

– Вы хорошо за этим проследили? Всё случилось три часа назад. Новости не успели об этом прогреметь?

– Успели, но всё уже уничтожено. Хоть эти новостные порталы обычно и не контролируются властями.

– А листовки? Алиной Глаголевой было доложено, что у всех пришедших на руках были листовки с лозунгами. Это так?

Алексей кивнул в знак согласия.

– Да, госпожа Президент, это так. Найденные при очевидцах листовки собраны и теперь хранятся у нас в офисе. В скором времени подвергнутся уничтожению. К сожалению, гарантировать то, что других листовок не было, мы не можем. Нам не известно, сколько людей оказалось ими снабжено, благодаря усилиям Виталия Богомолова.

Аманда тяжело вздохнула.

С другой стороны, ничего экстраординарного в ситуации не было. Это же Москва. Там не впервой уже лицезреть подобные всплески недовольств. Просто на сей раз всё вышло помасштабнее. Но есть ли разница, когда можно подавить любое волнение? Однако последнее время всё больше начинало казаться, что отнюдь не любое. Больше не любое.

Система пошатнулась. И с каждым годом раскачивалась ещё сильнее.

И теперь надо было брать всё в свои руки, чтобы не упустить из виду ни единого происшествия.

– Вы, Алина, Маргарита… это все, оставшиеся на нашей стороне? – осторожно поинтересовалась мисс Коллендж. Князев невесело усмехнулся.

– Нет, конечно. Человек двадцать нас наберётся. Но вы сами понимаете: двадцать – это как плевок. – Он немного помолчал, потеребив пальцами воротник чёрного пиджака. – Хотя те, со стёртой памятью, нам, безусловно, ещё пригодятся.

Информация, конечно, обнадёживала. Но ведь действительно: те, кому стирали память, буквально получали второй шанс, новую жизнь, которую они вправе были начинать заново так, как угодно им самим.

Или так, как угодно корпорации.

– Держите меня в курсе событий, – не столько потребовала, сколько попросила Аманда Коллендж. – Или Джулию Остборн. Ей я доверяю. Да и вы ей тоже, наверное.

Алексей поднял большой палец вверх, что означало, что все слова Президента взяты им на вооружение. Выпрямился, словно по струнке, встряхнув своей светло-русой чёлкой и взглянув будто бы прямо в глаза Президента. Холодные и пронзительные.

А потом завершил видеовызов.

Джулия тут же зашла в кабинет, простоявши до этого за его дверьми, но слыша весь разговор Президента с представителем Москвы. Аманда тут же вызвала её к себе, как только эта ужасающая новость до них дошла. Потому что лишь Джу могла помочь разрулить эту сложившуюся ситуацию.

Заходить во время звонка девушка не стала из-за внезапно проснувшейся вежливости.

Зато теперь она стояла перед мисс Коллендж, её пальцы едва подрагивали от напряжения, взгляд жёстко был прикован к уже погасшему экрану. Аманда следила за своей секретаршей, за её столь явно проявлявшейся реакцией.

По ней было видно: ей было не всё равно. И это сообщение повергло её в шок.

– Мы в опасности? – испуганно спросила Джулия, буквально выдавая с потрохами один из своих главных страхов – падение корпорации. Президент одарила её невероятно скучающим взглядом.

– Больше – нет, – коротко ответила она. Однако Остборн такого ответа было недостаточно. Она нахмурилась при этих словах, попытавшись по-быстрому сообразить, какой же выход был найден из тех обстоятельств, которые настигли московский филиал пару часов назад.

– Что вы имеете в виду?

– Память стёрта, люди разогнаны, все упоминания произошедшего уничтожены, – раздражённо перечислила Аманда, поочерёдно загибая пальцы левой руки. – Этого недостаточно?

Девушка присела на стул, положив ладони на колени и слегка наклонившись вперёд, уперевшись глазами в столешницу. Она пыталась собрать в кучку все навалившиеся на неё мысли, объединённые одной общей темой: Москва и Хранители. Хранители и Москва.

– Вы на самом деле думаете, что этих мер достаточно? – нервозно засмеявшись, поинтересовалась Джулия, посмотрев в лицо мисс Коллендж.

– Я не вижу, что здесь ещё можно и нужно изменять, – прохладно заметила та.

– Конечно, не видите. Вот только… – Остборн слегка качнулась на стуле, щёлкнула пальцами. – Что, если не все, кто получил листовки, явился в Москву-Сити? Что, если некоторые отсиживались по домам, решив не ехать, не тратить свои поездки на карте “Тройка” или просто свои силы и своё время, а проследить за развитием событий где-нибудь по телевизору или в интернете? Что, если кто-то из присутствовавших там вёл прямую трансляцию в социальных сетях? И что, если трансляцию эту кто-то взял и сохранил до лучших времён? Создаётся такое ощущение, будто бы вы и не думаете о таком возможном ходе событий! Не предусматриваете возможность существования различных уловок для того, чтобы уберечь полученную от Богомолова информацию от нас!

Она остановилась, дабы перевести дух. И попробовать переварить всё то, что только что выдала Аманде. На эмоциях. Особо не задумываясь.

И тем не менее, даже не работая над своей речью, ей удалось высказать всё то, что легко могло оказаться чистейшей правдой.

Во время распространения новостей с чудовищной скоростью стоило бояться утечки любых фактов. Во время до икоты частого, почти что постоянного использования людьми социальных сетей, куда они готовы были выкладывать буквально весь свой день по часам, по минутам, стоило бояться.

В это время стоило бояться. А Джу одно знала. Страх рождается от неопределённости. Здесь этой неопределённостью была развилка между тропами, ведущими к положительному и совсем не положительному исходам дела. И от наличия этой развилки действительно становилось страшно.

Страх наступал на пятки, готовившись запрыгнуть на плечи и, закрыв лицо, глаза, повалить наземь. Страх раскрывал свои широкие объятия, обхватывая со спины.

Страх уже был с ней. Рядом.

– Я подумаю над твоими словами, – только и выдала госпожа Президент всё тем же ледяным тоном. И Джулия едва сдержалась, чтобы не плюнуть ей в лицо и не закатить истерику прямо в кабинете.

Она выбежала наружу. Поправила свой хвост на затылке, провела тыльной стороной ладони по лицу и поспешила спуститься на нижний уровень, где можно было спокойно посидеть и поразмышлять о чём-нибудь. Не в своей комнате: там у неё мог начаться приступ недавно начавшей зарождаться клаустрофобии. Причём проявлялась она исключительно в тех стенах. Хорошо, что не ночью, когда нужно было спать.