Как не везет попаданкам! - Медведева Алена Викторовна. Страница 23

Голова закружилась. Я со всей ясностью поняла, что пути назад уже нет, я именно сейчас невыносимо хочу, жажду этого мужчину. Желаю заполучить это сильное тело, которое спасло нас. Эту душу, не побоявшуюся бросить вызов заигравшимся богам. Этого мужчину, что не позволил мне сломаться. Не дал погибнуть.

А когда его упоительно горячее и такое необходимое сейчас тело накрыло меня сверху, вдавливая в матрас и не давая шевельнутся, сладкий морок нестерпимой потребности в его близости затуманил голову. И я сама извивалась в страстном танце желания, ластясь, целуя его тело, кусая ладони.

Ощущение двигающихся под загрубевшей и местами шершавой кожей каменно-твердых мышц вызывало чувство непреходящего восторга. Я торопливо и жадно оглаживала его плечи, стискивала в объятиях, приподнимая бедра и шире раздвигая ноги.

Тень тоже ощущался неукротимым, двигаясь во мне так резко и сильно, что каждый рывок сводил с ума, напоминая о крае пропасти. Его горячее дыхание на моей груди, требовательные поцелуи-укусы на плечах, шее распаляли еще сильнее. Казалось, что на меня накинулся, грозя задавить, самый настоящий зверь — ненасытный, свирепый, грубый и беспощадный!

Вот только я была ему под стать. Рыча и извиваясь под ним, стонала, вскидывая бедра и обвивая ногами его торс, и умоляла спасти меня. Свести с ума совсем. Взять так быстро и сильно, как это только возможно.

Буря снаружи улеглась, но буря внутри нас из пережитого страха, боли и восторга только начиналась, ища способ выплеснуться наружу.

Наконец-то! Наконец-то свобода и упоительный восторг победы. Свобода от смерти и общая победа над ней!

Ощущения фантастичны. Тень накрывает мои губы жгучим, опаляющим поцелуем. Его жесткий, неуступчивый рот вызывает у меня очередной беспомощный стон удовольствия. А его плоть, вжимаясь в мое тело с каждым новым движением, дарит неописуемое блаженство. Наши тела так идеальны вместе.

Жалкий баркас качает не меньше, чем в эту жуткую бурю, грозя опрокинуть на бок. Но нас это не заботит — разум полностью порабощен страстью. И вряд ли я когда-нибудь забуду эту ночь, когда ощущения от качки лодки сливаются с ритмичными толчками моего ненасытного любовника. Когда мы оба отдаем последние силы, чтобы упасть в итоге замертво с ощущением жизни, свободы и абсолютного счастья.

Выжили!

И если есть на небе их странные боги, наблюдающие за нами, то сейчас они видят только пару, что, не разъединив самой близкой связи тел, обессиленно провалилась в сон. Пару обнаженных тел, переплетенных руками и ногами, на дне едва покачивающегося на воде баркаса.

Тень

О том, что по пятам за тариль идут беды, я знал. Но так велико было желание позволить ей остаться рядом, так невероятны чувства, которые вызывала в душе воительница, что я решил рискнуть. Страх предопределенности все эти дни, с момента нашей встречи, не давал покоя.

Что, если все это хитроумный план, а я невольно служу ее целям, неизменно жестоким и кровавым? Может ли быть, что все эти необъяснимые перемены в поведении и манерах, побег из цитадели и нелепые оговорки — часть задумки, призванные обмануть, заглушив голос здравого смысла.

Тариль всегда несет только смерть, оставаясь неуязвимой для любых угроз. Увозя ее как можно дальше от оплота их кровавой Богини, надеялся ли я на помощь? Или опасался предательства? Скорее последнее. Мне так и не верилось во все ее злоключения, в искреннее решение остаться помогать мне. Остаться со мной!

И казалось, миг горького прозрения пришел. Настиг меня в самый сложный момент. Мы заранее обсуждали ее роль в усмирении бури. Она обещала мне помощь. Но отреклась от всего в момент неумолимой угрозы. Чем как не намерением принести меня в жертву Талл мог я объяснить ее предательство?

Но тариль снова меня удивила. Не злобное торжество переполняло ее, когда моя смерть стала почти осязаема. Нет! Невозможно было ошибиться в ее чувствах — страх поработил ее разум. Сломил, заставил плакать, сдаться.

Она готовилась погибнуть тоже. Более того — сама взывала о помощи ко мне. На все это палач жестокосердных просто не была способна, всякий житель нашего мира знал, какое она чудовище. И только мне вдруг открылось нечто другое.

Оказалось, есть за что бороться. Сделать больше, чем возможно.

И в этом тариль помогла мне, в очередной раз совершив нечто необъяснимое. Она с отчаянной отвагой и на пределе сил боролась со стихией. Оставалась рядом, внушая веру и укрепляя мой дух только лишь своим присутствием.

Всю бесконечную, полную страха и тяжелой борьбы ночь я чувствовал ее, словно часть себя. Видел ее упорные старания противостоять заведомо сильнейшему противнику. И это зрелище придавало сил и мне, не позволяя отступить, даже когда чувства безысходности и отчаяния достигали предела.

Я вдруг понял, что думать о ней как о тариль не получается. Мысленно я называл ее Искра, ведь она зажгла в груди пожар чувств, о которых я давно запретил себе думать.

Ради этого стоило бороться. И победить.

Но я знал, что смерть стоит за моей спиной. Ведь я рискнул связаться с тариль.

ГЛАВА 8

Резко открыв глаза, поняла — не могу этому противиться. Тело словно зажило своей жизнью, снова став не моим. Сознание охватил странный холод. Осторожно, стараясь не побеспокоить мужчину, спящего рядом глубоким, восстанавливающим силы сном, я поднялась на ноги. Рука потянулась к его мечу…

Миг — и ладонь в каком-то узнаваемом жесте охватила рукоятку. Сверкнула сталь клинка, взметнувшегося вверх, прежде чем опуститься на… веревки, крепившие бочонки с питьевой водой к лодке.

Накатил ступор — следствие глубокого потрясения. Поэтому я думала о странных вещах.

Удивительный факт, меня не столько поразила собственная неуправляемость (это как раз предсказуемо), сколько проявленное телом тариль мастерство. Как много я еще не знаю об этом теле! Не знаю, что оно способно так виртуозно владеть мечом, бесшумно нанося удар за ударом.

Лишь легчайший свист воздуха, рассекаемого сталью. Но он скрывается за шелестом волн. И каждый раз вопреки стремительности удара меч в моих руках замирал, не погрузившись в древесину. Лезвие рассекало только загрубевший от времени до окаменелости промасленный канат, не оставляя на борту судна даже насечек.

Пять ударов. И оба бочонка с пресной водой закувыркались на поверхности океана, неумолимым течением уносимые куда-то к горизонту. А я в ужасе замерла где-то глубоко внутри этого ослепленного темной волей тела.

Я ощущала эту тьму едва ли не физически — холод мрака и аромат крови окутали меня. Лишив нас запаса питьевой воды, жестокосердная развернулась к мирно спящему мужчине.

Ее глазами я смотрела на мерно вздымавшуюся грудь. И сейчас совсем не следы изувечившей кожу болезни или мысли о недавней близости занимали меня. Я чувствовала переполнявшее это существо желание убить! Уничтожить, растерзать…

Глаза сощурились — мир сузился до тонкой полоски света, центром которой стала грудь мужчины. Место, под которым бьется его сердце.

Нет!

Мысленный вскрик ужаса. Больше путешествия на этой лодчонке по неизвестному океану меня пугала только перспектива сделать это в одиночестве, и меня стиснуло со всех сторон чужой яростью. Как плитой, придавило злобой. Гневом.

На секунду свет померк, заслоненный мысленным образом уже привидевшейся мне демоницы. Ее перекошенным от ненависти лицом, оскаленным окровавленными клыками ртом и наполненными тьмой глазами.

Нет!

Стремясь прогнать наваждение, я затрясла головой. И тут неожиданно поняла, что это не мысленное желание — голова в реальности судорожно задергалась, перекатываясь по плечам из стороны в сторону. И пусть рука с оружием, продолжая приближаться к спящему мужчине, двигалась уверенно, обзор основательно исказился.

«Я тоже могу влиять на это тело!» — озарило меня.

Тут же я осуществила подспудно бьющуюся в сознании мысль: не видеть этого кошмара! Хотя бы так не становиться соучастницей убийства.