S-T-I-K-S. Шесть дней свободы - Каменистый Артем. Страница 19

Мой побег до сих пор считается рекордным, ведь непросто с пустыми руками и без надежного транспорта уйти от множества разыскивающих тебя людей на значительное расстояние. Тогда на ноги подняли всех, кого можно, перекрыли все направления, следили за малейшим намеком на человеческое присутствие. В конечном итоге солдатам помогло то, что на меня вышел избежавший зачисток зараженный. Он-то и указал им правильное направление, помчавшись в мою сторону с довольным урчанием.

Я с ним потом нехорошо поступила, но это уже совсем другая история.

Центральный стаб живет без величественных стен и валов, какие можно увидеть на пограничных кластерах. Но эта беспечность жизнеспособна лишь потому, что множество самых разных людей день и ночь следят за тем, чтобы ни одна угроза не подобралась к его границам. На моем пути были патрульные тропы, линии заграждений из колючей проволоки, противопехотные мины, электронные следящие устройства на высоких мачтах и малозаметные «умные» дроны, которых ты не замечаешь, зато они тебя видят прекрасно. И все это тянулось на многие километры моего маршрута.

Но я сумела уйти рекордно далеко, несмотря на все меры безопасности. Дай мне судьба еще пару дней, и все, там бы уже стало попроще.

Не повезло, причем виной этому лишь я одна – своими руками подготовила почву для бесславного конца. В своем первом «гениальном плане» кое о чем не побеспокоилась – о нектаре. Можно обходить периметры по мертвым кластерам, падая в обмороки и сгибаясь пополам от выворачивающих желудок приступов дурноты; можно часами переползать через кукурузное поле в сотне шагов от набитого солдатами поста, где тебя ждут меньше всего; можно подолгу вглядываться вперед, подмечая мельчайшие подозрительные детали; можно вообще ничего не есть и пить воду из грязных луж, процеживая ее через сомнительную тряпку.

Одно иммунным противопоказано категорически – надолго оставаться без нектара. Особенно если ты бурно растущая девочка тринадцати лет, круглосуточно вздрагивающая от малейшего шороха и панически пугающаяся мысли, что вот-вот попадешься.

Честное слово – я терпела. Держалась изо всех сил. Мои губы почернели и растрескались, глаза будто ножами резало, внутренности терзали раскаленным металлом, но я не сдавалась.

Лишь когда силы сопротивляться иссякли, нашла подходящий кусок стекла и, мало что соображая, отправилась на охоту.

На чем и погорела.

С тех пор я знаменитость, и не только из-за побега. Сбегать пытались и до меня, но после принятия современных мер безопасности дальше соседней улочки беглянки не добирались, а обычно и до этого не доходило – они попадались на гребне стены или под ней. Я же ушла далеко и морочила всем головы не один день. И я же единственная, кто после такого вопиющего нарушения распорядка избежала полноценного наказания, ведь никто не поверит, что отлучение от телевизора и прочее в таком духе сильно по мне ударило.

Снисходительность объяснялась легко – я не такая, как все.

Как наказывали тех, кто отваживался на подобное до меня? Очень просто – в лучшем случае их с позором отправляли в обычный воспитательный дом, где, по слухам, им жилось не слишком хорошо. Местные девочки готовы до костей заклевать ту, которая скатилась со столь желанной для всех вершины, а после того как исполнялись законные шестнадцать лет, провинившуюся зачастую ждал бордель, причем не всегда фешенебельный. Туда же без проволочек попадали и те, которые совершали побег после достижения возраста согласия.

Хотя, случалось, некоторые избегали такой участи. Но для этого требовалось личное вмешательство Герцога, а это происходило только в тех случаях, когда за провинившуюся девочку просил кто-нибудь из его приближенных. Изгнанная воспитанница нередко становилась собственностью просителя (и далеко не всегда на правах супруги).

В бордель тринадцатилетних не отправляют, здесь ведь Азовский Союз, а не дикая территория с дикими законами или даже с полным их отсутствием. Но и в обычный воспитательный дом я не попала.

Почему?

Да все потому же – мои глаза. Я здесь такая единственная, остаться без меня – это лишиться уникальной орхидеи.

Мне это, конечно, не сказали, но догадаться было несложно.

Нет, я не избежала наказания. Но, разумеется, оно оказалось несравнимо гуманнее того, что ожидало воспитанниц с радужной оболочкой заурядного цвета.

Три месяца без сладкого, углубленное изучение ненавистных иностранных языков вместо личного времени (включая традиционные чаепития у телевизора) и прочее в таком духе, сдобренное придирками Альбины.

Впрочем, она и до этого меня доставала.

Кстати, именно благодаря ей я узнавала обо всех действиях Портоса. Он тогда очень сильную волну поднял, различными путями пытаясь заполучить меня прямо сейчас, а не по достижении законного возраста. Я, мягко говоря, была не в восторге как от личности моего избранника, так и от его агрессивно-назойливого поведения. Последнее пугало до ночных кошмаров, когда просыпаешься с криком, переполошив всю палату.

Альбина ни единой возможности не упускала, чтобы напомнить об этой проблеме. И все свои напоминания сдабривала крайне беспокоящими намеками на одну и ту же тему – говорила, что Портос приближен к Герцогу и тот вот-вот будет вынужден подписать именной указ ради удовлетворения нездоровой страсти этого омерзительного толстяка.

Я только сейчас поняла, что Альбина делала это по неожиданно простой причине – всеми доступными способами подталкивала меня к побегу. Тогда это в голову не пришло, зато пришло прозвать ее Вороной.

Прозвище, конечно, так себе, но закрепилось поначалу в нашей группе, а затем отправилось гулять по всему Цветнику.

Получается, Альбина всегда хотела, чтобы я покинула Азовский Союз, и всеми силами меня к этому подталкивала. Сегодня дошло до того, что помогла напрямую, невзирая на риск. Каким-то образом поняла, что я вернулась не просто выручать девочек, а у меня далеко идущие планы.

Нет, девочек и правда нужно было предупредить о нависшей над Центральным угрозой. И попытаться найти Эйко-Юмико – тоже важная задача. Но помимо этого я планировала посадить Тину за руль, чтобы под предлогом эвакуации убраться подальше от стаба (желательно до самого края оборонительного кольца). А там уже помахать всем ручкой и отправиться навстречу вожделенной свободе (что маловероятно) или гибели (что куда вероятнее). Тинку, естественно, пришлось бы взять с собой – ее фигура опасно менялась, ей грозило исключение, а это для нашей модницы хуже смерти.

План пришлось не раз корректировать в процессе исполнения, а сейчас он и вовсе развалился.

Теперь я не могу просто взять и почти всех бросить, не тратя время на долгие уговоры. Каждая из нас мечтает о свободе, но не каждая готова это признать и смириться с опасностями мира, от которых тебя больше не защищают розовые стены.

Сейчас не та ситуация, чтобы попытаться достучаться до каждой, не жалея минуты и часы, но я обязана позаботиться об Альбине, а одной Тины для этого недостаточно.

Ничего не поделаешь, оставлять воспитательницу нельзя. И вовсе не потому, что она мне сначала помогла, а потом попросила не бросать ее здесь. То есть, конечно, и поэтому тоже, но это не главное.

Я кое-что пообещала господину Дзену. А еще вот уже больше десяти лет никто не называл меня Беллой. Это имя забыто, его даже нет в моем личном деле, в Цветник я попала уже с другим.

Альбине известно что-то такое, что я просто обязана знать, вот только рассказать не может.

Нужно сделать так, чтобы смогла.

Поднявшись, я чуть помедлила, не зная, как эффектнее привлечь внимание растерянных воспитанниц, там и сям рассевшихся на траве, будто на защищенной стенами и периметрами лужайке, затем звонко хлопнула в ладоши и начала короткую речь с опасно громкого для дикой территории слова:

– Внимание! Мне надо сказать вам кое-что важное. Цветомобиль больше никуда не поедет, Рианна, Инесса и Ким мертвы, Альбина опасно ранена. Телефона у воспитательницы мы с Ханной не нашли, связаться с Центральным или другими стабами не получится. Нам даже неизвестно, где именно мы находимся. Предполагаю, что севернее Центрального, но точно сказать не могу. Зато знаем, что это опасное место. Мы оказались на стандартном кластере, который незадолго до этого перезагружался. Посмотрите по сторонам, везде лежит навоз, местами он выглядит свежим. Всем известно, как зараженные любят говядину, в кластеры, где можно найти коров, они заявляются стаями. Возможно, зараженные уже ушли, возможно, все еще рядом, против нас достаточно будет нескольких слабых тварей или одной сильной. Мы без оружия, и мы не солдаты, у нас нет опыта выживания в таких условиях. Но у нас есть знания. И эти знания говорят, что отсюда нужно уходить как можно быстрее. Если поднимется ветер, он начнет разносить по округе запахи навоза с этой лужайки и крови, которой пропиталась машина. У зараженных острый нюх на такие вещи, они могут прийти, и тогда мы все погибнем. Так что хватит рассиживаться, пора уходить.