Накануне (СИ) - Логинов Александр Анатольевич. Страница 34

   -- Мы напишем им очередное послание. Если они закостенели в своем язычестве, то с помощью татар мы отрежем их от никейских еретиков.

   -- Замечательный план, -- восхитился начальник тайной службы. -- А если татары нападут на христианские земли?

   -- Что ж, в этом случае нам будет только польза. Император обещал Константинополь еретикам. Новая угроза отвлечет его от этих глупых мыслей.

   -- Однако положение очень серьезное, а татары - это только химера.

   -- Ты прав, мой верный Ангелус, ты прав, -- согласился его святейшество. -- Мы отлучим от церкви сенатора Луку Савелли и весь общинный совет.

   -- Это не остановит Капитолий, -- возразил Ангелус.

   -- Нет, конечно. Но это лишит их поддержки. Многие бароны и города Лациума придут нам на помощь.

   -- Отлучение разъярит римлян.

   -- Я этого добиваюсь. Тебе стоит направить эту ярость на наш Латеранский дворец и дома кардиналов.

   -- Тогда кардиналы...

   -- Да. Ты правильно мыслишь.

   -- Но император?

   -- Император нам поможет, -- с отеческой улыбкой произнес его святейшество.

   -- Как? Император?

   -- Ты хорошо послужил нам. Генрих выступил против своего отца. Если мы поддержим его союз с ломбардами, то власти императора придет конец. Фридрих умный человек, он откликнется на нашу просьбу прислать войска нам в помощь.

   -- Но вы обещали Генриху поддержку.

   -- Что поделать, обстоятельства сильнее нас.

   -- Гениальный план! -- восхитился Ангелус. -- Заставить врага помогать вам!

   -- Мы еще вернемся в Рим, -- пообещал Папа. -- А пока мы отправим легата в Ригу. Пора сменить епископа Николая на верного нам человека.

   -- Но канонам, право избирать архиепископа принадлежит Домскому капитулу, -- возразил Ангелус.

   -- Епископом Риги мне нужен доминиканец! -- повысил голос его святейшество.

   -- Не лучше ли будет назначить своего человека епископом Эзель-Викским, взамен его предшественника, аббата цистерцианца Готтфрида из Дюнамюнде?

   --Мне нужны доминиканцы в Риге.

   -- Одно другому не мешает. Если не получится сместить епископа Риги, мы всегда можем вынудить его передать имущество доминиканцам.

   -- Говори! -- заинтересовался его святейшество.

   -- Легат может принудить епископа Николая, подарить братьям доминиканского ордена свой каменный замок - дворец с прилагающимися земельными участками, находящимися у реки.

   -- И все завоеванные земли мы припишем к Эзель-Викскому епископству, -- закончил за него мысль его святейшество.

   В конце декабря 1235 года от рождества Христова в городе Пеште случилось заурядное событие незамеченное летописцами. Через широко отворенные двери в монастырь въехали всадники, в чьем облике несмотря на их скромное одеяние монастырский служка легко опознал воинов. Лишь один из них богатым одеянием выделялся на фоне неприметных спутников и, наглостью с которой он потребовал проводить их к настоятелю. Служка отправил монашка сообщить об незваных гостях, и настоятель на удивление принял их незамедлительно.

   Свет проникал в маленькую келью через небольшое оконце в стене. Гости молча расселись на грубо сколоченные табуреты и так и сидели, не проронив ни слова, пока в келью не вошел молодой монах, облаченный в ветхую рясу. Его худоба, обтянутые кожей скулы, резко контрастировали с тучностью настоятеля.

   -- Брат Юлиан, -- настоятель представил гостям тщедушного монаха.

   Гости критически рассматривали Юлиана, никак не выражая своих впечатлений о нем. Только один из них, тот, что был чисто выбрит, с сомнением спросил:

   -- Вы уверенны, что это тот, кто нам нужен?

   -- Он в совершенстве знает греческий, арабский и немецкий языки. Говорит на наречии куманов и русов, брат Яков, -- сообщил настоятель.

   Один из гостей заговорил с монахом сначала по-немецки, удовлетворившись ответом, перешел на арабский. Монах бойко отвечал, нисколько не смущаясь.

   -- Он нам подходит, -- удовлетворившись ответами, сказал брат Иоанн.

   Высокий, широкоплечий, заросший щетиной он совсем не походил на монаха, скорее на воина.

   -- Что ты знаешь о прародине мадьяр? -- спросил монаха другой брат, которого настоятель называл Яковом.

   -- В древних книгах написано, что из некой земли некогда вышли со своими родами семь мадьярских вождей, потому что их земля из-за многолюдства уже не могла вместить всех жителей.

   -- Хорошо, -- брат Яков удовлетворенно кивнул.

   -- Брат Юлиан научит вас наречию куманов и русичей, -- торжественно произнес настоятель. -- А тебе, сын мой, -- обратился он к монаху, -- выпала великая миссия отыскать нашу прародину.

   Глаза Юлиана радостно вспыхнули.

   -- По повелению нашего князя Белы, ты отправишься в далекое путешествие, чтобы нести свет христианства язычникам.

   Четверо бородатых, заросших космами всадников в мирской одежде покинули монастырь в Пеште ранним утром, когда жители города еще спали и лишь монахи творили молитвы в это раннее время. Вряд ли кто узнал бы в крепком молодом человеке, уверенно сидящем в седле монаха Юлиана. За несколько месяцев молодой человек поправился, нарастил мышечную массу ежедневными изнурительными тренировками. Его спутники нисколько не изменились, разве, что на вид стали еще свирепее и страшнее. Монастырская братия, встречаясь с новоявленными монахами, каждый раз испуганно крестилась. Эти страшные люди исчезли так же неожиданно, как и появились. Вместе с ними исчез Юлиан, с тех самых пор, как появились странные монахи, переставший разговаривать с братьями. Исчезновение Юлиана с звероподобными монахами перестали обсуждать уже к вечеру, напрочь забыв о нем.

   Всадники держали путь в пределы Болгарского царства. В переметных сумах надежно спрятаны охранные грамоты и тайные послания его святейшества. Только Юлиан не мог знать о последних, искренне радуясь, что именно ему выпала возможность отыскать принести крест на прародину мадьяр. Через месяц путешественники достигли Константинополя. Юлиан с содроганием вспоминал болгарские земли. Многочисленные разбойники покушались на имущество и жизнь путешественников неоднократно. Господь защитил путешественников. Братья Иоанн и Яков еще с вечера заподозрили неладное. Хозяин таверны, где путешественники остановились на ночь, не внушал им доверия. Братья обратили внимание на его загорелые руки, крепкие со следами застарелых мозолей. Трактирщик отвел им скромных размеров комнатку на втором этаже с маленьким оконцем, сквозь которое едва мог втиснуться человек, если бы надумал бежать. Внутренний запор двери оказался сломан, о чем трактирщик с хмурым видом заранее предупредил, посетовав на буйство бывших постояльцев. Из мебели в комнатушке наличествовал табурет, грозивший непременно развалиться, если им воспользоваться по назначению. Постели - обычные соломенные тюфяки, занимавшие практически все пространство пола. Брат Яков по очереди откидывал тюфяки в сторону исследуя доски пола. В одном месте он даже поскреб пальцем доску, переглянувшись с братом Иоанном. После молитвы братья дружно улеглись спать. Юлиан, утомившись за день, уснул быстро и спал так крепко, что не сразу проснулся, когда братья бесшумно поднялись с постелей. Яков заслышав осторожные шаги на лестнице, разбудил остальных братьев. В их руках появились кинжалы и, они замерли в ожидании. Дверь отворилась без скрипа, на что еще с вечера обратили внимание братья. В кромешной тьме не разглядеть, кто где лежит, но ночные гости хорошо знали расположение тюфяков в комнате. Человек уверенно ступил за порог, ударив копьем туда, где должен был лежать постоялец. Братья не стали ждать. Яков нанес удар, попав в горло, а брат Иоанн оттолкнул тело, бросаясь вперед. Он сбил с ног второго разбойника, обратившись к третьему, стоявшему в двух шагах от него со свечой в руке. Его нисколько не смутило, что этим разбойником оказалась жена трактирщика, прислуживавшая им за ужином. Иоанн наступал на нее с намерением прирезать, когда из-за спины женщины выглянул пацан с арбалетом в руках. Брат Иоанн изогнулся всем телом, когда господь предупредил его, что сейчас раздастся сухой щелчок знаменующий выстрел. Во всяком случае, потом он уверял братьев, что сам господь уберег его от смерти. Короткая арбалетная стрелка пронеслась мимо, с глухим стуком войдя в глинобитную стену. Брат Иоанн, бросился вперед, одной рукой вонзая кинжал в живот женщины, а другой, перехватывая свечу. Парень бросил арбалет, намереваясь удрать по лестнице, но кинжал брошенный братом воспрепятствовал его бегству. Брат Герард благоразумно остался в комнате вместе с забившимся в угол проснувшимся братом Юлианом. Остальные братья привели в чувство оглушенного разбойника и приступили к допросу. Герарда попросили присмотреть за Юлианом и не выпускать его из комнаты, пока не позовут. Пленник оказался родным братом жены хозяина таверны. Жил он неподалеку в своем доме. Семья промышляла разбоем несколько лет. Грабили избирательно и, до сего дня господь миловал - все проходила на редкость удачно. Яков при упоминании господа поморщился. Монахов интересовали ценности. Пленник упрямствовал, пока Яков не вонзил кинжал ему в ягодицу. Брату пришлось несколько раз повернуть в ране узкое лезвие, прежде чем пленник сломался. Выкопав схрон, состоящий в основном из различных монет, и небольших кусков серебра, в том числе разрубленной на не равные части драгоценной посуды, братья прирезали пленника. Тела спрятали за стойку и, лишь после этого позвали остальных братьев. Юлиан, поскользнувшись на кровяных разводах на лестнице, побледнел. Молодой монах предпочел не спрашивать о судьбе хозяев, торопливо покинув помещение. Братья оседлали коней, спеша оказаться подальше от негостеприимного заведения.