Возвращаясь на Землю (СИ) - Мельников Евгений. Страница 59

- Да. – Отозвался Уайт.

- Может быть, теперь стоит связаться со Звездным?

- Никакой связи с Землей не будет, пока не наступит конец, хороший или плохой – без разницы. – Ответил Уайт резко, строго, убедительно, обрубив всяческие супротивные мысли у экипажа.

На этом обсуждение проблемы закончилось, и каждый остался лицом к лицу со своим страхом и плечом к плечу со своей волей, это было лишь началом борьбы – тяжелой борьбы за свободу духа.

Около получаса прошло с того момента, когда Уайт, Брэй и лейтенант Бэрри покинули третий отсек. За это время температура поднялась еще на три градуса. Подполковник Лобков и капитан Ричардс сидели по разные стороны стола и молча, с напряженным безразличием смотрели в его центр, даже не замечая друг друга.

И вдруг Уэсли приподнял голову и краем глаза взглянул на Андрея, как раз в тот момент, когда его лицо начало меняться. Пустые голубые глаза наполнились таинственной жизненной искрой, взгляд смягчился, ранее зажатые губы слегка припухли и начали понемногу вытягиваться в сдержанную, но искреннюю и добрую улыбку. Крепко сжатые на столе руки нервно дергались, в то время как пальцы нелепо переплетались и давили друг на друга, будто соревнуясь между собой. Андрей по-прежнему смотрел в середину стола, но уже не так, как минуту назад, а совсем иначе – глубоко и открыто, с некоторой долей самоиронии в глазах. О чем он думал, понять было трудно, но можно было смело сказать, что не о смерти.

Уэсли насторожил его вид, и, тем не менее, он не стал показывать своего удивления – он лишь снисходительно вздохнул и отвел взгляд в сторону – к иллюминатору, оттуда на него, как и раньше, смотрели холодные, равнодушные ко всему звезды. В итоге, он вновь взглянул на Андрея, но уже чересчур пристально и как будто нездорово, со странным нервным волнением.

- Андрей. – Едва слышно произнес он, как всегда спокойным и мягким голосом.

Андрей как будто не услышал его – он по-прежнему смотрел перед собой тупо и неподвижно, с нездоровой улыбкой, которая порой широко подергивалась, превращаясь в тихие, сдержанные смешки.

- Подполковник. – Вновь обратился к нему Уэсли, так же тихо, но протяжно, ярко выделив ударный слог.

Тут Андрей поднял на него взгляд и, не снимая улыбки с лица, вопрошающе посмотрел ему в глаза.

- Расскажешь мне? – Уэсли произнес это так, будто просил поднять ему настроение, чтобы совсем не упасть духом.

- Я вспомнил вдруг…, - начал объяснять Андрей, смущенно отводя глаза, - … хотя, это будет тебе неинтересно, это из моей молодости.

- Нет, о чем ты! Мне интересно, я правда хочу знать. – Убедительно и по-дружески проникновенно сказал Уэсли. – Расскажи мне.

- Ладно. – Андрей был спокоен, как и раньше, голос его не менялся, и даже лицо было неподвижным – оно застыло в кроткой, сдержанной улыбке. – Знаешь, я с детства мечтал стать космонавтом, хотел летать вокруг Земли на космическом корабле, быть таким же великим, как Юрий Гагарин, мечтал прыгать по Луне и бросаться звездами с неба. – Тут он сделал короткую паузу и отвел глаза, широко улыбнувшись, будто вспомнил какой-то забавный момент, о котором не хотел рассказывать. – Да, я думал, что звезды подвешены в космическом пространстве, как яблоки на дереве, и по размеру примерно такие же. Думал, что смогу срывать их и кидать на Землю и что, когда звезды падают – это их кто-то бросает так же свысока…. Надо ж было…, – Андрей усмехнулся над самим собой очень громко и иронично, но был абсолютно спокоен – не хватался за голову, не рвал волосы от стыда, а просто по-доброму улыбался сам себе.

Казалось, он недосказал чего-то важного, но на этом его короткий рассказ оборвался. Уэсли следил за движениями его лица и улыбался вместе с ним, он не мог не заметить, что в его коллеге что-то радикально изменилось, и изменилось, явно, к лучшему. Андрей настроился именно на ту целебную волну, которая дает силы и помогает держаться на плаву в стрессовой ситуации. Его дух был силен и свободен, несмотря ни на что, а в глазах играла печальная и в то же время радостная мысль о том, что жизнь прожита не зря. И в этом была его воля, его сила и уверенность.

Неизвестно, почему, тишина на корабле воцарилась такая, что даже треск электрических ламп, которого ранее никто никогда не замечал, стал слышимым, и лишь изредка его перебивали тихие и опасливые голоса офицеров, доносившиеся из разных отсеков.

В комнате отдыха было темно и по-прежнему жарко, Мария лежала на своем ложе и каменным взглядом смотрела на стену, положив одну ладонь под голову. Она молчала и не двигалась уже минут двадцать, взор ее был пустым и холодным, как у покойника, дыхание становилось все слабее и тише. Джерри лежал позади нее и, не издавая ни звука, слушал ее дыхание. Слушал, но не мог расслышать, иногда ему казалось, будто она спала, но что-то в ней будоражило и волновало его дух, заставляя забыть обо всем, и даже о грядущей гибели.

- Мэри. – Произнес он вдруг, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

- Что? – Шепотом отозвалась она.

- Не хочешь заняться любовью напоследок?

- Ты рехнулся, Паркер? – Строго и даже немного обозленно ответила она. Его предложение в один миг разбудило в ней ярость, такой внезапной наглости она не ожидала даже от него.

- Почему бы и нет? Как можно не рехнуться рядом с такой красоткой? – Джерри ничуть не смутился, скорее, наоборот, воспринял ее отказ как сигнал к действию.

- Ты откуда такой смелый, лейтенант? – Мария, было, хотела разозлиться по-настоящему и уже отвела локоть вперед, чтобы ударить лейтенанта по ребрам, но что-то вдруг остановило ее, и в голову пришла мысль о том, что, может быть, все это не так уж зазорно.

- Армия США, мэм, там дают хорошие уроки мужества. – Бравым голосом ответил Джерри.

- Да? А чему там еще учат? – Все так же измученно, но уже с небольшим кокетством спросила Мария.

- Помогать боевым товарищам в минуты уныния.

- Ты считаешь, мне нужна помощь?

- Я уверен. – Твердо, без всякой доли сомнения произнес Джерри.

Мария не сказала больше ни слова, она повернула голову и увидела над собой его красивое, темное, как шоколад, лицо. В его уверенном взгляде ясно читалось: “Ты в моей власти, детка, и ничто этого не изменит”. И тут она почувствовала, что не могла сопротивляться и, мало того, хотела этого так же сильно, как и он, даже не взирая на жару. Джерри, тем временем, все ниже склонялся над ней и уже дышал с ней одним воздухом, Мария разомкнула уста, чтобы впустить его горячий, твердый, как стрела, язык внутрь. Он слегка коснулся ее носа своим и крепко примкнул пухлыми, черными губами к ее белоснежному подбородку, после чего тут же скользнул по нему языком и впился в ее нежно-розовые мокрые губы. Почувствовав всем телом неудержимый напор его животной страсти, она целиком легла на спину, чтобы он смог накрыть собой все ее тело. Так он и сделал –  схватился руками за кровать, чтобы примкнуть к ней плотнее, и всем своим туловищем надавил на нее, будто стараясь удушить. Она с усилием протиснула свое колено между его ногами и крепко сжала его ягодицу рукой, вторая рука ее держалась за плечо Джерри, которое безустанно двигалось над ней, по мере того как он извивался подобно змее, будто уже проник внутрь и торопливо повторял свое проникновение, приводя в контакт их налившиеся гениталии. При этом ни один из них не издавал ни звука, и лишь губы чмокали время от времени, разлипаясь во влажном поцелуе.

Их тихие стоны не были слышны даже в шестом, ближайшем к спальне отсеке, а в одиннадцатом, наиболее отделенном – и подавно. Стальной люк, ведущий одиннадцатый отсек, был закрыт – за ним так же тихо и скромно притаились лейтенанты Вонг и Хо. Это был просторный грузовой отсек, освещенный фиолетовым светом четырех люминесцентных ламп, по бокам помещение окружали толстые стены, не менее полуметра в ширину, именно поэтому в нем не было ни одного иллюминатора, зато на нижней стене, прямо под посадочной шлюпкой, занимавшей около трети всего пространства, располагались тонкие створки внешнего шлюза, за которыми не было ничего – мертвый космический вакуум.