Моя любимая роль (СИ) - Марс Остин. Страница 22

— Угу, — он смял лист и сунул в карман, взял гитару и медленно провёл по струнам. Стефани вспомнила Криса и хихикнула, Стив поднял глаза: — Что?

— Да так, — махнула рукой она, — сидели с Льюисом у озера, решили спеть. Он принёс гитару, а она не строит. Так он даже не заметил! Я сама настраивала.

Парень фыркнул и невесело покачал головой:

— И ты ещё спрашивала, почему я ругаю его записи.

— Я уже поняла, — улыбнулась она, — всё, давай играй, я молчу.

Стивен достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо нотный лист, придавил край планшетом и заиграл. Стеф отложила кекс и закрыла глаза, пытаясь представить, как эту песню поёт красивая кореянка из сериала. Мелодия качала, брала за душу мягкими лапками, медленно закрадываясь в сердце и наполняя его теплом…

— Красиво, — она открыла глаза и улыбнулась, — ей очень подходит.

— Угу, если бы Эшли ещё подошло, — скривился Стив, Стефани махнула рукой:

— Забудь об Эшли, расслабься. Включай фильм, я давно его не пересматривала, может, тоже сочиню тебе пару строчек.

— Ты пишешь песни? — он отложил гитару и ноты, опять взял планшет. Девушка качнула ладонью:

— Я стихи пишу, изредка. Ну, когда что-нибудь такое случится, знаешь…

— Знаю, — он опять сполз по спинке дивана и протянул ей один наушник, — смотрим?

— Включай, — она взяла ухо и тоже сползла ниже, на экране бродили по ночному городу под трогательную песню два дурака, которые ещё серий пять будут разбираться, любят ли они друг друга. Мысли поплыли в недавнее прошлое, заставив вспомнить лихорадочно-жадный поцелуй и восходящую луну над водным зеркалом, она улыбнулась. Через минуту заметила, что Стивен не смотрит фильм, хотела возмутиться, но повернувшись в его сторону увидела, что он спит.

«Бедняга, сколько он уже мучается с этой песней… А музыка получилась просто блеск, надо попросить у него запись.»

Она осторожно вытащила свой наушник и взяла со стола его ноты, начала мурлыкать под нос, потом придвинула к себе чистые листы и ручку, стала набрасывать слова, переполняющие её изнутри, те, которые она даже Мари не решится открыть, не то что широкой публике… Но бумага всё стерпит, а сейчас ей так хотелось рассказать всему миру, как она счастлива! На экране побежали титры, а она всё писала, потом чёркала, опять писала и переписывала начисто, с радостью ощущая где-то внутри привычную дрожь, которая для неё всегда знаменовала успех. Такое ощущение приходит в танцевальном зале, когда какое-то движение перестаёт быть заученной сменой заученных поз и становится порывом души, облачённым в танец, когда вдруг понимаешь, что исполнить это лучше просто невозможно.

В последний раз перечитав текст и уверившись, что теперь править нечего, она растолкала Стивена:

— Подъём, соня. Я написала тебе песню.

— Чего? — он потёр глаза. — Что значит «ты написала мне песню»?

— То и значит, — нетерпеливо подпрыгнула на месте она, забирая планшет и подсовывая ему малость почёрканные ноты, — бери гитару! Только здесь не с начала, вот это два раза, а этот кусок переносим в конец и играем медленно. Понял?

— Нет.

— Пофиг, — она махнула рукой, — играй давай, вот отсюда.

Он всмотрелся в ноты, посопел, потёр глаза и заиграл. Она расправила свой лист и запела.

Для такого «близко»

Не бывает «слишком»,

Для такого «можно?» есть только «да».

Ты отбрось сомненья

И прошу, поверь мне,

Для таких вопросов время — ерунда.

Когда в небо смотрели глаза

Цвета «я люблю тебя, море!»

Мне мой ангел сказал,

Что он мне отыскал

Ту любовь, что со мной навсегда.

Она подняла ладонь, заставив его остановиться, ткнула пальцем в ноты:

— Теперь отсюда, потом пауза и всё то же самое ещё раз.

Он кивнул и опять заиграл, окончательно проснувшись, и теперь переводил сосредоточенный взгляд с нот на её текст.

В том мире, где глаза твои

затмили восход луны,

Где стук сердца звучит, как пророчество

о бескрайней,

как небо,

любви,

Я скажу тебе всё, там где волны поют,

где годами трава не косится,

Где сиренью твои поцелуи цветут,

где так хочется, хочется, хочется…

Протянуть ладони,

Там, где только двое,

Там, где нам смотрела в глаза луна,

Там, где волны плещут,

Где не мёрзнут плечи,

Там, где прошептал ты: «Мне лишь ты нужна»,

Где мне в душу смотрели глаза

Цвета «боже, какое небо!»,

Там, где ты мне сказал,

Что всё, о чём мечтал,

В этот миг ты держишь в руках.

— Теперь ещё раз отсюда, а потом этот кусок.

В том мире, где глаза твои

затмили восход луны,

Где стук сердца звучит, как пророчество

о бескрайней,

как небо,

любви.

Я скажу тебе всё, там где волны поют,

где веками трава не косится,

Где сиренью твои поцелуи цветут,

где так хочется, хочется, хочется… любить!

«Любить» она повторяла и тянула долго и вдохновенно, с переливами, заставляющими сердце дрожать вместе с голосом. Та песня над ночным озером зарядила её вдохновением, которого хватило бы на трёхчасовой концерт, и когда Стивен поражённо отложил гитару, уставившись на Стеф, как на божье знамение, она радостно подпрыгивала на месте:

— Круто, а? Как тебе?

Он взял со стола её лист, пробежал глазами и медленно качнул головой:

— Охренеть вы на озеро съездили… Ты понимаешь, что только что спасла мой контракт?

Она широко улыбнулась и развела руками:

— С днём рожденья!

Он запрокинул голову и тихо рассмеялся, потом опять посмотрел на неё и вздохнул:

— Эшли так ни за что не споёт… Ладно, это её проблемы, и её преподавателя по вокалу. Давай ещё раз, на чистовик?

— Давай, — она с готовностью кивнула и села ровно, забрав свой листок, Стивен что- то быстро писал на своём, потом достал мобильный, поклацал и положил на стол.

— Готова? — Кивок. — Поехали.

На этот раз он играл неуловимо иначе, а она пела так же вдохновенно, но спокойнее и увереннее. В результате получилось так круто, что они оба в конце довольно переглянулись и подняли большие пальцы.

— Я твой должник до конца жизни, — он опять взял листы, набрал новых, стал что-то быстро писать. Она заглянула и нахмурилась:

— Что это?

— Переделываю басовую партию… надо ещё соло доработать, плюс чуть изменить здесь… и здесь.

— Понятно, работай, — она улыбнулась и взяла планшет, стянула кроссовки, устроилась поудобнее и опять сунула нос в чашку. Стивен играл, скрипел ручкой, что-то бормотал под нос, красивая кореянка плакала на лавочке, а Стеф понемногу опускала голову всё ниже…

А проснулась от того, что несущий её на руках парень споткнулся о тумбочку и шепотом выругался. Она попыталась понять, где находится, заметила, что за окном розовеет небо, а в кровати под этим окном спит Мари, подняла глаза на Стивена и прошептала:

— Я что, уснула?

— Да, — он положил её на кровать, поставил на пол кроссовки, — причём так крепко, что я разбудить не мог, думал уже водой полить, но пожалел.

— Ну спасибо, — тихо фыркнула она. — Доделал песню?

— Да, всё полностью готово, — он присел на край кровати и потёр лицо, — я двое суток не спал из-за неё! А ты сочинила за полчаса.

— На готовую музыку, — подняла палец она.

— На которую вдохновил твой фильм, — перекривил её тон и палец Стив, они тихо засмеялись, он добавил: — Стеф, ты реально меня спасла. И поёшь просто супер, эти соломенные куклы тебе в подмётки не годятся.

— Спасибо.

— Тебе спасибо. Ложись, я тоже пойду отрублюсь часов на двенадцать, передашь звукарю, чтоб не будил меня?

— Окей. Приятных снов.

— И тебе, — он пожал её руку и ушёл, по широкой дуге обойдя тумбочку.