Киллер (ЛП) - Уайлд Кларисса. Страница 5

— Он… мертв… — запинаюсь я, неуверенная, как, черт возьми, все это случилось. Я не могу в это поверить… и все равно, это произошло. Филипп мертв. Мой муж мертв.

О, Боже мой.

Я пялюсь на Артура, который тут же хватает мои руки и сжимает их, нежно поглаживая.

— Мне жаль.

— Тебе жаль? — заикаюсь я. — Он твой брат.

— Он… был, да, но он был твоим мужем.

— Я не верю, что он на самом деле умер. Его правда нет?

— Да. Они приехали слишком поздно, чтобы… вытащить его из горящей машины.

Открываю рот, но ничего не выходит. Мне тяжело смириться с тем, что случилось, а также со своими эмоциями, потому что... честно… я не чувствую ничего. Все пусто.

Некоторое время царит молчание. Думаю, никто из нас не знает, что сказать. Нечего сказать, чтобы легче справиться с этим, и я знаю, что он чувствует то же самое.

— Все будет в порядке, — произносит он.

Артур подходит ближе и обнимает меня, позволяя своим рукам обвиться вокруг меня. Я вздыхаю в его объятьях, опускаю голову на его плечо и смотрю на настенные часы. Время остановилось, но только для нас, а не для внешнего мира.

— Я не знаю, что говорить, — шепчу я. И это правда.

Все, о чем я могу думать, это горящий внутри машины труп.

От такой картины мое сердце теряет контроль. Я никогда не представляла, что Филипп умрет подобным образом.

— Тебе не нужно ничего говорить. Это нормально, если ты хочешь плакать, — говорит он. — У тебя есть мое плечо, — от его успокаивающих и нежных рук я чувствую себя в безопасности.

— Спасибо... — отвечаю я. — Я просто не знаю, хочу ли я плакать.

— Не спеши, — отвечает Артур. — Я здесь для тебя.

Он отклоняется назад и смотрит на меня с милой улыбкой. Глубокая привязанность наполняет его взгляд.

— Я никуда не уйду. Буду оставаться здесь каждый день, если понадоблюсь, — он кладет руку на мою щеку и ласкает ее. Это искренний жест, но и такой неправильный в то же время.

— Но что насчет тебя? — я хватаю его руку. — Он твой брат. Тебе тоже нужен кто-то.

— Я справлюсь, — отвечает он. — Не переживай обо мне. Лучше позаботься о своем благополучии, — он наклоняется вперед и прижимается губами к моему лбу. — Тебе стоит немного отдохнуть.

Когда он встает, я тянусь к его запястью.

— Не уходи.

Артур оглядывается.

— Я не хочу быть здесь, когда придут твои родители. Это будет… неправильно.

То, как он произносит это, подтверждает мои подозрения и льстит мне, даже если не должно. Мы всегда были связаны на том уровне, на котором не были связаны с Филиппом, от чего это ощущается так неправильно… но прямо сейчас это нужно мне больше, чем что-либо в мире.

Филиппа здесь нет. Больше некому составить мне компанию. Мне нужен Артур так же, как я нужна ему сейчас.

— Останься со мной, — произношу я. — Я не против.

— Но твои родители…

— Пусть говорят, — перебиваю я, — мне все равно.

Я улыбаюсь ему и вижу, как он меняет свое решение.

Так что он садится на свой стул рядом со мной, держа меня за руку, пока мы обмениваемся нежными, сочувствующими взглядами.

Тяжелые времена взывают к отчаянным мерам.

А мы оба в отчаянной потребности утешения. Любым необходимым способом.

Глава 3

ВАНЕССА

Несколько дней спустя…

Когда врачи подходят к моей кровати, я уже давно не сплю. Я потребовала их присутствия потому, что устала то того, что меня вынуждают оставаться в постели. Я привычным жестом поднимаю свой халат и показываю шрам на бедре, который со швами затянулся весьма аккуратно, и порезы на своей руке и животе, которые почти сошли. Мне очень повезло, что лицо не было задето. Всего лишь несколько синяков тут и там, и опухшая губа, но ничего серьезного.

Я еще не смотрела на себя в зеркало. Все, что я знаю, это со слов медсестер. Мужчины… ну, от них мало толку. Все они говорят, как здорово я выгляжу по сравнению со вчерашним днем. Некоторые даже называют меня красивой. Я думаю, их интерес равносилен тому, что они испытывают при покупке мяса на рынке.

Боже, Боже. Можно подумать, им есть на что рассчитывать.

Я люблю, чтобы мои мужчины были как вино: сильными и властными. Конечно, флирт, обычный секс — это прекрасно, но ничего большего из того, что включает в себя не одноразовые отношения. Кроме того, ничего не выйдет, пока я нахожусь в больнице. В данный момент у меня на уме другие вещи, например, мой мертвый муж. Флиртовать с другим сейчас было бы… неэтично.

— Выглядите хорошо, миссис Старр, — произносит врач.

— О, может, уже начнете называть меня Ванесса? Давайте отбросим притворство, — хихикаю я, чтобы смягчить слова. Он кивает. — Ваши раны зажили весьма хорошо. Должен сказать, вы выйдете отсюда через пару дней.

— Пару дней? Но уже прошла пара дней. Я хорошо себя чувствую.

— Я бы предпочел не рисковать, так что, чтобы быть уверенным, пока не стану вас выписывать.

Я хмурюсь, громко выдыхая, когда от вида вошедшего мужчины мои глаза расширяются.

— Отец?

— Ванесса, — произносит он, когда подходит ближе и обнимает меня так крепко, что мне приходится застонать.

— О, дорогая, мы с твоим отцом так волновались за тебя. Мы не могли добраться сюда быстрее, но я очень тревожилась за тебя. Обними свою маму, — моя мать врывается в палату, отталкивает отца в сторону и обхватывает своими руками мою шею, почти задушив меня.

— Я в порядке, мама.

— Нет, не в порядке, и не смей так говорить! Ты попала в автокатастрофу. Ты должна радоваться, что осталась жива.

— Я и радуюсь, — отвечаю я. — Но я из тех, кому повезло больше.

— Бедный Филипп, — произносит она, а затем вздыхает. — Его время еще не настало.

— Эта авария кажется мне очень необычной, — вмешивается мой отец. — Я никогда не думал, что подобное может случиться.

— Как и я. Обычно Филипп прекрасно водит машину, — лгу я, чтобы сохранить в мыслях родителей хорошее представление о моем муже. Мне так легко это удается. Кроме того, я не хочу случайно признаться в том, как глупо было сесть в машину с ним, зная, что он был пьян.

— Наверное, что-то было не так. Они не расследуют происшествие? — спрашивает моя мать. Она смотрит прямо на врача, словно он должен знать.

— Да, полагаю, — отвечаю я.

— Представители полиции просили поговорить с вами, миссис Старр?

— Просили? — вмешивается мама.

Врач прочищает горло.

— Я сказал им, что вы себя еще плохо чувствуете.

— Уже хорошо, — отвечаю я. — Они знают что-то?

Меня начинает охватывать тревога.

— Да, я бы тоже хотела поговорить с ними, — отвечает мама.

— Мама! — я морщусь, глядя на нее. — Я могу справиться сама.

— Нонсенс. Ты еще не пришла в форму.

— О, дорогая, пусть она решит за себя, — говорит мой отец, вздыхая. — Давай сходим и возьмем по стаканчику кофе.

Мой отец отводит ее от моей постели, но она выплевывает:

— Кофе? В этом месте? Я даже прикоснуться не посмею к этому дерьму!

И затем они исчезают за дверью. Врач кивает и улыбается.

— Нелегко, наверное?

— Уф, они доведут меня до белого каления, — отвечаю я. — Такие сверхопекающие, и не в хорошем смысле.

— Кажется, они очень заботятся о вас, — раздумывает он.

— Нет. Это всего лишь бравада. Нас хорошо научили играть, — возражаю я.

На лице врача появляется хмурое выражение. Не думаю, что он понимает. Никто не понимает. Вот почему моя семья ведет себя так, как ведет, почему она такая успешная: мы безупречные лжецы. Мы закутались в ауру сострадания, любви и нежности в то время, как обдумываем убить людей вокруг нас голыми руками. Ну, может, не буквально, хотя кто знает. Мои родители, все же, даже мне кажутся безупречными лжецами.

Они не любят меня.

Лишь притворяются.

Любовь — лишь слово, выброшенное на ветер, чтобы заставить нас выглядеть лучше, но под поверхностью все гниет. Мои родители вырастили меня в таком окружении, где внешний вид, одежда и поведение было всем, что имело значение, а настоящие эмоции лучше спрятать в дальний ящик. Они не служили высшей цели. Они искали власть.