Там, где холод и ветер (СИ) - Северная Ирина. Страница 18

Прохлада тихой ночи, отличный ужин, дорогой алкоголь, тепло двух соприкасающихся в танце тел.

Кейран остро чувствовал в этом сиюминутном волшебстве привкус тревоги, но честно попытался дать себе возможность отрешиться от всего и просто плыть по волнам. Все так и получалось, пока что-то грубо не вторглось извне в состояние умиротворения.

Он поднял голову и посмотрел в черное ночное небо, походившее сейчас на непроницаемый шатер, раскинувшийся над городом. Внезапно что-то отделилось от мрака небес и превратилось в стремительно летящую тень. Кейран остановился, сильнее прижимая Шону к себе. Она посмотрела сначала на него, потом повернула голову и проследила за взглядом Кейрана.

Нечто, чернее самой ночи, возникло ниоткуда и теперь приближалось к неподвижно замершим людям подобно черному метеориту, прилетевшему из мира мрака. Перед глазами мелькнули распростертые крылья, острый, как наконечник стрелы клюв, и спустя миг крупная черная птица рухнула совсем рядом с застывшими в изумлении людьми, задев Шону жесткими перьями разверстых крыльев.

Тело птицы ударилось о плиты пола с отвратительным звуком. Из размозженной головы брызнула кровь, попав на подол платья и ноги девушки. Отделившиеся в момент удара о мрамор перья взметнулись рваным черным конфетти и опустились на небольшие пятна воды, оставшиеся от дождя. В лужице вокруг разбитой головы птицы медленно расплывалось кровавое пятно.

Шона сдавленно вскрикнула и полным ужаса взглядом смотрела в устремленный на нее мутный глаз неправдоподобно большой мертвой вороны.

…Из приоткрытой балконной двери продолжали доноситься звуки баллады и бархатный мужской голос пел:

Whatever tomorrow wants from me

At least I’m here, at least I’m free

Free to choose to see the signs

This is my line

(Чего бы ни хотел от меня завтрашний день,

Я хотя бы здесь, хотя бы свободен,

Свободен выбирать, видеть ли мне знаки -

В этом моя жизнь)**

***

Когда я снова открыла глаза, за окном была уже ночь.

Передо мной на стене, причудливо изгибаясь, танцевали тени деревьев. Свет фонаря проникал сквозь ветви, создавая узор, напоминавший ожившее, хаотично сплетенное кружево.

Я лежала в тишине квартиры, а мир за окном отступил на второй план, став просто картонной декорацией.

Едва двигая отяжелевшей рукой, нащупала пульт от телевизора, включила и безуспешно попыталась вникнуть в происходящее на экране.

Надо бы встать, размять затекшее тело, прислушаться к прочим потребностям организма. Я с трудом подняла руку, чтобы взять телефон с коробки, которую использовала, как прикроватный столик. Часы на дисплее показывали начало первого. Два текстовых сообщения от Брайана с практически одинаковым содержанием: «Позвони, когда отдохнешь» и «Как ты там? Позвони в любое время». Звонить не стану до утра. Пусть сам отдохнет, он со мной навозился.

Я стащила тело с дивана и побрела в ванную. Несмотря на слабость, мне заметно лучше: голова уже не кружилась, хотя еще пошатывало, словно я двигалась по вагону стремительно несущегося поезда.

Опасаясь, как бы ненароком не рухнуть в ванной, я все же с наслаждением приняла душ.

Натянула чистую футболку и отправилась на кухню, подчиняясь даже не желанию, а необходимости бросить что-нибудь в желудок, ведь последний раз я нормально ела еще позавчера днем на пикнике.

Пожелтевшее нутро старого холодильника стараниями Пэтти выглядело сейчас как реклама продуктов для здорового образа жизни: йогурты, сыр, свежие фрукты и овощи. Все красиво и аккуратно разложено по полочкам. К сожалению, вид всего этого изобилия не способствовал возвращению полноценного аппетита. Я отрезала кусочек сыра, отщипнула маленькую веточку винограда, поставила свой новый зеленый чайник на плиту и уселась за стол.

Чайник вскоре начал шуметь, закипая, я поднялась, чтобы достать чашку и чайный пакетик. Едва мои босые ноги коснулись пола, как показалось, что я окунула их в снег, настолько ледяным ощущалось прикосновение керамических плит. Но самое странное, что холодно стало не только подошвам: ноги словно бы по щиколотки оказались в чем-то ледяном, текучем, как ручей талой воды.

Я вздрогнула от неожиданности. Единственное, что сразу пришло в голову — сквозняк. Где-то открылось окно, и ночной ветер гулял по полу, ну а я восприняла это слишком утрированно.

Сделала осторожный шаг к плите, выключила ее, заставив замолкнуть омерзительно вопящий чайник, и снова потянулась к шкафчику, чтобы достать чашку. Только рука коснулась дверцы, как светильник на потолке мигнул и погас, а вместе с этим смолкло размеренное урчание старого холодильника. В квартире мгновенно стало темно и тихо. Я застыла, невольно затаив дыхание.

По ногам прокатилась новая волна холода, которая вывела из оцепенения, и я с неожиданной резвостью подскочила к выключателю и шлепнула ладонью по клавише. Свет не зажегся, а холод, опутавший мои ноги, стал подниматься выше, скользя по коже ледяной змеей. Покрывшись мурашками, на подгибающихся коленях, я рванула в гостиную, на ходу хлопнув по выключателю в коридоре. И — ничего!

Свет не зажигался нигде.

Заскочив в гостиную, резко остановилась — мне показалось, что я с разбега нырнула в чернильницу.

Квартира выходила окнами на улицу, хорошо освещаемую фонарями. Но сейчас в комнате темнота заполняла помещение, как черный дым, полностью поглощая свет, проникающий снаружи. Я прекрасно видела окно и горящие за ним фонари, но свет их никак не влиял на уровень освещенности, словно стекло было непреодолимой преградой.

Я стояла, оцепенев, не двигаясь с места, и дышала, как загнанный зверь. Холодный и тяжелый комок страха ворочался в животе, заставляя пугаться собственных судорожных вдохов. Опутавшие меня темнота и ужас исказили способность ориентироваться в знакомом помещении. Я уже не понимала, где стою и куда двигаться, чтобы добраться до телефона. В этот самый миг за спиной в темноте что-то проскользнуло, неспешно, плавно, как в воде, задев распущенные по спине волосы, еще влажные после душа. Я уже готова была заорать во все горло, но крик застрял, когда до слуха донеслось:

— «Найди… меня…»

Слова, как дуновение ветра, как выдох.

Звуки с улицы? Слуховая галлюцинация или просто игра не в меру разыгравшегося воображения? Вместе с призрачными словами снова, как накануне, долетело легкое движение воздуха и коснулось лица. И я довольно отчетливо уловила запахи: травы, леса, земли и чего-то еще, тревожного, грубого, опасного. Бредовая мысль, но так, наверное, пах бы покрытый кровью, разогретый в битве металл. Я не могла знать этого наверняка, но ассоциация возникла именно такая…

Я в ужасе метнулась вперед, наткнулась на диван, запрыгнула на него, сжалась, подобрав колени и обхватив голову руками. Замерла, чувствуя, что схожу с ума…

Свернувшись в тугой комок плоти, трясущийся от страха в кромешной тьме, я не вспомнила ни одной молитвы. От запредельного ужаса, парализовавшего меня, все, включая и «Отче наш», повылетало из затуманенной головы. Спроси меня тогда кто-нибудь, как меня зовут, я бы, скорее всего, не ответила…

«Найди меня…» — я так отчетливо слышала эти слова, что первые мгновения они все звучали и звучали в моей голове, повторяясь как эхо. Это собственный рассудок решил поиграть со мной в прятки?

Галлюцинации, навязчивые состояния. Что дальше? Пора освобождать в шкафчике полку для баночек с антидепрессантами и прочими снадобьями, способными помочь справиться с действительностью?

Не могу сказать точно, сколько времени просидела, вжавшись в диван. Меня почти подбрасывало от мощных толчков собственного сердца, стук которого набатом отдавался в ушах.

Из оцепенения вывел телефон. Дисплей ожил, засветившись растворившимся во тьме голубоватым сиянием. Я распрямила свернутое в клубок тело, и рывком схватила телефон.

Очередное смс от Брайана: «Позвони утром». Дожить бы до утра! Не хватало еще свихнуться. Психика у меня хоть и ранимая, но достаточно крепкая и среди родственников не было никого с психическими отклонениями. Хотя, может, это ничего и не значит. Может, я буду первая…