Там, где холод и ветер (СИ) - Северная Ирина. Страница 51

Но Шона словно не слышала его. Взгляд ее был устремлен куда-то, она хмурилась и продолжала говорить.

«А еще та мертвая птица… Все один к одному…»

Кейран поморщился, запустил обе пятерни в волосы, сжимая пальцы. Почувствовал, как болезненно отозвалось прикосновение к коже головы, словно нервные окончания обнажены и стали гиперчувствительны.

Причем здесь птица? Ши несла откровенную ерунду.

«Та ворона — дурной знак, я точно знаю. Мне следовало прислушаться, обратить внимание, понять уже тогда, что это начало конца…»

Она обошла вниманием более простое объяснение, что их отношения себя исчерпали. Он почувствовал и понял это первым, а она еще за что-то цеплялась. Искала свой ответ, жадно всматривалась в его лицо. В ее взгляде были и вызов, и отчаяние.

«Мы не занимались любовью с того раза, как я сама тебя попросила об этом… Скажи, Кей, только честно — ты меня больше совсем не хочешь?»

Она и правда считала, что этот вопрос нужно задавать? А как насчет того, насколько честный он бы дал ответ? И она поняла его невысказанные слова. На лице Шоны появилась горькая усмешка.

«Не ответишь, потому что не хочешь оскорбить меня? Боишься дать слабину и увязнуть опять в наших отношениях, продлевая агонию? Или допускаешь, что совершаешь ошибку, давая мне уйти?»

Кейрану тогда показалось, что он видит Шону впервые. Она говорила вещи, которые он не считал нужными озвучивать, настолько они были очевидны. И бессмысленны сейчас. Отвечать на все эти вопросы означало бы, что нужно углубляться в какие-то дебри, где легко увязнуть, а ответов так и не найти.

Она еще что-то говорила и спрашивала. Пыталась строить предположения, пока, наконец, не вспомнила, что он никогда не отличался откровенностью и не стремился к подробному анализу их чувств и отношений.

Ему захотелось встать, отойти от нее, физически ощутив расстояние между ними. Это было нужно, как отдых после череды бессонных ночей. Как восстановительное питание после потери крови.

Тогда он остался сидеть рядом с ней, а сейчас встал. Обошел диван, приблизился к барной стойке, достал стакан, лед из морозильной камеры. Хотел налить что-то крепкое, но вспомнил, что планирует вскоре сесть за руль. Поэтому плеснул в стакан воды, бросил ломтик лимона. Пока проделывал все это, снова прокручивал в голове их недавний разговор.

Вспомнил, как Шона сказала, в ответ на его молчание.

«Расслабься, твои ответы мне не нужны. На этом предлагаю считать наше цивилизованное расставание свершившимся фактом. И мне хотелось бы остаться твоим помощником до конца проекта. Кстати, мне сегодня еще необходимо нанести визит к Королеве».

А вот ему не очень хотелось этого. И не хотелось, чтобы Шона сегодня ехала к Королеве выслушивать ее идеи. В конце концов, это вполне могло подождать до его возвращения из Столицы, и он бы занялся этим сам.

Но он не стал возражать, посчитав, что, возможно, так даже лучше. Шона будет занята, и это хоть немного отвлечет ее от произошедшего между ними.

Теперь уже бывшая любовница поднялась, направилась к двери. Он двинулся следом, и они едва не столкнулись, когда она резко остановилась. Шона повернулась, он машинально чуть отступил. Она шагнула к нему. Подняла руку, хотела провести по волосам мужчины, которого еще совсем недавно считала своим. Увидела, как он застыл, глядя на нее, и опустила руку.

Получился этакий странный, дерганый танец. Печальное танго расставания.

«Ты… закрытый. И замочек на тебе с секретом… И что-то есть такое, что ты не хотел и не хочешь мне говорить. Ведь так?»

А он и не скрывал, что он скрытный, уж простите за тавтологию. И она это знала.

Ей нравилось считать своим этого немногословного, неулыбчивого, немного отстраненного мужчину. Она думала, что с ней он другой — уязвимый, чувствительный, заботливый. Они спали вместе, и она видела, каким расслабленным и беззащитным выглядел он во сне. Видела его лицо, когда он занимался с ней любовью, когда кончал, в экстазе запрокидывая голову и сжимая челюсти.

И тут Шона поняла, что он никогда в эти моменты не смотрел ей в глаза.

Кейран не знал наверняка, о чем она подумала, но почувствовал что-то, увидев мелькнувшую на ее лице боль осознания. Она сказала:

«Поцелуй меня. На прощанье. Хочу запомнить наш последний поцелуй. И знать, что он был последним».

Кейран взял ее руку, прижал к губам в долгом касании, полном уважения и признательности. Шона высвободила похолодевшие пальцы, тронула его губы. И все.

Когда за ней закрылась дверь, Кейрану показалось, что его лишили кислорода.

Это очень больно, словно кто-то умер. Траур по ушедшим дням, проведенным с Шоной, на самом деле не мог иметь определенной продолжительности. Он просто был, выраженный в той боли и сожалении, что Кейран испытывал. Но больше всего это сожаление было от того, что он всегда знал, чего хотел и долго мирился с тем, что Шона не может или не хочет ему этого дать.

При желании можно найти множество способов заглушить боль. Но он не хотел избавляться от этой боли. Он ее заслужил, как неотъемлемую часть жизни.

Но было и еще кое-что, что он хотел бы заслужить. Или хотя бы попытаться.

***

…Я проводила Уну, чуть позже ушел Брайан. Я чувствовала себя усталой, но такой довольной, что даже усталость показалась приятной.

Старый душ в ванной на втором этаже коттеджа — обложенный плиткой поддон, рассекатель, закрепленный в стене, и занавеска — был отлажен и отлично функционировал, благодаря Брайану. Я вымылась, надела чистые джинсы и свободную футболку и отправилась разыскивать фен в еще не распакованных вещах.

Итогом сегодняшних стараний гостиная превратилась во вполне уютную комнату. Брайан подключил телевизор, помог передвинуть старый бабушкин шкаф, место перед диваном занял мой журнальный столик, а кресло расположилось у окна. Мои вещи прекрасно вписались в эту светлую гостиную.

Я запустила процесс обживания на новом месте, и это казалось правильным.

Надвигался вечер, и закат был удивительно ярким. Лучи заходящего солнца освещали густую зелень за большим окном, но в комнату проникали только в виде рассеянного свечения, окрашивая пространство в волшебный, леденцовый оттенок. Гостиная словно наполнилась сияющей розовой пудрой, а тени от листвы создавали пятнистый узор на полу и стенах…

Я сушила волосы феном и посматривала то за окно, то в работающий телевизор с приглушенным звуком, когда раздался звонок в дверь.

Не сомневаясь ни мгновения, я отправилась открывать.

На пороге, чуть склонив голову, стоял Кейран Уолш. В тени крыльца он сначала показался мне большой плотной тенью. Но когда шевельнулся, выпрямился, упавшие на него лучи солнца осветили его темные, аккуратно зачесанные назад волосы, обрисовали контур высокой скулы, подбородка, рта.

Он стоял и смотрел на меня, а я пыталась понять, куда в неистовом прыжке отправилось мое сердце. Кажется, оно оказалось где-то справа, а потом ухнуло вниз и теперь забилось в районе солнечного сплетения.

— Привет, — проговорил Кейран. — Можно войти?

Я отступила в сторону, пропуская его.

Глава 18

«Вот она, стоит перед тобой. Так близко, как ты хотел, как представлял. Можно протянуть руку и коснуться. Если решишься…»

Но он не решился. Просто смотрел, а она смотрела на него. На лице Хейз написано легкое удивление, но это не тот ответ, который он хотел прочесть, глядя на нее.

— Прости, что я вот так, без предупреждения, — сказал Кейран. — Если не вовремя…

— Нет, ничего, — ответила Хейз.

Звук ее голоса теплыми волнами проник в него, рождая физические ощущения от мягкого волнующего тембра. Словно он сидел в самолете, который готовился к взлету. Разгон, ускорение, рождавшие вибрацию во всем теле. Кейран сжал зубы, едва сдерживаясь, чтобы не шагнуть вперед, не сгрести девушку в объятия и не стиснуть ее руками, прижимая к себе так, чтобы расстояния даже толщиной в молекулу не осталось между ними.