Там, где холод и ветер (СИ) - Северная Ирина. Страница 75

По взгляду Брайана поняла, что он озадачен моими откровениями. Он задумчиво косился на меня, но молчал.

А мне ощутимо полегчало, когда я озвучила эту «странность», переставшую вдруг быть странностью.

Жизнь стала намечаться не просто жиденьким пунктиром, а вполне четкими направлениями и разборчивыми линиями движения, как в географическом атласе обозначаются дороги.

Я впервые за долгое время знала, что и в каком порядке мне следует делать.

А главное, начала понимать, ради чего все происходит.

Глава 25

Впервые за прошедшие после переезда дни я выбралась в город.

Проезжая знакомые улицы, я ощущала себя вполне комфортно. Меня не тянуло назад, не было никакого чувства утраты или дискомфорта от напоминания об очередной вынужденной перемене места жительства.

Странно, но за короткий срок я уже привыкла обитать в пригороде, и переход от прежнего образа жизни оказался практически незаметным. И никаких грызущих сожалений от того, что я с такой легкостью отказалась от квартиры бабушки. Более того, мне нравилась мысль, что теперь моё прежнее жилье принадлежит Кейрану. Это как еще одна невидимая ниточка, связывающая нас.

К Эвлинн мы с Уной не пошли, хотя Брайан и предложил подняться вместе с ним. Оставаясь дожидаться его в машине, мы о чем-то болтали, и я наблюдала, как вдруг изменилась моя юная знакомая, став более расслабленной и непринужденной. Она чаще улыбалась и уже не сутулилась, будто пытаясь стать незаметнее.

***

Колокольчик на двери магазинчика Эвлинн поприветствовал нас, звякнув коротко и уныло. Заставленный витринами небольшой торговый зал казался странно пустым и безжизненным. На темной деревянной поверхности старого прилавка лежал слой пыли. Пыль же облачком вилась в лучах света, проникавшего сквозь чуть приоткрытые жалюзи на окнах. Все притихло и замерло, будто даже сувениры и безделушки прониклись тяжестью трагедии, случившейся у хозяев.

Мы с Уной остановились, не решаясь пройти дальше, слегка пришибленные тягостными ощущениями, явно чувствуя одинаковую подавленность.

Брайан запер дверь и остановился позади нас.

— Невесело… — проговорил он с горечью.

Я лишь тяжко вздохнула в ответ. Печаль, наполнявшую небольшой торговый зальчик магазина, можно было потрогать руками и ощутить ее холод и липкость, проникавшие внутрь и оседавшие в сердце и в душе.

— Ладно, пошли, — тихо скомандовал Брайан и решительно зашагал впереди нас к проему в стене за прилавком, где за плотными шторами скрывалась приватная зона магазинчика.

В прошлый раз мне здесь показалось очень уютно. Как ни странно, но и сейчас это ощущение возникло, едва мы вошли в погруженное в полумрак помещение с диванчиком и старым буфетом, со стоящими на нем микроволновкой и электрическим чайником.

Брайан включил свет, и я осмотрелась. Здесь все было по-прежнему: стеллажи, заставленные коробками и занавешенные тканью, аккуратно сложенный плед и маленькая подушка на диване.

На столике, за которым мы прошлый раз сидели и пили чай с вкуснейшим кексом Эвлинн, сейчас лежал ноутбук и черная папка.

— Девочки, вы присаживайтесь или делайте, что хотите, а мне надо кое-чем заняться. Дела у магазина идут совсем паршиво, — сказал Брайан, усаживаясь за стол и открывая крышку ноутбука.

В наступившей тишине раздался тихий голос Уны.

— А можно я посмотрю там, — она указала рукой в сторону торгового зала.

— Да, конечно, — отозвался Брайан, глядя на девушку через плечо. — Смотри что хочешь, чувствуй себя свободно. Считай, что магазин открыт сегодня только для тебя, — он коротко улыбнулся ей.

Уна смущенно кивнула и вышла.

— Эвлинн решила продать магазин, — проговорил Брайан равнодушно, будто сообщал, сколько сейчас времени.

Я едва не подскочила от неожиданности.

— Нет! Не может быть…

— Да. Еще как может. Не до него сейчас. И дальше, скорее всего, будет не до бизнеса. Работать здесь одной тяжело, нанимать кого-то — не по карману. Сыну Эвлинн, Финну… — Брайан запнулся, вздохнул, — скорее всего, потребуется постоянный уход. Последствия у травмы тяжелые, впереди у парня долгая реабилитация.

— Это уже точно? — спросила я.

— Пока трудно сказать точно, но врачи осторожно, но настойчиво подготавливают Эвлинн к такому варианту.

— Не знаю… зачем загадывать… — проговорила я. — Лишь бы выжил…

— Согласен, — кивнул Брайан.

Он говорил, щелкая по клавиатуре ноутбука и поглядывая на экран. Прервался, повернулся ко мне.

— Слушай, а здорово, что вы увязались со мной, — он улыбнулся, — без вас я бы тут спекся. Точно.

— Не спекся бы, — я подошла и встала за спиной Брайана, кладя руки ему на плечи, а подбородок на вихрастую русую макушку. — Ты же кремень, на тебе сейчас все держится. Тебе спекаться никак нельзя.

— Ага, давай, озадачь меня еще больше. Навали ответственности и поддай боевого духа.

— А зачем? Ты и сам всегда с этим здорово справляешься.

Брайан усмехнулся, взял мои руки, лежащие у него на плечах, потянул их и скрестил у себя на груди. Я прижалась щекой к его теплой макушке, пахнущей солнцем и чуть-чуть шампунем, и замерла, чувствуя под ладонями сильное и ровное биение его сердца.

Брайан повернул голову, поцеловал меня в плечо и ласково похлопал по руке, то ли благодаря, то ли успокаивая. В нашем объятии не было ничего чувственного, а просто теплота, надежность и взаимная поддержка.

Тихий вздох, раздавшийся за спиной, заставил меня быстро обернуться.

Уна стояла, ухватившись за отодвинутую занавеску, и смотрела на нас глазами потерявшегося олененка. На лице ее было написана такая откровенная растерянность, что мне стало неловко.

Я отстранилась от Брайана, а он скользнул рассеянным взглядом по застывшей девушке, и как ни в чем не бывало, снова вернулся к компьютеру. В напряженной тишине раздались негромкие щелчки кнопок клавиатуры.

— Я…эмм, простите, — пробормотала девушка, развернулась, и быстро исчезла за шторкой, вернувшись в торговый зал магазинчика.

Я направилась за ней. Уна стояла у небольшой витрины в виде стеклянного куба, где были разложены деревянные и металлические пуговицы и пряжки, украшенные искусной резьбой в традиционном кельтском стиле.

— Что-то понравилось? — спросила я, подходя ближе.

Только задав вопрос, я поняла, что прозвучал он довольно двусмысленно. Уна не обернулась ко мне, стояла напряженная, сцепив руки за спиной.

— Понравилась. Вон та деревянная пряжка с Древом жизни, — ответила она ровным голосом.

— Да, и правда, выразительная вещь, — согласилась я, заглянув из-за плеча Уны. — И такой эффект состаренности, потертости. На джинсах будет здорово смотреться. Давай спросим у Брайана, может быть можно ее прямо сейчас приобрести.

— Ой, нет, нет! Не стоит, — замотала головой Уна.

— Почему? Это же нетрудно — спросить, — сказала я. — А если у тебя с собой денег нет, так я тебе одолжу. В счет будущей зарплаты. Так как?

Я заглянула ей в лицо — румянец без следа растаял на гладких щеках моей юной знакомой. Она стояла бледная, погасшая, с упрямо сжатыми губами.

Тут меня что-то дернуло.

— Уна, хочу рассказать тебе одну байку, после которой ты, возможно, сочтешь меня ненормальной, — обращаясь к ней, я сама еще толком не понимала, чего хочу пояснить.

И кому — себе или ей?

Взгляд моей юной знакомой снова стал, как у испуганной лани, она напружинилась, словно готова была свернуться в клубок или наоборот, броситься бежать.

Я взяла в руку амулет, висящий у меня на шее и, положив его на ладонь, подняла повыше.

— Вот эту вещь мне недавно подарила Эвлинн, владелица этого магазина, — сказала я. — И эта безделушка уже успела сыграть в моей жизни странную, но очень значительную роль. Веришь, что такое может быть?

Уна нахмурилась, и какое-то время молчала, переводя настороженный взгляд с амулета на меня.

— Верю, — ответила она, наконец. — То есть, я не суеверная, но что-то такое, наверное, есть.