Свердловск, 1976 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович. Страница 64

— И сто километров до города, где такие материалы нужны, — снисходительно улыбнулся Юрий Степанович. Видимо поговорку вспоминает — за океаном телушка стоит полушку, да рубль перевоз.

— А вот это как раз не проблема, — теперь уже я отмахиваюсь от его вроде бы убойного довода, как от незначительной мелочи, — Напомните мне, Рефтинская электростанция у нас что использует, как топливо?

— Уголь…

— Правильно. Экибастузский уголь, из Казахстана, — поднимаю я палец вверх, акцентируя происхождение топлива, — По сорок — сорок пять полувагонов в сутки сжигает. А обратно эти полувагоны идут в Экибастуз порожняком, и что характерно, через Свердловск. Больше полутора тысяч тонн в сутки можно вывезти. С учётом того, что плиты и блоки мы будем делать из пористого бетона, то вес одного кубометра у нас получится около тонны. На строительство дома с размерами десять на восемь метров на стены требуется двадцать пять кубометров стенового материала, понимаем, что каждые сутки можно получать стройматериалов на шестьдесят — семьдесят домов. В среднем по две тысячи домов в месяц. Это жильё для ста тысяч населения в год. А когда появится повышенный спрос, то кто нам помешает сгонять за стройматериалами ещё один — два состава в сутки.

— Ты про индивидуальное строительство говоришь, а как же социальные программы?

— Да без проблем, пусть разрабатывают проекты своих домов с учётом использования других материалов, кроме кирпича и железобетона. Кстати, если можно было бы выбирать самые неудачные стройматериалы, то это как раз были бы те самые кирпичи и железобетон. Слишком уж у них высокая плотность, а соответственно, и самая низкая теплозащита. Характеристики удельного веса и теплозащиты практически линейны. Во сколько раз один материал легче другого, во столько же раз он и «теплее». Дома из наших материалов будут теплее в два с лишним раза домов из железобетона и в полтора раза теплее тех, что из кирпича.

— Но это же такое строительство…

— Какое — «такое»? При тех каналах горячей воды, которую электростанция сливает просто так в водоём, достаточно четвёртую часть этой воды провести под полами будущих цехов. Тогда там всегда будет тепло, даже если стены сделать из фанеры.

— Хм, вполне возможно, был я как-то там, действительно, каналы с горячей водой впечатляют. Ну, допустим эту идею вы вчерне обосновали, а что за «искусственное Солнце»?

— Тоже всё не так сложно и фантастично, как кажется. Представьте гигантский зонтик, диаметром метров в сто, который выведен в космос и выглядит, как подобие ромашки, с лепестками из металлизированной алюминиевой фольги. По своему назначению — это зеркало, которое направляет свой зайчик на Землю. Ориентировочно им можно подсветить круг диаметром в десять — двенадцать километров на пятьдесят лунетов. Один лунет — это освещённость Земли Луной в полнолуние, а сто лунетов — то освещение, которое мы наблюдаем на закате Солнца. Лепестки и механизм раскрытия мы сделаем быстро, а вот электронику и системы наведения пусть делают те два наших радиозавода, которые уже имеют необходимые наработки и опыт.

— Про какие заводы вы говорите? — мой собеседник уже второй раз обращается ко мне на Вы. Интересно, с чем это связано?

— Практика в школе у меня проходила на пятьдесят девятом радиозаводе, а отец работает на семьдесят девятом. Дальше надо рассказывать, что именно там можно изготовить для нашего проекта?

Мы оба обмениваемся понимающими улыбками.

— И что можно такими «зеркальцами» подсвечивать?

— Тот же Норильск или Мурманск, например. Там зимой светлое время суток всего полчаса бывает, а остальное время — почти, как у нас ночью, — кивнул я в сторону окна, за которым окончательно стемнело, — Да и у нас неплохо было бы, если бы сейчас на улице было светло. Москва прилично сэкономит на уличном освещении, если им продлить световой день часа на три — четыре. Да и в других странах заказчики найдутся, — мысленно я облизнулся, представив, какой ажиотаж произойдёт в крупных столицах или на престижных курортах, когда они узнают о возможности такой подсветки. Только Токио, с его многомиллионным населением и проблемным энергоснабжением зафрахтует с десяток таких космических светильников.

В своё время я знал, что такие идеи в 1994 году уже пытались воплотить российские учёные, но для реализации замысла им не хватило качества исполнения. Поэтому столкнувшись с гигантскими отражателями, которые другие цивилизации использовали при терраформировании планет, я из любопытства изучил их устройство. Всё оказалось на удивление просто. Лепесток отражающего материала имел каркас из тончайших нитей пружинистого сплава. Позже я наткнулся на воспоминания конструкторов таких устройств. В основу построения лепестков он заложил схему крыла насекомого, очень похожего на нашу стрекозу. Я в своих замыслах предполагал использовать для каркаса бериллиевую бронзу, из которой делают самые надёжные часовые пружины. Мои лепестки не будут таких сумасшедших размеров в сотни километров, как у терраформеров. Для начала вполне хватит длины лепестка в пятьдесят метров.

— А что за американские сигареты? — не выдержал инструктор, задав вопрос ещё про одно предложение.

— Там всё дело в табаке. Они его перемалывают и фактически пропускают через бумагоделательную машину, пропитывая при этом селитрой. Получается равномерная нарезка из табачной бумаги, которой не даёт затухнуть селитра в её составе.

— Фу, какая гадость, — поморщился мой собеседник, — Ну ладно, когда я увижу твои соображения по предлагаемой организации?

— Послезавтра после обеда устроит? — прикинул я время, необходимое для написания этого опуса страниц в шесть — восемь. Даже если мою идею примут, то всё равно ещё не раз перекроят её по-своему. Смысла нет, сразу все детали расписывать.

— Вполне устроит. Если меня на месте не будет, оставишь в приёмной у первого секретаря, только подпиши, что для меня, — дальше затягивать разговор незачем. Интересующей меня цели я достиг. Прощаюсь, и выхожу на улицу. В городе начинается метель.

На улицах пустынно. Сквозь рой снежинок размытыми пятнами светят фонари. Порывы ветра подстерегают меня в промежутках между домами, а когда я выхожу к реке, ветер, получив свободу, разыгрывается не на шутку. Сухой, колючий снег пригоршнями летит в лицо. Прикрывшись поднятым воротником, я иду к пешеходному мостику, который перекинут около дендрария через реку. Тропинку, петляющую по берегу замело, и я уже проклял ту минуту, когда решил, что пешком до дома доберусь быстрее, чем на троллейбусе. Метёт так, что в пяти шагах уже ничего не видно. Пытаюсь понять, где я нахожусь, и тут, в момент секундного затишья, вижу знакомый силуэт смешного старинного особнячка. Сколько раз я как-то интуитивно обходил это место, и вот надо же… Воспоминания заставили меня замереть на месте.

Мужчина, лет пятидесяти, оглянулся на громкий стук дверей. Из смешного старого дома, стоящего на фундаменте из дикого камня, вышла девушка с парнем, и весело щебеча о чём-то своём, они прошли мимо, даже не посмотрев в его сторону. Понятно, кому интересен одинокий алкаш, расположившийся с целой упаковкой пива на берегу реки. Хотя наряд полиции вряд ли обойдёт его вниманием. Да и внешний вид… Три дня беспробудной пьянки начинались пивом, с плавным переходом на коньяк к вечеру. Так легче пережить предательство тех, кто ещё недавно называл тебя своим другом. Очередная банка, прощально щелкнув крышкой, ушла по назначению. Лето, река обмелела, и на возникшем посреди русла островке, расположились два выводка утят, вместе с их беспокойными мамашами. Собственно, из-за них он тут и устроился. Даже батоном поделился, оставив себе маленький хвостик. Птицы неожиданно забеспокоились и мамы — утки стали сгонять разбежавшихся утят в кучу. Оглянувшись, мужчина увидел бегущее нечто, выглядевшее, как растаман, надевший хламиду. Яркая бесформенная шапка, борода, многочисленные косички и грязный чёрный халат с вышивкой. Для своего возраста и внешнего вида это чудо бежало очень шустро. Шагов с десяти пробегающий мужик сделал рукой жест, в сторону наблюдающего за ним пьяницы, словно пытался поймать пушинку в воздухе. После чего сбился с бега и перешёл на шаг, всё ещё недоверчиво рассматривая сидящего человека с банкой пива в руке.