Фортунат - Средневековая литература. Страница 27

Но едва Андолозий удалился прочь, как Агриппина с тысячью крон в подоле поспешила к королеве и с великой радостью поведала ей, что она узнала, откуда берутся у Андолозия деньги, а также о том, что она обещала ему и как позвала его провести с ней эту ночь. Королеве это понравилось, ибо она была женщиной хитрой. Она спросила Агриппину: «Ты в точности помнишь, каков тот кошель с виду, а также каковые его цвет и величина?». Та ответствовала: «Да». И королева спешно послала за кожевенником и велела ему сшить кошель по образу и подобию Андолозиева кошелька, сделать его мягким, будто он давно в употреблении. Вдобавок королева спешно призвала своего доктора, сведущего в искусстве врачевания, и приказала ему составить крепкий напиток, именующиися мандолисом. [125] Этот напиток таков, что человек, едва испив его, засыпает мертвым сном и спит семь либо восемь часов кряду. И когда напиток был приготовлен, они отнесли его в спальню Агриппины и наказали старшей камеристке, когда к ночи явится Андолозий, она должна его любезно встретить и провести в опочивальню Агриппины и обещать, что тотчас пришлет Агриппину к нему. А когда они встретятся, пусть принесет им множество сахарных конфет и подождет, покуда Агриппина предложит ему выпить. Она должна приметить это и тотчас вылить напиток в кубок Андолозия. И как дело замыслили, так оно и случилось.

Андолозий в великой тайне явился и был препровожден в покои Агриппины. Та вышла и села подле него, и они весьма любезно беседовали друг с другом. Тут внесли множество конфет и подали им напитки. Агриппина подняла кубок и сказала Андолозию: «Я поднимаю кубок в вашу честь». (Что в обычаях этой земли.) Он поднял кубок и выпил, дабы угодить ей. Так она поднимала кубок в его честь раз за разом, покуда он не испил напиток до дна. И едва Андолозий осушил его, как сник, повалился и уснул столь крепко, что не ощущал более, как с ним обходятся. Агриппина, увидав это, тотчас склонилась над ним, рывком раскрыла его куртку, сорвала счастливый кошель и пришила на его место другой. О Андолозий, сколь неравной была эта замена!

Рано поутру Агриппина отнесла кошель королеве, и та испытала его, не лишился ли он своей силы, попав к ней в руки, и отсчитала оттуда много гульденов. Им не было числа. Королева, набрав полный подол гульденов, пошла к королю и сказала ему, что они сделали с Андолозием. Король просил королеву, дабы она уговорила Агриппину отдать кошель ему, ведь она может потерять его. Королева исполнила это. Но Агриппина не пожелала этого сделать. Тогда королева просила отдать кошель ей. Но Агриппина не захотела исполнить и того, сказав, что ради него рисковала жизнью, ведь, проснись он, когда она таким образом обрабатывала его, «он убил бы меня насмерть, и поделом».

Когда Андолозий выспался и проснулся, он огляделся вокруг и не увидал никого, кроме старой камеристки. Он спросил ее, куда подевалась Агриппина. Камеристка ответствовала: «Она только что поднялась, моя милостивая госпожа королева прислала за ней. Господин мой, как же крепко вы спали. Я долго будила вас, дабы вы насладились и развлеклись с Агриппиной, но не смогла добудиться. Воистину, вы спали так крепко, что, не ощути я испускаемого вами дыхания, я бы подумала, что вы мертвы». Андолозий, услыхав, что он проспал любовь прекрасной Агриппины, начал браниться и проклинать себя страшнейшими проклятиями, какие только мог измыслить. Старая камеристка, желая утихомирить его, сказала: «Господин, не убивайтесь так жестоко! Чего не случилось ныне, то может случиться потом». Андолозий ответствовал: «Накажи тебя господь, старая ты карга, почему ты не постаралась разбудить меня? Никогда в своей жизни я не спал столь крепко. Ко мне стоило лишь прикоснуться, как я просыпался». Она в ответ горячо поклялась, что будила его, и ласково утешила его, ибо накануне вечером он преподнес ей двести крон, и любезными речами выпроводила его из спальни Агриппины и из королевского дворца.

Андолозий возвратился домой, к своим слугам, опечаленный сильнее, нежели в другие разы. Его огорчало, что он проспал заутреню, и не ведал того, что проспал он свое счастье и благо.

Как Андолозий лишился кошелька, чрезмерно ужаснулся, распустил всех своих слуг и пешим в тайне устремился прочь

И когда король узнал, что кошель у Агриппины, он подумал, быть может, у Андолозия есть еще кошель подобного же свойства, ибо если такового у него нет, то он, право, глупец, что не позаботился о кошельке лучше и позволил женщине украсть его. Король дорого оценил кошель и решил: «Отныне мне нет нужды тратить деньги, ведь я могу не давать дочери приданого, она с честью позаботится о себе сама». И подумал: «Как мне узнать, есть ли у Андолозия еще кошель или нет?». И известил его о том, что завтра он поскачет на верховую прогулку и хочет, чтобы он сопровождал его. Однако прежде он желал бы откушать с ним. Когда Андолозий услыхал о том, отвечал он королю, ему нужно не просить его, а повелевать им во всем, как своим слугою, ибо он неизменно готов повиноваться ему. И сообщили о том королю. Тот подумал, у него, вне сомнения, есть еще такой же кошель.

Когда Андолозий услыхал, что король вновь желает откушать с ним, он позвал одного из слуг, коему неизменно давал по триста — четыреста крон, чтобы он снабжал хозяйство всем, в чем была нужда, и сказал ему, чтобы он приготовил роскошное угощение, ибо король вновь соизволит обедать с ним. Слуга его ответствовал: «Господин, я думаю, мне не хватит денег, ибо это дорого стоит». Андолозий, будучи в дурном расположении духа, распахнул куртку и вынул счастливый кошель, намереваясь дать слуге четыреста крон. Когда он по своему обыкновению запустил в кошель руку, то ничего там не нашел.

Он поднял взор, перевел взгляд с одной стены на другую, вывернул кошель наизнанку, но денег там более не было. Тут он прекрасно понял, что обманут Агриппиной. Можете себе представить, в какую он впал досаду! Тотчас исполнился он страха и опасения и вспомнил о наставлениях, каковые отец его, Фортунат, столь радетельно дал ему и брату его на смертном одре, дабы они до самой своей кончины никому не говорили о кошельке. Ибо едва прознает о нем хоть один человек, как они утратят его, что, к несчастью, и приключилось. Он возомнил также, что король в насмешку известил его о том, что вновь желает откушать с ним, подумалось ему также, что кошель нельзя потребовать назад и от короля ничего не добиться, разве что позора, стыда и великой насмешки. Терзаясь душевными муками, он решил, не придумать ему ничего лучшего, как отправиться к брату, «для коего я буду нежеланным гостем, ибо явлюсь без кошелька».

И, придя к таковому решению, он созвал всех своих слуг и сказал: «Скоро уже десять лет, как я стал вам господином, и с честью содержал вас, и ни в чем не давал нуждаться. Вдобавок я никому из вас не должен. Всем вам уплатили вперед. Теперь настал час, когда я не могу более держать слуг и быть господином ни вам, ни прочим, как было доныне. У каждого из вас есть конь и крепкие доспехи, осталась еще лишь малость, коей я поделюсь с вами». И сказал своему казначею: «Ну-ка, сосчитай, сколько у тебя еще денег наличными?», Тут казначей насчитал сто шестьдесят крон. Слуг было всего сорок, всякому из них дал он по две кроны и сказал им: «Пару крон, коня и доспехи я оставлю каждому из вас в собственность и всецело освобождаю вас от клятв, каковые вы дали мне. Мы в расчете, и отныне пусть каждый сам позаботится о себе, сообразно с тем, что почитает наилучшим, ибо я не могу оставаться здесь дольше и к тому же у меня нет более денег, кроме тех, коими я поделился с вами».

И когда он кончил свою речь, слуги донельзя испугались, воззрились один на другого, немало удивившись тому, что столь роскошная жизнь и столь великолепное бытие так легко, в одну ночь, переменились. Тут одни из слуг встал и сказал: «Верный, любезный господин, не учинил ли вам кто-нибудь зла? Дайте нам знать о том, он умрет от наших рук, даже если это сам король и если все мы лишимся через то жизни». Андолозий ответствовал: «Никто не должен сражаться из-за меня». Они сказали: «Мы не расстанемся с вами, продадим коней, доспехи и все, что у нас есть, но не покинем вас». Андолозий ответствовал: «Благодарю вас всех, дорогие и благонравные слуги, за любезность. Коли счастье вновь улыбнется мне. я отплачу вам за это. Но как я сказал, так и поступите, а мне тотчас оседлайте коня; я не желаю, чтобы кто-либо из вас ехал либо шел за мной». Все слуги опечалились, им было донельзя жаль своего благородного господина, так часто приободрявшего их. Жалуясь один другому, с глазами полными слез они подвели ему коня.