Волк за волком (ЛП) - Гродин Райан. Страница 36

Феликс ничего не сказал. Острая, режущая тишина.

Ивао смеялся, слишком громко и усердно, над чем-то, сказанным Катсуо. Звук бился об обложенные кафелем стены. Ямато все так же вычитывал стихотворения живым голосом, декламируя хайку о смене сезонов. Один из немецких первогодок начал храпеть.

- Феликс... пожалуйста... - Яэль не спускала глаз с брата Адель: все еще бессловесный, бледный, локти погружены в детали часов. - Ты мне нужен.

Его ответ?

Феликс набрал полную горсть вареного нута. Один за другим закинул их себе в рот. Он в деле.

ГЛАВА 21 (СЕЙЧАС)

22 МАРТА, 1956

ИЗ БАГДАДА В НЬЮ-ДЕЛИ

Яэль решила немного отстать. Не во времени. Его у нее было достаточно (10 минут - приличный отрыв). Но как только она завела мотор по направлению улиц Багдада, девушка позволила табуну гонщиков проглотить ее и подождала Феликса. Лука промчался мимо, верный своей тактике, держаться на несколько метров позади Катсуо. Не теряя времени, но и не зарабатывая его.

Яэль держала Феликса рядом, Луку в поле зрения, а конец в сердце.

Эта пустыня сильно отличалась от дюн и песков африканского берега. Ее потрескавшаяся земля простиралась далеко, в дьявольский, заполненный пылью пейзаж. Горы маячили у горизонта, простиравшиеся в виде волн, какие Яэль видела на детекторе лжи Влада. Дорога тоже была другой. Менее изрыта ямами, более податливая четвертой передаче.

В первую ночь они разбили лагерь в древнем бастионе, стоявшем в нескольких метрах от дороги. Это место было давно выпотрошено. Изрешеченное высохшими пулями настоящих зверей, зазубренное разрушенными стенами. Звезды простирались через беспотолочную темноту, загораясь, как нефтяные месторождения.

Яэль сидела, прислонившись спиной к камням и наблюдая, как Феликс проверял время по избитым часам Мартина (он их починил!) и рылся в корзине в поисках еды. Все это он делал спиной к ней, заметила она, хотя часть его лица и была цвета испорченного майонеза. Они ни слова друг другу не сказала после вареного нута, но слова, казалось, были щепкой в отношениях близнецов. Между ними в воздухе развивался белый флаг, напряжение спало. (По крайней мере, у Феликса. Яэль все время езды перебирала в голове все известные факты: Феликс Бурхард Вулф. Проблемы с гневом. Одинок, одинок, как она.)

- Сухую курицу или сухую говядину? - Феликс нарушил тишину, подойдя к ней с двумя серебряными пакетами в руках. - Честно, не вижу разницы.

Последняя машина, которую он чинил, - Фольксваген. По словам соседей Вулфов, каждый год в день рождения близнецов Феликс ездил на могилу Мартина и дежурил там. Факт за фактом за бессмысленным фактом.

Эта связь, роль сестры... она не могла сыграть ее. Решение было простым, но болезненным. Она просто должна была относиться к нему, как к брату. Как когда-то она относилась к Аарону-Клаусу.

Наверху свет от звезд дрогнул от давно ушедших сил. Ее четвертый волк впился зубами в руку и воспоминания, в то время как Яэль наклонилась вперед и взяла упаковку с едой. Курица.

- Фенрир, - сказала она.

Здоровая бровь Феликса поднялась.

- Так я назову свой байк, - объяснила Яэль.

- Ты хотела сказать, мой байк, - брат Адель примостился рядом с ней, прислоняясь к той же каменной стене.

Точно. Они так и не поменялись мотоциклами после Каира. Зюндапп, с которым она начала соревнование, на котором Феликс, прихрамывая, добрался до третьего контрольно-пропускного пункта, давно в прошлом. Каждая его деталь была заменена на те, что можно было найти на различных КПП.

- Хочешь его обратно?

- После того, как ты совершила столько усилий, чтобы его достать? - Феликс покачал головой. - Фенрир весь в твоем распоряжении. Кстати, где ты научилась так обращаться с оружием?

В альпийских горах, на ферме, которая была совсем не фермой.

- А ты сам как думаешь?

- В темных переулках? На потайных чердаках? - он пожал плечами. - Не знаю. Где обычно члены сопротивления затевают мятеж?

То, как Феликс сказал это, - со сжатыми губами и змеиным взглядом - ясно давало понять, что сам он членом сопротивления не являлся. Возможно, всего лишь наткнулся на утечку информации... Яэль открыла упаковку с курицей зубами и решила не думать о том, сколько слухов крутилось по всей Европе. Кап, кап, от одного уха к другому.

Пришло время раскрыть некоторые карты. Рассеять его сомнения настолько, насколько это было возможно.

- Кальянные, - ответила она.

- Так и знал! - Феликс сжал кулаки. Ударил по невидимому фантому перед собой. - Так это была ты...

- Не я, - Яэль соврала. - Двойник. Я заметила, что ты следишь за мной, и поменялась одеждой с девушкой из кафе. Занять мое место. Я надеялась, что ты примешь свои сомнения за ошибку и забудешь.

На лице Феликса выразилось что-то вроде злости.

- Ты осознаешь, какому риску подвергаешь себя? Всю нашу семью?

Яэль закинула в рот кусок курицы, выигрывая себе таким образом пару лишних секунд. Жуй, жуй, жуй. Глотай курицу, выпали ответ.

- По-твоему, почему я так и не навестила родителей? Я отдалилась не просто так, Феликс, а чтобы защитить тебя, и папу, и маму. Поэтому я вырубила тебя в пустыне. Ты должен был поехать домой, - объяснила она. - Я не хотела впутывать тебя во все это.

- Слишком поздно, Эд. Неважно, в Франкфурте ты или за тысячи километров от дома! Если Гестапо хоть краем уха услышат, чем ты тут занимаешься, они содрут с тебя кожу живьем. Со всех нас. Семьи истребляют и за меньшее.

Глаза Феликса помрачнели, как будто он ожидал от нее удивления. Но они уже истребили ее семью. Содрали с нее кожу живьем. Клетки ее эпидермиса опадали, как листья осенью, прямо у нее на глазах. Все ускользало...

- Что тебя заставляют делать в сопротивлении?

Если он полагал, что сама гонка опасна, то узнав о главной цели, он всеми силами попытается помешать ей. Она не могла ему сказать.

- Они ничего не заставляют меня делать.

- Ладно. Тогда что ты делаешь в сопротивлении?

Она подумала о файле, который ей дал Рейниджер. Звук перелистывания всех этих плотных листов бумаги на расцарапанном столе Влада. Жизнь Адель. Смерть Фюрера. Изложенные в определенной последовательности.

Выбор.

А был ли это вообще выбор? Когда каждый поворот и миг ее жизни вел ее к этому? Когда Бабушка сказала ей, что она все изменит? Когда смерть позволила ей уйти от себя, снова и снова? Когда звезды дали ей песчаную бурю? Когда она могла быть кем угодно, но чувствовала себя никем?

Яэль покачала головой.

- В мире все неправильно.

Сказала бы Адель именно это? Возможно, нет. Но Адель и в сопротивление не вступила бы. И было слишком поздно, слова уже сорвались с ее губ.

- Мы знали мир таким, какой он сейчас, всю нашу жизнь, не так ли? Но мы всегда молчим, потому что так легче, а еще потому что кто-то может подслушивать. Люди исчезают за одну ночь и никогда больше не возвращаются. Женщины рожают для Лебенсборна, как домашний скот. Мужья, отцы, братья, сыновья, все мертвы...

Она поперхнулась на последних словах, заставила себя остановиться. Потому что эта тема была бесконечной. Она держала в себе слишком много ее самой.

- В мире все неправильно. Я просто пытаюсь его исправить.

Ветер, все еще горячий и песчаный, бился о стену старой крепости. Акцентируя внимание на их тишине. Яэль смотрела на Феликса уголком глаза. Он взял упаковку с говядиной, крепко сжал вокруг нее пальцы.

- Как ты узнал о миссии? - спросила она.

- От мальчика Шуллеров, - Феликс разорвал бумагу пакета с рационом почти пополам, когда произнес это. Сухое мясо вылилось из пластиковой коробки. - Того, с улицы Фольсганг. Ты всегда ему нравилась. Он подумал, что ты в опасности, поэтому предупредил меня, что что-то произойдет.

- Это было не его дело, - сказала Яэль.